Владимир Сисикин - Сыщик Страница 6

— Эй, хомы! — приказал повеселевший Крот. — Накормите моего поводыря!

Знакомые хомяки притащили молока, и Захар подкрепился, с тоской вспоминая мамину кашу. «Ничего, — решил, — доберемся когда-нибудь и до каши».

Хомячок, наливая молоко, шепнул:

— Молодец. Так и держись.

Смотрит Захар, у хомяка на спине, прямо на шерстке, номер выжжен: 222. А у другого — 151. Смотрит — э, да тут все хомячки пронумерованы. Живые цифры бегают!

Поел Захар, повеселел, думает: «Эх, дрессироваться так дрессироваться!».

И говорит:

— Крот, скажите, пожалуйста, зачем у ваших ничтожных хомов цифры на спине?

Крот, довольный, что Захарка к нему так вежливо обратился, осклабился и сказал:

— А чтоб звать, глупышка.

— Разве у них имени нет? Крот захохотал:

— А зачем им, ничтожным, имя? Имя у меня есть. У Крыса. Ну и тебя за хорошее поведение я решил осчастливить: имя оставить. А то мог бы назвать ка ким-нибудь… ха-ха… нулем. Без палочки. Так что цени мою доброту. Ценишь?

— Ценю, — насилу выдавил из себя Захарка.

— Молодец. Хочешь Крысу отомстить? Он на тебя замахивался, помнишь? Лупи, не стесняйся. Эй, Крыс, давай сюда свое очаровательное личико!

Крыс подставил свою отвратительную физиономию и зажмурился.

— Нет, — сказал Захарка, — в честном бою я бы ударил. А так не хочу.

— В честном бою, — наставительно сказал Крот, — и сам можешь получить. Несмышленыш ты еще. Ничего, я тебя воспитаю.

«Как бы не так», — подумал Захар. Где-то далеко послышался крик:

— Срочное донесение! Срочное донесение! Прочь с дороги!

Крот навострил уши.

Крик приближался, и вот в пещеру ворвался хомяк и бросился к Кроту.

— Пусть провалятся! — выпалил он, задыхаясь.

— Пусть провалятся! — ответил Крот. — Кто ты?

— Слухач… тридцать второй! Пост подслушивания у пятого подъезда! — Вестник едва стоял на ногах и часто-часто дышал.

— Докладывай.

— Слон собирает верхних на воскресник. Хочет… убрать свалку, под ней… копать, чтобы посадить деревья…

— Что-о?! — заревел Крот. — Когда воскресник назначили?

— Слон проболтайся, что воскресник завтра. — Слухач покачнулся, хватая воздух широко открытым ртом.

— Ты понимаешь, что ты говоришь, хом? Они же вот здесь копать будут! — Крот показал на потолок пещеры. — Они же все ходы-выходы обнаружат и до Главной пещеры доберутся под домом! Ты не ослышался, хом? Коли ты ослышался, я тебя…

— Я не ослышался, — прошептал хомяк. — Слон еще говорил, что жильцы не хотят идти на воскресник. Так что есть надежда… Со Слоном… сыщик… ищет котенка…

Крот распоряжался:

— Вычислители, на машину! Немедленно рассчитать, сколько рабочих нужно, чтобы дом рухнул завтра утром до начала воскресника!

Хомяки полезли на счеты, и машина заработала, застучала: чок-чок-чок.

Крот продолжал командовать:

— Сто пятьдесят первый, двести двадцать второй! Тележку мне, быстро!

Хомяки побежали в темноту, и Крот приказал Захарке:

— Веди за ними!

Что делать? Повел Захар Крота с надеждой, что где-нибудь обнаружит выход на поверхность и сейчас же убежит.

Подскочил вычислитель:

— Пусть провалятся!

— Давай без церемоний! — рявкнул Крот.

— Чтобы дом рухнул завтра, необходимо направить в Главную пещеру сто двадцать рабочих!

— Крыс!

— Я!

— Поднимай вторую смену! Гони в Главную!

— Будет сделано! — Крыс умчался.

Через железные, ржавые от сырости ворота Захар вывел Крота в тоннель. Он был слабо освещен светляками, подвешенными в клеточках к потолку. Цепочка зеленоватых огней уходила далеко-далеко вниз и терялась во тьме. Было сыро. Кое-где наверху медленно набухали капли воды и начинали бросать на стены тусклые блики. Потом капля отрывалась, блики пропадали, и слышалось: кап. Весь тоннель призрачно мерцал и был наполнен таинственным шорохом капель.

— Где же тележка? — топнул Крот ногой.

Вдалеке послышался стук колес, и вскоре из-за поворота вывернулся четырехколесный экипаж, запряженный всё теми же хомяками. Чтобы удобнее бегать подземными ходами, они были запряжены цугом, то есть один за другим, длинной цепочкой. Правили упряжкой сто пятьдесят первый и двести двадцать второй.

