Альберт Иванов - Большое путешествие Хомы и Суслика Страница 7

Они часто спорили. По любому пустяку. Полезное занятие. В споре и лёгкие развиваются, и голос крепнет. Особенно, когда кричишь, из себя выходишь. Конечно, охрипнуть можно. Но это пустяки. Пройдёт.

Суслик ведь и правда смешной. Забывать стал, что на целых полгода младше Хомы. У Хомы опыта больше. Больше жил, больше видел.

И в этот раз, нет бы, промолчать Суслику. А он, напротив, завёлся.

— А ты ещё смешнее! — вскричал он.

— Я? — поразился Хома. — Смешнее? Смешнее тебя?!

— Смешнее!

— Да ты, если хочешь знать, смешнее всех на свете!

— А в темноте? — нахмурился Суслик. — Ночью?

— И в темноте тоже!

— Да меня в темноте и не видно!

— Не видно, — согласился Хома. — Но видно, что ты смешной.

— Не смешнее тебя! — разошёлся Суслик. — Все над тобой смеются!

— Не смеются, а улыбаются, — оскорблённо поправил Хома. — Все рады меня видеть. А так я вовсе не смешной.

— Нет, смешной. Пошли спросим, кто из нас смешнее!

Пришлось Хоме с ним пойти. А иначе как его убедить, что это он, Суслик, самый смешной?

Сначала они у Ежа спросили. Он старый, всё знает, всё понимает.

— Оба вы смешные! — рассердился он. — Пристаёте со всякими глупостями!

Ничего Ёж не знает и не понимает. Старый очень. Там болит, тут болит. Старым не до смеха.

Пошли затем они к Зайцу-толстуну.

Выслушал он их и задумался. Он полагал, что ему очень идёт задумчивый вид. Глубоко задумчивый. Он нередко задумывался глубоко в своей барсучьей норе. В ней когда-то барсуки жили.

— Ну, и кто из нас смешнее? — нетерпеливо сказал Хома.

— А что мне за это будет? — внезапно спросил Заяц.

— Морковка, — подмигнул ему Суслик. Хитрый, задобрить хотел.

— Я не о том. Но от морковки не откажусь. От большой. Или от двух маленьких, — добавил Заяц. — Я о другом. Мне от вас не попадёт? — беспокоился он. — Ну, скажу, что Хома смешнее, он же мне потом проходу не даст! А скажу, что Суслик ещё смешнее, он тоже обиду на меня затаит! Верно?

Ничего не ответили Хома и Суслик. Похоже, что Заяц по-своему прав.

— Вы лучше у кого-нибудь чужого спросите, — подсказал он. — У того, кому всё равно. А от меня ничего не дождётесь. Знаю я вас!

Серьёзное дело…

У Лисы не спросишь. У Волка — тоже. А у Медведя — и подавно.

Жаль, трусоват Заяц-толстун. Обижаться на него нельзя. Таким он родился.

— К Сове пойдём, — вдруг решил Хома. — Недаром её самой мудрой считают. Её и спросим.

— Но только не ночью, — испугался Суслик. — Ночью она видит хорошо!

— Смешной ты, Суслик, — привычно повторил Хома. — Мы днём спросим, когда она не опасная.

Пришли они к Сове в рощу.

Она в сосновом дупле жила. Невысоко над землёй. Удобно для них — орать не надо.

— Совушка! — учтиво постучал Хома палкой по стволу дерева.

— Чего? — глухо и сонно послышалось из тёмного дупла.

— Это мы, Хома-хомяк и Суслик. Ты ведь самая мудрая! Скажи, кто из нас смешнее, я или он?

— Залезайте ко мне, — хрипло предложила Сова, — а то мне вас плохо слышно.

— Плохо слышно или плохо видно? — осмотрительно спросил Хома.

— И не слышно, и не видно, — поспешно сказала Сова. — Как же я разгляжу, кто из вас смешнее?

Хома и Суслик переглянулись. Вон чего захотела! Захотела, чтоб они сами прямо в когти ей угодили!

— Слышит хорошо, — захихикал Суслик.

— Хорошо слышит, — засмеялся Хома.

А она знай бубнит:

— Заходите, гости дорогие. Я с вами живо разберусь!

— Мы лучше ночью зайдём, — усмехнулся Хома.

— Когда будешь видеть хорошо, — развеселился Суслик.

— Правда? — обрадованно откликнулась она. — Я вас с нетерпением ждать буду!

И даже из дупла высунулась, чуть не выпала. Вся растрёпанная, круглыми глазищами хлопает, клювом клацает. Загляденье!

— Жди-жди. Дожидайся! — И они, громко хохоча, домой побежали.

— Умная какая… — потешался Суслик.

— Заходите, гости дорогие, — передразнивал её Хома. — До чего же смешная! Смешнее всех на свете!

— А ночью — страшная, — поёжился Суслик.

— Всё равно смешная!

— Смешнее меня? — с надеждой спросил Суслик.

— Куда тебе до неё! — Тут Хома остановился и в упор посмотрел на него. — А я?.. Она смешнее меня?

