Джон Толкин - Фермер Джайлз из Хэма Страница 7

– Милосердные люди, доблестный воин, не убивайте меня! Я очень богат. Я заплачу за причиненный ущерб. Я возмещу затраты на похороны убитых мною людей, в том числе священника из Окли. Ему высекут роскошное надгробие, хотя, честно говоря, был он скелет скелетом. Все вы получите щедрые подарки, если, конечно, разрешите мне за ними сходить.

– Какова стоимость подарков? – спросил фермер.

– Сейчас прикину.

Дракон начал быстро считать в уме. Он успел заметить, что толпа растет.

– Тринадцать шиллингов и восемь пенсов каждому.

– Ерунда! – воскликнул фермер.

– Чепуха! – подхватила толпа.

– Чушь! – пролаял Гарм.

– По две золотых гинеи каждому, детям в два раза меньше.

– А собакам? – спросил Гарм.

– Давай, давай, говори! Мы ждем, – настаивал фермер.

– Десять фунтов и мешок серебра на душу, а собакам золотые ошейники?

В голосе дракона промелькнула тревога.

– Убить его! – закричали люди – им явно надоела торговля.

– Мешок золота каждому и бриллианты дамам, – поспешил предложить дракон.

– Это уже похоже на разговор, но этого мало, – заявил Джайлз.

– Опять забыл про собак, – вставил Гарм.

– Какого размера мешки? – спросили мужчины.

– А сколько бриллиантов? – полюбопытствовали их жены.

– О горе мне, горе! – воскликнул Хризофилакс. – Я разорен!

– Ты это заслужил, – сказал фермер. – Выбирай, что лучше – разориться или быть убитым прямо на месте?

Он поиграл Хвосторубом, и дракон испуганно пригнулся к земле.

– Решай! – закричали люди; они совсем расхрабрились и теперь подходили все ближе и ближе. Хризофилакс стал часто мигать. Однако в глубине души он смеялся. К счастью для него, беззвучный этот смех остался незамеченным. Торговля его забавляла. Люди, очевидно, и впрямь надеялись что–то от него получить. Они почти ничего не знали об обычаях его подлого племени – в целом королевстве теперь нельзя было сыскать человека, которому когда–либо приходилось иметь дело с драконами и сталкиваться с их повадками.

Дракон постепенно обретал дыхание, а с ним и сообразительность.

– Назовите вашу цену, – предложил он, облизываясь.

Все разом загалдели. Хризофилакс прислушивался с большим любопытством. Один только голос в этом хоре ему не понравился – голос кузнеца.

– Ничего хорошего из этого не выйдет, попомните мои слова. Червяк не вернется, даю голову на отсечение. В любом случае ничего хорошего не ждите.

– Тебя никто не заставляет участвовать в сделке, коли ты не веришь, – возражали ему люди.

Они продолжали ожесточенно спорить, не обращая внимания на дракона.

Хризофилакс поднял голову. Но если он и хотел прыгнуть на толпу, пока все были заняты спором, его постигло разочарование. Рядом стоял фермер Джайлз и рассеянно жевал соломинку. В руке у него поблескивал Хвосторуб. Фермер ни на секунду не сводил глаз с дракона.

– Ни с места! Лежи как лежишь, а нето получишь сполна – и золото тебя не спасет, – предупредил он.

Хризофилакс прижался к земле. Наконец, из толпы выступил священник, которому было поручено вести переговоры.

– Презренный червь, – обратился он к дракону, – ты обязан принести вот на это самое место все свои бесчестно нажитые со кровища. Часть пойдет на возмещение убытков, а все остальное мы разделим поровну.Потом, если ты дашь торжественную клятву никогда больше не тревожить нашу землю и не подстрекать других чудовищ, мы отпустим тебя восвояси. А сейчас ты поклянешься особой клятвой, что вернешься с выкупом. Заклятие это, учти, держит в тисках даже драконью совесть.

Хризофилакс согласился на все условия после притворных колебаний. Он даже принялся лить горючие слезы, оплакивая свое разорение, пока по улице не потекли клубящиеся потоки. Он дал много торжественных замысловатых клятв, обещая возвратиться со всеми сокровищами к празднику святых Хилариуса и Феликса[8]. Это означало, что на путешествие туда и обратно у него было всего восемь дней, срок смехотворно малый, что, казалось бы, должен был понимать даже полный профан в географии, но тем не менее его отпустили, проводив всей деревней до моста.

– До встречи! – крикнул он уже с другого берега. – Буду ждать ее с нетерпением.

– Мы тоже, можешь не сомневаться! – прокричали ему в ответ.

