Расмус-бродяга. Расмус, Понтус и Глупыш. Солнечная Полянка - Линдгрен Астрид Страница 65

Затем он еще сильнее залаял, потому что раздался стук в дверь и в дом вошел Понтус, веселый и краснощекий… и в синих джинсах.

Рванувшись вперед, Расмус толкнул его. Он сделал это потому, что страшно обрадовался при виде Понтуса, и еще потому, что на друге его были синие джинсы, да и сам он, Расмус, к приходу приятеля был одет подобающе. И потому, что Глупыш был дома, и еще по многим причинам, которые он как раз сейчас вспомнить не мог.

— Ты видел, что про нас написано в газете? — оживленно спросил Понтус.

Расмус кивнул.

И, стоя у кухонных дверей, они вдруг осознали все то удивительное, что им пришлось пережить. Оно стало удивительным именно благодаря тому, что об этом написали в газете. И они смотрели друг на друга удовлетворенно, с чуточку удивленной улыбкой. Но не произносили ни слова. Расмус лишь сунул руки в карманы джинсов и слегка потянулся.

— Это, верно, очень кстати; Спичка, по крайней мере, успокоится хотя бы на несколько дней, — сказал он.

И Расмус с Понтусом пошли на праздник.

Каждый год, в последнее воскресенье мая, учебное заведение Вестанвика проводит свой большой весенний праздник в городском парке. В этот день сине-желтые флаги[15] так патриотично развеваются на своих белых древках, в этот день школьный хор поет о прекрасных цветущих долинах, в этот день ректор так красиво говорит о молодости и о весне. «О юность, как прекрасна ты!» — возвещает он своим кротким голосом, а все папы и мамы Вестанвика согласно кивают; они делают это каждый год. Ибо юность всегда одинаково прекрасна, хотя каждый год подрастают новые юноши и девушки. Он, старый ректор, повторяет это еще раз, так как уже забыл, что слова эти были уже произнесены однажды. «О юность, как прекрасна ты!» — возвещает он.

И каждая мама, каждый папа ищет взглядом именно своего мальчика или именно свою девочку. А иногда случается так, что эта девочка сидит на эстраде в розово-клетчатом свеженакрахмаленном хлопчатобумажном платье. Разумеется, прелестная, но очень опечаленная, зато мальчик, наоборот, — счастливый и бездумный, бродит вокруг, поедая мороженое на почтительном расстоянии от родителей, и не слушает, что говорит ректор. И тогда их мама думает, что одиннадцать лет — чудесный возраст.

Так думает и он сам, тот, кому одиннадцать.

— Слышишь, купим еще по порции мороженого, — говорит он Понтусу. — А еще одну я куплю Глупышу, он любит мороженое.

— Я уже съел две порции, — отказывается Понтус.

— Ш-ш-ш — это только легкая разминка.

Ректор уже кончил говорить, и заиграл оркестр «Pling Plong Players», и сияло солнце, и цвела сирень. Быть может, уже следующим утром она начнет увядать, так как время ее прошло, но сегодня надо всем парком льется ее сладостный аромат.

Глупыш тянул свою цепочку и всячески сопротивлялся. Он вовсе не думал, что оркестр «Pling Plong Players» — нечто выдающееся и его стоит слушать. Однако Расмусу и Понтусу хотелось и слушать, и смотреть.

— На самом деле они играют не так уж и плохо, — сказал Расмус.

— He-a, — согласился Понтус. — А ты видел, что Йоаким все время таращит глаза на Крапинку? А что вообще сказала Крапинка, когда ты отдал ей фотографию?

— Елки-палки, не отдавал я ей фотографию, — с убитым видом признался Расмус. — Ну и дурак же я, понятно, я должен был сделать это, как только пришел утром домой.

— Да, ясное дело, — согласился Понтус. — А как с мороженым?

— Сейчас купим!

Расмус позволил Глупышу тащить себя куда тому вздумается, тем временем они высматривали какого-нибудь мороженщика. И наткнулись в толпе на магистра Фрёберга.

Он шел такой нарядный, в новом весеннем костюме, с тростью, и вид у него был совершенно не такой, как в школе.

— Нет, вы только посмотрите — Расмус Перссон! — сказал он. — И братец Понтус! Герои дня, если верить местной прессе. — Он зацепил рукоятью трости Понтуса за шею. — Да, да, считать ни один из них не умеет, но ведь из них могут все-таки выйти отличные парни! Могу ли предложить вам, господа, по порции мороженого?