— Ещё как! — воскликнул Суслик. — Животики над ней надорвёшь!

И опять расхохотался.

Встретился им Заяц-толстун:

— Были у Совы?

— Были-были, — ответили Хома и Суслик.

— И кто же смешнее?

— Сова, — дружно сказали они. — Сова смешнее!

Ах, как приятно узнать, что есть кто-то на свете смешнее тебя.

Хотя кое в чём Суслик прав: ночью она всё-таки страшная. И, конечно, лучше уж быть смешным, чем страшным. И днём и ночью!

Как Хома собаку себе выбирал

Надоело Хоме бегать от Лисы и от Волка. Они ему даже по ночам неотвязно снились.

— Я себе собаку заведу! — решительно сказал он Суслику.

— Зачем? — удивился лучший друг. Он вечно удивлялся. Всему.

— Охранять меня станет, — гордо ответил Хома.

— Большую собаку возьмёшь?

— Волкодава!

— Скажи, а Лисодавы бывают? — заинтересовался Суслик.

— По-моему, нет.

— Жаль, — огорчился Суслик. — Лису я больше боюсь. Она быстрее Волка!

— А какая тебе разница? Волкодав с Лисою одной лапой сладит!

— Тогда берём, — одобрил Суслик.

— Наконец-то спокойно спать смогу. Мою собаку все бояться будут!

— И я? — заранее струсил Суслик.

— Моя собака тебя никогда не тронет, — расщедрился Хома. — Ты свой.

— А где она жить будет? В нору к тебе она не пролезет.

— Я ей дом рядом с моей норой построю!

— Дом — не сможешь, — уверенно сказал Суслик.

— Тогда шалаш!

Если Хома что-то надумал — не остановишь.

— Идём в деревню, — заспешил он, — собаку выбирать. Там их полным-полно. И почти все здоровенные. Быстренько найдём подходящую!

— А можно, она и меня охранять будет? — попросил Суслик.

— Можно. Только покрупнее для меня отыщи.

— Самую огромную! — заверил Суслик.

Хома шёл резво, будто на праздник. Суслик еле поспевал за ним.

— Ох, и жизнь у нас начнётся! — вслух размечтался Хома. — Хочешь — гуляй, хочешь — спи!

— И никто нас не тронет! — горячо подхватил Суслик. — Пусть только попробуют?!

А самому стало грустно, потому что Хома шёл искать себе нового друга. Верного, смелого и сильного. Где ему, Суслику, тягаться с Волкодавом?!

И все же… При такой собаке и впрямь никто не страшен. Дружба дружбой, а жизнь жизнью. Без собаки нынче не проживёшь. Даже люди, уж на что умные и могучие, и то не могут без собак обойтись!

Идут Хома и Суслик, размышляют… Луг прошли, рощу, Ближнее поле и Дальнее. Ни Лису не встретили, ни Волка. Словно те уже знали, что они за огромной собакой идут!

Деревня показалась. Густой собачий перелай донёсся. Судя по всему, здоровенных собак в деревне и правда было великое множество. Есть из кого выбирать! Да вот страшно стало Суслику. С чего бы это?..

— Погоди, — остановился Суслик, — а чем твою огромную собаку кормить? — Нашёл-таки вескую причину пойти на попятный.

Но Хома беззаботно ответил:

— Сама прокормится. Не маленькая. Волка съест, Лисой закусит. И вообще, нас тоже никто не кормит, а живём!

— А если собака на это не согласится?

— На что — на это?

— На то, что её кормить не будут. Давай всё-таки не огромную выберем, а просто большую. С ней хлопот меньше.

— Давай, — подумав, кивнул Хома. — Большую так большую. И большую все бояться будут.

Пошли они дальше. Но уже не так резво.

Собачий лай в деревне становился всё громче. Чем ближе подходили Хома и Суслик к деревне, тем медленнее они шли.

— А зачем нам большая собака? — вдруг сказал Хома, близкий собачий лай наконец пронял и его. — Возьмём среднюю. Средние — они тоже большие.

— Конечно, среднюю, — мигом поддержал Суслик. — Средние ещё злее!

Теперь Хома остановился. Суслик поглядел на него, затем — на деревню. И поёжился.

— Знаешь, лучше маленькую возьмём, а? — застенчиво предложил он.

— А какой от неё толк? Кто её испугается? — замялся Хома.

— Она сторожить будет, — убеждал Суслик, — лаять.

— Ладно, — проворчал Хома. — Значит, маленькую. Только учти, — сурово заметил он, — из всех маленьких нашу по голосу выбирай. У какой голос громче, заливистей, та и наша!

— Не волнуйся, — обрадовался Суслик, — выберу.

У заборов, где начинались огороды, они вновь остановились. Боязно было дальше идти.

— А ты это хорошо придумал, — храбрясь, сказал Хома. — Маленькую собаку и одним горохом прокормим.

— А давай-ка среди всех маленьких самую махонькую себе выберем, — неожиданно произнёс Суслик. Как бы невзначай.