Вениамин Каверин - Верлиока Страница 8

— Еще не знаю. Сперва куда-нибудь по реке, ведь у тебя с водой наладились отношения. А потом в горы. Конечно, ты должен поговорить с Платоном Платоновичем. А что касается моих родителей, я просто убегу, оставив им записку. Из папы посыплются искры, но я надеюсь, что он успокоится, узнав, что я убежала с тобой. Или, может быть, — прибавила она значительно, — ты как-нибудь устроишь, что он не только успокоится, но будет просто в восторге?

— А мама?

— Ну, за маму я не беспокоюсь.

— Почему?

— Потому, что она сама, когда ей было семнадцать лет, убежала из дому с папой. Она помнит об этом. А он забыл.

— Слушай, а может быть, не надо никакого маршрута? — сказал, увлекаясь, Вася. — Сядем в «москвич» и махнем куда глаза глядят.

— Да, но нужно все-таки, чтобы они глядели в сторону Шабарши, где живет Главный Регистратор, — возразила Ива. — Дело в том, что мне просто до смерти хочется узнать, почему некоторые письма он кончает словами "с подлинным верно".

ГЛАВА XIII,

в которой рассказывается, как шофер автобуса чуть не сшиб инвалида, заглядевшись на Иву. Платон Платонович с трудом отрывается от Малого Пса. Из Алексея Львовича снова летят искры.

В дорогу!

Нельзя сказать, что Вася выбрал удачную минуту, чтобы поговорить с Платоном Платоновичем. В новом костюме, он расхаживал по своему кабинету и празднично свистел. Волосы в носу и ушах были подстрижены. Он был причесан и надушен. Накануне ему удалось установить, что начиная от созвездия Единорог Млечный Путь тянется не через Малого Пса и Близнецов, а огибая их, о чем астрономы всего мира не имели никакого понятия. Не удивительно, что, погруженный в астрономические размышления, он рассеянно выслушал Васю.

— Ах, путешествие? — спросил он. — Это прекрасно. Но свадебное?

— Как бы свадебное.

— То есть ты хочешь на ней как бы жениться?

— Я думаю, что это произойдет лет через пять, — сказал Вася. — А сейчас нам просто хочется проехаться на юг. Разумеется, если ты разрешишь воспользоваться своим «москвичом».

— А как ее зовут?

— Кого?

— Как бы невесту. Паспорт у нее есть?

— Да. Но он нам не понадобится.

— Не скажи, не скажи. Она умна?

— Не знаю. Но она пишет стихи. И мне кажется — недурные.

— Вот это прекрасно. Надолго?

— Недели на две.

— Не акселератка?

— Боже мой, да ты прекрасно знаешь ее! Это Ива! Она бывала у нас много раз, а на прошлой неделе ты пригласил ее к обеду.

Платон Платонович задумался.

— Да, это недоразумение, — сказал он. — Понимаешь, мне трудно оторваться от Малого Пса, Близнецов и Единорога. Я прекрасно помню Иву. Это ведь на нее нельзя смотреть и не улыбаться?

Как ни странно, Платон Платонович был совершенно прав: однажды шофер автобуса чуть не сбил инвалида, который тоже загляделся на Иву, причем оба не могли не улыбаться.

…Это было неожиданно, но больше всего пришлось повозиться с Котом. Во-первых, он решительно отказался надеть пальто, которое Ива сшила ему в дорогу.

— Я не какая-то паршивая болонка, чтобы носить пальто, — с негодованием сказал он. — Не хватает еще, чтобы Ольга Ипатьевна приготовила мне куриную котлетку. Не скрою, мне свойственно известное честолюбие: розовых котов не так уж и много на свете. И я люблю, когда меня рассматривают с удивлением и даже с восхищением. У каждого из нас есть свои слабости. Скажите спасибо, что я при этом не кокетничаю, как, например, Ива.

Во-вторых, он отказался спать на заднем сиденье. В ответ на возражения Васи, что заднее сиденье как будто нарочно устроено, чтобы на нем можно было спокойно спать, он гордо ответил, что время от времени намерен просыпаться и даже останавливаться, чтобы поймать полевую мышь или птичку. Словом, с ним было много хлопот и он согласился на поездку только после того, как Ива дала слово, что больше никогда не будет называть его кисой.

…Конечно, это было неприятно, что Алексей Львович, из которого (против его желания) летели искры, отказался проводить путешественников, но зато Марья Петровна набила багажник жареными курами, пирожками, яблоками, апельсинами, вареными яйцами, а Ольга Ипатьевна испекла пирог, который, кстати сказать, Вася чуть не съел, разбирая и укладывая две походные палатки — одну для себя, другую для Ивы.