— Спасибо! — сказали они. — Огромное спасибо!

Они вежливо раскланялись и украдкой покосились друг на друга. До чего ж чудно… иногда не допросишься даже одной-единственной, хотя бы маленькой порции мороженого, а теперь, когда они могут целый день поглощать мороженое бесплатно, является магистр Фрёберг и хочет, чтобы они съели еще больше.

Он дал им каждому по пятьдесят эре и пошел дальше, размахивая тростью.

— До свиданья, Расмус Перссон! До свиданья, братец Понтус!

Когда они съели много-премного порций мороженого и начали уставать, а праздник близился к концу, они удалились от мира и сели отдохнуть на зеленой лужайке.

— Если ты твердо обещаешь никуда не убегать, я спущу тебя на время с цепочки, — сказал Расмус и отпустил Глупыша.

Казалось, Глупыш дал такое обещание. Он деловито обнюхал все вокруг и нашел в ближайших кустах много интересного. Но внезапно он обнаружил нечто куда более интересное. Довольно далеко, возле эстрады, он обнаружил таксу Тессан и ринулся туда с такой быстротой, на какую только способны были его коротенькие ножки.

— Глупыш! Сейчас же назад! — закричал Расмус.

Глупыш поспешно решил, что он ничего не слышал. Он спокойно рванул дальше, но тут чья-то сильная рука схватила песика за ошейник и постыдно поволокла его к хозяину. А хозяин так злобно вытаращил глаза, но не на Глупыша, а на того, кто его тащил.

— Вот как, наконец-то я вас нашел, — сказал Йоаким. — Я приветствую вас, Объединенное акционерное общество «Металлолом»! Если бы вы знали, как рад папа!

— Ему небось весело, — хмуро буркнул Расмус.

— Он явится поблагодарить вас, как только сможет, — заверил их Йоаким. — А пока могу ли я предложить вам по порции мороженого?

Понтус хихикнул.

— Спасибо, — хмуро буркнул Расмус, — не надо нам никакого мороженого!

Йоаким посмотрел на него и рассмеялся:

— Вот как, значит, не надо? Ну что ж… во всяком случае, спасибо вам. Если бы вы знали, как рад папа!

Расмус враждебно посмотрел на него:

— Я уже слышал это! Здорово было б, если бы все так радовались!

— О чем ты? — спросил Йоаким. — Кто это не радуется?

— Не твое дело, — ответил Расмус. — Но, во всяком случае, она не хотела, чтоб Ян ее поцеловал, она сопротивлялась.

Когда он это произнес, в голове у него мелькнула одна мысль… Только бы с Крапинкой не получилось так, как с фру Энокссон, когда они хотели помочь ей перейти улицу: сначала она хотела, а потом сопротивлялась.

На лице Йоакима появилось странное выражение.

— Устами младенца глаголет…[16] — сказал он. — Ну как, не хотите мороженого?

— He-а, спасибо! — сказал Расмус. — Эх ты, со своим «Каталогом дешевой распродажи»!

И тут Йоаким ушел.

— Он, верно, пойдет на террасу, — предположил Понтус.

Городской парк расположен высоко, и там есть терраса, затененная высокими дубами с шишковатой корой. Под дубами стоят две скамейки, и если сидишь там, то у тебя под ногами расстилается весь Вестанвик со старой ратушей, старой церковью и достопочтенным учебным заведением. В это время года вид сверху по-настоящему красив, и совершенно неудивительно, что Йоаким направился на террасу.

— Мне кажется, я видел, что Крапинка совсем недавно пошла туда, — сказал Понтус.

Расмус окинул его долгим взглядом, а потом надел на Глупыша цепочку.

— Чепуха, — сказал он. — А что, если мы тоже прошвырнемся туда и посмотрим, какой оттуда вид? Мы так давно там не были!

На самом деле он и не помнил, чтобы когда-нибудь пристально интересовался этим видом, но именно теперь он весьма склонен любоваться природой.

И поэтому они втроем — Расмус, Понтус и Глупыш — идут на террасу.

Они не приближаются бесцеремонно и не доходят до самого края террасы, потому что уже издалека видно: обе скамейки заняты. Когда случается такое, остается только одно: пробраться ползком за дубы и подождать, пока скамейки освободятся.