Жители Хэма были люди очень легковерные. Клятвы, которые дал дракон, безусловно, легли бы камнем на его совесть и наполнили его страхом перед возмездием, будь у него совесть. Но совесть, увы, у него начисто отсутствовала. Простым людям трудно было предположить, что особа королевского происхождения может иметь столь досадный порок, но книгочей священник мог бы и догадаться. Не исключено, впрочем, что он догадался – он ведь был ученый человек и предвидел будущее лучше других.

Кузнец, направляясь в свою кузню, недоверчиво покачивал головой.

– А звучит–то как зловеще – Хилариус и Феликс! Нет, не нравятся мне эти святые, – изрек он мрачно.

Новость, разумеется, не замедлила достичь королевских ушей. Как пожар, пронеслась она по стране, не утратив по пути ни одной детали. Она произвела на короля глубокое впечатление по многим причинам, не последней из которых была пустая казна. Он тут же принял решение самолично ехать в Хэм, в котором произошли такие странные события.

Он прибыл на четвертый день после ухода дракона, проехав через мост на белом коне в сопровождении бесчисленных рыцарей и герольдов. Следом двигался огромный обоз. Жители в праздничной одежде выстроились по обе стороны дороги, приветствуя своего короля. Кавалькада остановилась на поляне перед церковными воротами. Когда король выразил желание видеть фермера Джайлза, тот подошел и опустился перед ним на одно колено. Король приказал ему встать и в знак особой милости похлопал его по спине. Присутствовавшие рыцари сделали вид, что не заметили такой фамильярности. Король велел созвать всех жителей деревни на принадлежавшем фермеру просторном выгоне у реки. Когда народ собрался (включая Гарма, который считал себя причастным ко всем событиям), Август Бонифаций, тиран и базилевс, милостиво обратился к нему с речью.

Он пространно объяснил, что все богатства подлого Хризофилакса принадлежат ему, королю, как повелителю государства. Он упомянул мимоходом о своем феодальном праве владения также и горной страной (что было всегда предметом нескончаемых споров).

– В любом случае, у нас нет ни тени сомнений, что все сокровища презренного червя были украдены у наших предков. Вам, однако, известна наша щедрость и справедливость и потому можете не сомневаться, что наш верный вассал Эгидиус получит должное вознаграждение. Никто из присутствующих здесь наших достойных подданных, начиная от священника и кончая самым малым ребенком, не уйдет с пустыми руками без знака нашего уважения. Мы выражаем наше высокое одобрение Хэму. Его здоровые неиспорченные жители все еще не утратили отваги, которой с давних времен славился наш народ.

Рыцари во время речи короля не переставали шушукаться, обсуждая последние фасоны шляп.

Жители Хэма кланялись и смиренно благодарили короля, но про себя они думали, что допустили ошибку. Им следовало остановиться на десяти фунтах на брата и не трезвонить по всему свету о предложении дракона. У них хватило ума смекнуть, что знаки королевского уважения вряд ли могут простираться до такой суммы.

Гарм отметил, что в речи не было упоминаний о собаках. Единственный, кто был всем доволен, – это фермер Джайлз. Он не сомневался, что получит поистине королевскую награду, а кроме того, был рад, что так благополучно удалось покончить с тяжелым делом, да еще и упрочить свою репутацию в глазах соотечественников.

Король остался в деревне дожидаться четырнадцатого января. Он приказал раскинуть шатры в поле фермера Джайлза и старался скрасить вынужденное пребывание в жалкой деревушке вдали от столицы веселыми пирами и играми. За три дня королевская свита уничтожила весь имевшийся у жителей запас хлеба, мяса, яиц, цыплят, окороков и баранины и выпила весь эль до последнего бочонка. После этого они принялись ворчать и жаловаться на скудный рацион. Король, надо отдать ему должное, щедро платил за все съеденное и выпитое его свитой, правда, всего лишь чеками (чеки эти впоследствии казначей должен был обменять на золото, так как король надеялся в скором времени сильно пополнить казну). Жителей Хэма, однако, все это вполне устраивало, поскольку они и не подозревали об истинном состоянии казны.

Наступило четырнадцатое января, день двух святых – Хилариуса и Феликса. Народ с утра был на ногах. Рыцари, по случаю праздника, вырядились в доспехи, а фермер облачился в свою самодельную кольчугу. Глядя на него, придворные не скрывали улыбки, пока не заметили неодобрения на лице короля. Фермер пристегнул к поясу Хвосторуб, который без помех вошел в ножны, где и остался преспокойно лежать. Все это не ускользнуло от внимательного взора священника, который, взглянув на меч, задумчиво покачал головой. Кузнец же только посмеивался.