Шотландская Роза, которой показалось (и не без основания), что Филя заважничал, простилась с ним холодно, а Платон Платонович, вдруг огорчившись, потребовал, чтобы путешественники посылали ему телеграммы из каждого населенного и даже малонаселенного пункта.

Разумеется, никому не пришло в голову украсить «москвич» цветными лентами или посадить на радиатор куклу — свидетельство будущей счастливой семейной жизни. Кот справедливо заметил, что это пошлость. Но связку воздушных шаров, по его мнению, все-таки необходимо было взять в дорогу.

— Во-первых, при виде воздушных шаров работники ГАИ все-таки могут принять вас за новобрачных, — рассудительно заметил он. — А во-вторых, нарушение правил уличного движения легче сходит с рук молодым людям, которые решились посетить Дворец Бракосочетаний.

ГЛАВА XIV,

в которой Ворон-предсказатель рассказывает загадочную историю и предвещает Васе разъясняющий сон

Симферопольское шоссе не то что Минское — у него менее официальный и более беспечный вид. Шоферы беззлобно ругаются, когда на развилке образуется пробка, сотудники ГАИ неторопливо наводят порядок, и почему-то кажется, что не только люди, но сами машины вплоть до неуклюжих МАЗов стремятся как можно скорее окунуться в Черное море, даже если в путевках указан Белгород или Чернигов. Зато животные, в особенности бродячие собаки, не любят Симферопольское шоссе того и гляди, в этом шуме и толкотне попадешь под колеса. И птицы, хотя большинство из них предпочитают воздушные, а не земные пути, относятся к нему с известным предубеждением. Однако едва наши путешественники выехали из Москвы, над ними тяжело перелетела дорогу и уселась на телеграфном столбе угрюмая черная птица.

— Впервые в жизни вижу такую большую ворону, — сказала Ива.

— Я не ворона, глупая новобрачная, — ответила птица, и Вася так резко затормозил, что Кот проснулся. — Я — Ворон-предсказатель. Мой род занесен в Красную книгу.

— А что такое Красная книга? — спросила Ива.

— Хороша, но невежественна, — отрезал Ворон. — Может быть, твой жених — у него умное лицо — объяснит тебе, что такое Красная книга?

— Я не новобрачная, а он мой не жених. Мы просто друзья.

— Ваш род исчезает от старости или болезни? — спросил Вася.

— Нет. Нас убивают.

— Кто?

— У него много имен. Тогда он называл себя Джироламо. Я был ручным вороном Джулии. Она научила меня говорить. Ты помнишь ее, Лоренцо?

— Я не Лоренцо, а Вася.

Без сомнения, Ворон усмехнулся бы, если б был человеком. Но он не усмехнулся. Его суровые, старые, плоские глаза смотрели на Васю со странным выражением. Можно было подумать, что они когда-то встречались.

— Те же густые рыжие волосы, те же широко расставленные голубые глаза. Я рад, что ты вернулся к жизни, Лоренцо. А девушка, которая сидит рядом с тобой, напоминает мне Джулию. На нее тоже трудно было смотреть не улыбаясь.

Как дети приставляют кубик к кубику, так он приставлял слово к слову.

— Будьте добры, не говорите закадками, — сказал Вася. — Вы называете имена, которые я слышу впервые.

— Джироламо был шпионом Совета Десяти. Он написал ложный донос на тебя, и ты был приговорен к казни. Он ночью шел к тебе, чтобы убить тебя спящим. Я крылом погасил в его руке свечу, а потом разбудил тебя. Вы дрались в темноте, и ты тяжело ранил его. Я любил Джулию, а она любила тебя. Ты бежал в Падую. А через несколько лет погиб в бою с генуэзцами. Он отомстил мне и мстит до сих пор.

— Ну хорошо, — терпеливо сказал Вася. — Допустим, что какой-то человек когда-то где-то — по-видимому, в Италии — был приговорен к казни и остался жив, потому что вы помешали убийце. Вы погасили в его руке свечу. Почему же он не зажег ее снова?

— Ты рассуждаешь, как будто пятьсот лет назад ничего не стоило купить спички в бакалейной лавке.

— А ведь он прав! — заметил Кот. — Кажется, спички появились только в девятнадцатом веке.

— У Джироламо был трут и кремень. Но пока он пытался снова зажечь свечу, ты со шпагой в руке выбежал ему навстречу.

— Молодец! — закричала Ива.

— Тогда-то Джироламо поклялся отомстить всему нашему роду. Нас убивают. Стрела поражает каждого из нас, кто произнесет его подлинное имя.

— Какой мерзавец! — с иронией сказал Кот. — На вашем месте я обратился бы в Общество защиты животных.

— Но ведь это было очень давно. Неужели он живет до сих пор? — спросил Вася.