— Гони! — крикнул Крот, и тележка помчалась. Тридцать, посчитал Здхар, хомяков тащили его изо

всех сил.

В ушах начало гудеть. Редкие огоньки начали сливаться в бледную зеленоватую ленту

— Гони! — кричал Крот отчаянно. — Быстрее!

И вот выкатилась тележка в такую громадную пещеру, по сравнению с которой первая ничего не стоила!

То есть сначала Захар подумал: «Ой, наверх выехали!». Потом подумал: «Ой, ночь уже».

Он так подумал, потому что небо было усеяно звездами.

Понюхал воздух — нет, всё такой же, земляной воздух, спертый…

Пригляделся к звездам, а это не звезды! Светлячки копошатся так далеко, что потолка не видно.

Вот такая громадная пещера! Целый дом в нее рухнет — и антенны торчать не будут.

— Ну как, малыш? — злорадствует Крот. — Хорошенькую дыру я под вас подвел? А ну, проверим, как там под потолком хомы работают. Тут в стене лестница должна быть. Веди.

Повел Захарка Крота по земляным ступеням. Шли-шли, шли-шли. Крот запыхался.

— Стоп, — говорит. — Дай-ка мне камешек, узнаем, высоко ли мы поднялись.

Кинул камешек в пропасть, ждет, голову наклонил.

Долго летел камешек, наконец стукнул. Крот говорит:

— Скоро потолок. Веди. Захарка думает:

«Столкну я его в пропасть. Пусть разбивается. Сейчас еще повыше заберемся, ка-ак толкну! Ой, нельзя… Он меня за цепочку потянет. Себя не жалко. Разобьюсь, а Крыс все равно рабочих пригонит, подкоп доделает. Надо живым выбираться».

— Ты что притих? — подозрительно спрашивает Крот и дергает поводок.

— Да вот, смотрю, — хитрит Захарка. — Как интересно тут у вас!

Светляки всё ярче, ярче разгораются. Стали видны хомяки, которые должны вести подкоп под фундамент дома. Только, кажется, плевать им было на работу. Кто сидел, кто лежал, а кто и вовсе храпел.

— Что-то я не слышу шума работы, — сказал Крот.

Но тут один из хомяков свистнул, и все бросились по местам. Зашуршало, загремело, застучало.

— Работают вовсю, — сказал Захарка.

Крот приказал сделать минутный перерыв и прокричал речь. Он призывал удвоить и утроить усилия, обещал райскую жизнь и отпуск на целые сутки, после того как дом будет разрушен.

— Пусть провалятся! — закончил он свое пламенное выступление.

— Пусть! — нестройно ответили хомяки. В их глазах тлели мрачные огоньки.

Захар радовался, глядя на них. Он знал, что стоит только Кроту уйти, и они опять бросят работу.

Когда спустились, из тоннеля повалила толпа, подгоняемая Крысом.

— Живей, живей! — покрикивал надсмотрщик, взмахивая иглой.

Перепуганные хомяки быстро разбежались по местам, и работа закипела: заскрипели тачки с землей, потянулись нескончаемой вереницей; раздался стук молотков — это десятки рабочих, облепив со всех сторон кирпич, старались разбить его на мелкие кусочки.

— Р-раз, два, взяли, р-раз, два, взяли, — вопили где-то в клубах пыли охрипшие глотки.

Всюду поспевал злой и неутомимый Крыс: подталкивал, понукал, бил, колол. Дикий страх наводила на хомяков его морда с пыльными глазами и единственным желтым клыком.

Все это время Крот сидел с отсутствующим видом, словно происходящее вокруг его не интересовало. Он что-то напряженно обдумывал. Наконец какая-то мысль пришла в его шерстяную голову, он осклабился, довольный, и позвал:

— Крыс!

— Я, — подскочил Крыс, стряхивая пыль с ушей.

Ты пойдешь наверх и убьешь Слона. Иглой. Это Слон всех тащит на воскресник. А без Слона там каждый сам по себе. Без Слона они с нами не сладят.

Крыс затрясся:

— Вы что, серьезно? Что я вам плохого сделал? Он же меня растопчет!

— Не растопчет. Крыс! Я всё обдумал. Крот достал пузырек с темной жидкостью.

— Здесь яд. Достаточно, чтобы убить сотню Слонов. Обмакнешь иглу перед тем, как уколоть. Понял? Еще ни один Крыс не побеждал Слона. О тебе будут рассказывать легенды. О тебе песни будут петь, Крыс! «Дивный Крыс, славный Крыс, храбрый Крыс Слона загрыз!». Что-нибудь такое.