Владимир Лосев - Циркус Страница 6

Утром, когда она проснулась, солнце уже висело над её окном и светило прямо в глаза. Она на него немного поворчала, но потом вспомнила, что сама хотела сегодня пораньше встать, а значит солнце и не виновато. Она одела платье, которое висело на стуле, сандалии и пошла умываться.

Вода была холодной потому, что ленивое солнце как всегда ещё не успело нагреть воду, поэтому Паля, зажмурилась и плеснула себе в лицо несколько капелек. Но их почему-то все равно оказалось много, они разлились по всему лицу и даже по платью, и она чуть-чуть как всегда замерзла.

Паля вытерла холодные капельки большим и теплым полотенцем, и сразу спустилась вниз в обеденный зал, её каша стояла на столе, но отца за столом не было, как и его чашки.

Паля испугалась, что он уже уехал, поэтому быстро съела три больших ложки каши, и поспешила во двор. Отец был там, он прилаживал какую-то сложную упряжь к Трогу, а тот стоял и злился, что его разбудили в такую рань. Паля подошла к отцу и сказала.

— А я подумала, что ты так тихо и подло от меня уехал, и даже мне ничего не сказал. Отец улыбнулся, взял её на руки и бросил вверх прямо на мягкую подстилку Трогьего седла.

— Ты на меня не ругайся, — сказал он, — а лучше посмотри, все ли там правильно сделано. Паля немного покачалась на мягкой подстилке из пуха и сказала.

— Вроде, все правильно. Я не падаю, значит и ты не упадешь. Бери меня обратно. Отец протянул свои руки снова ставшие очень длинными и аккуратно вытащил её из седла.

— Тогда давай прощаться, дочка, — сказал он. — Я со всеми остальными уже попрощался, осталась только ты.

— Ладно, — сказала Паля и крепко обхватила его за шею. — Помни, долго со злым волшебником не воюй, а то я тебя ждать буду. Просто маму у него забери и сразу домой. Понял?

— Все понял, дочка, — сказал отец и чмокнул её в щеку. — Со злым волшебником долго не воевать, маму в седло и обратно.

— Да, — сказала Паля. — И веди себя хорошо. Ни с кем не задирайся и не спорь. Время на всякую ерунду не теряй. Если будешь задерживаться, хотя бы на одну минуту, сразу пошли мне весточку, чтобы я тебя напрасно не ждала. У меня и так без тебя будет много дел, чтобы ещё за тебя переживать…

— Хорошо, — сказал отец, опустил её на землю и стал выращивать себе ноги, чтобы залезть на Трога. Паля и оглянуться не успела, как вместо папы, перед ней остались только его коленки.

Он сел в седло, и снова став маленьким, помахал ей рукой. Трог заурчал, разогреваясь, потом вперевалку побежал по двору. У каменного забора он неуклюже подпрыгнул и полетел, расправив свои огромные крылья.

Сначала он летел низко, но потом долетел до края утеса, на котором стоял замок, и ухнул вниз. Паля даже глаза закрыла от страха, а потом когда открыла, Трог уже стал маленькой серой тучкой на горизонте.

— Ну вот, — сказала Паля задумчиво сама себе. — Я теперь стала самая главная, пойду, посмотрю, как у нас дома дела идут…

Глава вторая

Она поднялась на крыльцо и не спеша пошла по замку, который всегда был её домом. Звук шагов прятали ковры на полах, а со стен на неё смотрели портреты её предков.

Они все тоже были волшебники, только давно умерли. Пале вежливо поклонилась портретам и задумалась о том, что же она теперь будет делать. Ей никогда не нравилось оставаться совсем одной, но так получалось, что мама и папа всегда были заняты, и она все равно оставалась одна.

Мама — ведьма, постоянно летала то в одно селение, то в другое, потому что любила лечить людей, а они все почему-то любили болеть.

Конечно, Пале не нравилось, когда мама куда-то улетала.

И однажды, давным-давно, целых полгода назад, она хорошо подумала и решила, что, если маме так нравится лечить кого-нибудь, то пусть лучше лечит её. И летать никуда не надо, и ей будет с ней весело.

И Паля сказала, что у неё болит голова, и ещё, что у нее очень разболелся ревмокардит, про эту болезнь она как-то услышала, когда мама папе рассказывала про одного больного.

Но мама почему-то не поверила ей, что она очень больна, и придумала такое подлое лекарство, от которого Паля сразу выздоровела. Мама сказала, что от головы и от ревмокардита помогает только одно средство — крокодил.

Паля тогда не знала, что крокодил, — это очень даже страшное животное, а подумала, что наоборот, вкусное лекарство, и сразу с готовностью открыла рот, чтобы съесть лекарство.

