Кай Умански - Ведьма Пачкуля, или Магия вредных привычек Страница 6

Пачкуля осторожно наполнила чайник. Шельмин любимец сидел на краю раковины и, точа напильником зубы, мурлыкал себе под нос пиратские куплеты.

Я хохотал, мурлым,До слез, мурлым-мурло,Когда пошел, мурлым,Вонючка Фрэнк на дно! —

тянул он уныло на одной ноте.

— Какой милый мотивчик! — похвалила Шельма. — Обожаю, когда ты поешь.

В этот самый момент Пачкуля случайно пролила пару капель болотной воды на кончик Дадлиного хвоста. Всего пару капель, но и их оказалось достаточно.

— Ах ты старая косорукая курица! — заверещал котяра. — Клянусь, я вздерну тебя на рее! Порежу на мелкие кусочки и скормлю акулам!

— А ты ему нравишься, — заметила Шельма, накручивая последнего ежа. — Просто у него такая манера выражаться. — Она взяла с полочки склянку с надписью «Грязный носок» и побрызгала немного себе за уши. — Не хочешь попробовать? — предложила она Пачкуле.

— Нет, — гордо отказалась та. — У меня свой врожденный неповторимый аромат. — И это была сущая правда. По сравнению с ним Шельмин «Грязный носок» благоухал, что твой розовый куст.

— Так, теперь нам понадобятся карандаш, бумага и мыслительные шапочки.

— Я свою дома оставила, — огорчилась Пачкуля.

— Ничего, будем меняться по очереди. А ну-ка, Дадли, иди скорее к мамочке, прыгай на коленки.

Дадли потянулся, зевнул и тяжело плюхнулся в Шельмины объятия. Затем потерся о ее подбородок и довольно заурчал.

— Ну разве он не милашка? Ты моя кисонька, ты моя лапочка, уси-муси-пуси, — засюсюкала Шельма, сплевывая волоски кошачьей шерсти. — Ты уж меня прости, Пачкуля, но такого помощника, как Дадли, тебе вряд ли сыскать. Не каждой ведьме так повезет.

— Да уж, — согласилась Пачкуля, втайне моля судьбу, чтобы Шельма оказалась права. Ей вовсе не улыбалось заполучить в помощники второго Дадли.

Ведьмы корпели над объявлением целый день, так что под вечер весь пол был усеян обрывками бумаги, скомканными черновиками и поломанными карандашами. Мыслительная шапочка валялась в общей куче, поскольку проку от нее было чуть.

— А что, неплохо получилось, — констатировала Пачкуля, уставившись красными опухшими глазками на результат их многочасового труда.

— Гениально, — согласилась Шельма, которая проделала большую часть работы. — А ну-ка, перечитай еще разок. Век бы слушала!

Обращаться к ведьме Пачкуле по адресу: Непутевый лес, Хибара номер 1 в районе Мусорной свалки, по пустякам просьба не беспокоить.

Шельма встала и принялась разматывать бигуди. Она аккуратно складывала ежей в коробочку, где они лежали рядками, продолжая посапывать.

— Должно сработать. Ты, Пачкуля, молодец, что обратилась ко мне за помощью.

— Спасибо тебе, Шельмуся, за все. И за еду в том числе. Ты настоящий друг, — поблагодарила Пачкуля и отправилась на почту.

На следующий вечер Пачкуля напрочь забыла о своем объявлении. Она была всецело поглощена приготовлением ужина и не могла думать ни о чем другом. На ужин у нее было сложное блюдо — жаба в кляре. Кляр удался на славу — сероватая жижица с комочками радовала глаз, но проблема заключалась в том, что жаба никак не желала погружаться в него с головой. Стоило Пачкуле отвернуться за солью, как жаба тут же высовывалась и сверлила ее недовольным взглядом.

— Я тебе уже сто раз сказала: полезай обратно и не рыпайся, — прорычала сквозь зубы Пачкуля, подбрасывая дров в огонь.

— Зачем это? — поинтересовалась любознательная жаба.

— Затем, что ты мой ужин, вот зачем! А ну живо ныряй в кляр!

— Не хочу, — захныкала жаба.

Пачкуля как следует треснула ей поварешкой по лбу, и жаба ушла на дно, бормоча страшные проклятья.

— Так, что теперь? Ах да, накрыть на стол!

Накрыть на стол оказалось гораздо сложнее, чем можно было себе представить. Горы грязных тарелок высились чуть ли не до потолка, ибо, нося гордое звание самой неряшливой ведьмы, Пачкуля за всю неделю так и не удосужилась приступить к мытью посуды.

На некоторых тарелках уже успела вырасти пушистая зеленая плесень, другие покрылись клейкой паутиной, а в одной из чашек справляло новоселье семейство тараканов.

— Нда, — хмуро буркнула себе под нос Пачкуля. — С этим надо что-то делать.