И из маминой медицинской сумки вылез крокодил, сначала он был совсем маленьким, но прямо на её глазах, взял и подрос, а когда он свою пасть открыл, где вся она могла уместиться среди его больших и желтых зубов, словно это он был болен, а Паля — лекарство, а не наоборот. Паля тут же испугалась и крикнула, что уже все прошло, и она выздоровела.

Мама рассмеялась, засунула крокодила обратно в сумку, а ей дала конфету.

— Конфета тебе поможет вылечиться от вранья, хотя и это очень тяжелая болезнь, — сказала она. — Конечно, крокодил бы лучше тебя вылечил, но я его возьму с собой, вдруг кому-то из больных тоже нужно будет такое серьезное лекарство. Но, если ты по-прежнему считаешь, что ты больна, то я, конечно, оставлю его дома…

— Мне уже стало лучше, — сказала Паля, испуганно разглядывая крокодила, глядящего на неё из сумки и жадно щелкающего своими зубами. — Я даже думаю, что мне показалось, что я заболела ревмокардитом, а на самом деле я совсем здорова. Мама закрыла сумку, и крокодила не стало видно.

— Не всех мне так быстро удается вылечить, — сказала мама. — Видимо, в этот раз мне просто повезло. Она поцеловала Палю и ушла, а Паля с тех пор всегда сначала очень долго думала, стоит ли ей чем-нибудь заболеть, а потом всегда решала, что лучше будет, если она заболеет как-нибудь в следующий раз.

Отца у Пали строил мосты через реки, дома, мельницы и даже целые деревни, придумывая для этого всякие сложные заклинания, и поэтому тоже часто уезжал из замка. И тогда Паля оставалась совсем одна, если не считать того, что с ней оставалась сладкоголосая леди.

Это была кукла почти с Палю ростом, она знала много всяких слов и учила этим словам Палю. Сладкоголосую леди придумал папа, ещё когда паля была совсем маленькая, кукла была волшебной и умела не только говорить, но и ходить, и была совсем, как живая. Она учила Палю, как она должна была правильно ходить и разговаривать, что она должна делать, и что не должна ни в коем случае.

Но с ней не так давно случилась беда, она упала с кровати и, наверно, сильно стукнулась головой, потому что после этого она сначала стала заикаться а потом вообще перестала говорить.

Паля отнесла сладкоголосую леди к маме, чтобы та её вылечила, но мама была сначала очень занята, а потом вообще уехала в ту деревню, где сильно болели люди, и оттуда уже не вернулась. А папа, взглянув на куклу, только покачал головой.

— Её уже не исправишь, — сказал он. — Слишком сильны повреждения, проще сделать новую. Но я её делать не буду, потому что куклы делают для маленьких детей, а ты уже выросла.

Так она осталась без куклы. Пале было, конечно, жаль сладкоголосую леди, кукла была с ней с самого рождения, и сколько она себя помнила всегда была рядом, но, если честно признать, то сладкоголосая леди в последнее время стала очень ворчливой, и постоянно ругала Палю и ничего ей не разрешала.

А только повторяла, что Паля должна быть благовоспитанной девочкой, что она не должна никогда ни с кем драться и не гулять одна по замку потому, что в таком огромно доме возможны всякие неприятности для маленькой девочки.

Слушая её, можно было подумать, что в замке Пале было с кем подраться, а неприятности ждут её за каждым углом, хоть она ни разу ещё не видела ни одной неприятности, и даже не знала, какие они бывают.

Как только Паля об этом подумала, то сразу решила найти эти неприятности, узнать, где они живут, и может быть, если удастся, то с ними и подраться. Она свернула на темную лестницу, ведущую в подвал, потому что уже давно хотела там побывать, а сладкоголосая леди раньше никогда её туда не пускала.

Она спустилась вниз по лестнице и остановилась, потому что стало совсем темно. Солнце сюда не заглядывало, и дальше идти было совсем страшно, тем более, что откуда-то снизу из подвала доносились чьи-то тяжелые вздохи.

— Наверно, это неприятности дышат, — подумала Паля. — Они там меня поджидают, чтобы со мной подраться.

Для того, чтобы их увидеть, нужен был свет. А где его взять, если она не догадалась взять с собой ни спичек, ни фонаря, ничего? Она же не знала, что там, где находятся неприятности, так темно.

Паля задумалась и думала долго, целых две секунды, может даже больше, потом на всякий случай огляделась вокруг, но никого не увидела в такой черной темноте.

Тогда она тяжело вздохнула по-взрослому и сделала маленькое волшебство — выдохнула из себя огонь.