Она протянула руку и указательным пальцем легонько ткнула в ближайшую посудную горку. Та сперва зашаталась, а в следующую секунду с грохотом обрушилась на пол, образовав там новую кучу из смеси объедков и битого фарфора. Пачкуля в изнеможении рухнула в кресло. Так много по хозяйству она сроду не хлопотала.

Именно в этот момент в дверь позвонили.

— Вот принесла нелегкая, — проворчала ведьма.

Она бросила взгляд на свое отражение в пузатом чайнике и втерла дополнительную порцию грязи себе в нос. В дверь продолжали настойчиво трезвонить так, что уши закладывало.

— Да открой же ты, наконец, — взмолилась жаба, у которой случился приступ мигрени. Не в силах терпеть это безобразие, она с головой погрузилась в кляр и попыталась расслабиться.

— Иду, иду, — прорычала Пачкуля, ковыляя к двери.

Распахнув ее одним рывком, она застыла в недоумении. Сперва ей показалось, что на пороге никого нет, но мгновение спустя она увидела ЕГО. Маленький симпатичный хомячок с шерсткой песочного цвета и розовыми лапками болтался на веревке от ее колокольчика, держась одними зубами. Хомяк энергично раскачивался из стороны в сторону, и колокольчик от этого продолжал трезвонить на весь дом.

— Послушай, немедленно слезай! — строго приказала ему Пачкуля.

— Што я делай? — с трудом выговорил зверек сквозь стиснутые зубы. — Шлушай или шлезай?

— Слезай, тебе говорят!

Легенький, словно пушинка, хомяк брякнулся вниз и повел носиком.

— Фот это запах! — коверкая слова, вымолвил он. — Рас ты есть Пачкуля — мне сюда, — заключил хомяк и решительно прошествовал в распахнутые двери хибары, оставляя на пыльном полу дорожку крохотных следов.

От такой неслыханной наглости Пачкуля в буквальном смысле онемела.

— Ну и сфинарник, — продолжал хомяк, озираясь вокруг. — Ты што, никокда не убирать?

— Свинарник? Да как ты смеешь? — заверещала Пачкуля, как только к ней вернулся дар речи. — Не знаю, кто ты такой и откуда взялся, но я требую, чтобы ты немедленно выметался из моего дома!

— Я Хьюго, — отозвался хомяк, не переставая вертеть головой.

— Что-что ты сказал? Ты с юга? Да хоть с Северного полюса! Убирайся немедленно!

— О нет, я скасать Хьюго. Это есть мое имя.

— Тогда слушай сюда, Хьюго-с-юга: не знаю, чего ты от меня хочешь, но…

— Я хотеть работа.

— Работа? Какая еще работа?

— Помощник. Я читать саметку в гасете и приходить на собеседофание. Собеседуй меня. — Хьюго проворно вскарабкался по ножке стола, уселся спиной к пузатому чайнику и сложил лапки на брюшке.

— Вот еще. Ты мне не подходишь, так что проваливай.

— Откуда ты снать, если меня не собеседофать? — резонно заметил хомяк.

— Уж поверь моему опыту. Ты не тот тип. В традиционном понимании, разумеется.

— Кто есть тот тип? — продолжал допытываться Хьюго. Он обнаружил на столе хлебные крошки и теперь сосредоточенно запихивал их себе за щеки.

— Ну, коты, например. Хорьки, куницы, горностаи и все такое прочее. Летучие мыши, вороны. Иногда жабы, если, конечно, удастся найти более-менее башковитую, — пояснила Пачкуля и с досадой посмотрела на свою жабу, которая снова высунула голову из кляра и с интересом подслушивала разговор.

— Помощники, — продолжала ведьма, — они обычно злобные или безобразные, а лучше и то и другое. Кем они точно не могут быть, так это забавными пушистиками с нелепым акцентом.

— Намекать на меня? — уточнил Хьюго. Он говорил спокойно, но в глазах его сверкнул недобрый огонек.

— Угадал. Ты глянь на себя — такой пусик, такой очаровашка, аж смотреть противно. Впрочем, ты же хомяк, тебе положено. Вы на то и созданы, чтобы сидеть в клетках и щуриться от удовольствия, когда вас щекочут за ушком, вот так…

Пачкуля потянула к зверьку свой костлявый палец, но в следующую же секунду поспешила его отдернуть, ибо внезапно хомяк преобразился до неузнаваемости. Он вскочил на лапы, выгнул спину дугой и вздыбил шерсть. Верхняя губа его вздернулась, обнажив два ряда крепких острых зубиков, а из горла раздался неожиданно раскатистый зловещий рык. Будь у него хвост, он бы непременно хлестал им по бокам из стороны в сторону. Но поскольку хвоста не было, он хлестал усами по набитым щекам. Поистине, своим свирепым видом Хьюго мог нагнать страху на кого угодно!

Ведьма в испуге уставилась на хомяка. Впрочем, мгновение спустя он встряхнулся, шерсть его улеглась, усики опали, он вновь шлепнулся на зад и проворно почесал правой задней лапкой за левым ушком. Пачкуля подумала, уж не привиделось ли ей.