Ирина Семина - Академия идеального веса Страница 8

Жасмин дочитала статью, прочитала еще одну сказку, в которой девушка разговаривала со своей болезнью. Мол, болезнь всегда приходит в качестве помощника, чтобы человек мог разобраться с чем-то в душе, что-то исправить. И тут детальки пазла сложились в единую картинку: вот оно, решение! В статье говорилось о том, что ожирение – это болезнь, а раз с болезнью можно поговорить, то и с лишним весом пообщаться тоже можно.

Девушка устроилась удобнее на кровати, включила тихую музыку и постаралась прислушаться к себе. Для начала она попыталась почувствовать, где именно лишний вес ей мешает больше всего. Что-то мешало. Ага, вот оно что, почему он лишний? В теле не бывает ничего лишнего! Раз организм отложил что-то, значит, оно ему нужно, нужно для души. А как же тогда быть? На понятие «ожирение» тоже никто не откликается. Ясное дело, талия на месте, какая речь может быть об ожирении. Если согласно глупым стандартам и есть где-то лишние сантиметры, то они особо в глаза не бросаются. Жасмин со временем научилась скрывать свои недостатки. Главное – правильно подобрать одежду, и крупные бедра уже не крупные. Все довольно-таки пропорционально.

«Я хочу разобраться с этой проблемой! – мысленно проговорила Жасмин. – Хочу понять, почему регулярно ем то, от чего мне потом плохо. Хочу вскрыть все старые раны, удалить гной и дать им зажить. Хочу понять, зачем мое тело накапливает и откладывает. Хочу избавиться от страха быть привлекательной!»

От последней фразы девушка сама оторопела. Неужели она правда боится быть красивой? А ведь точно! Если она станет еще стройнее, то и мужчины будут больше внимания обращать. А она ох как боится этих коварных существ. Вот оно как! Неужели все они коварные и злые? Что это такое всплывает? Внезапно Жасмин охватил ужас: было такое впечатление, что она заглянула в темный подвал. Очень хотелось встать и прекратить медитацию, но тут она увидела в кресле рядом с кроватью женщину.

Она была вовсе не уродиной, хотя и писаной красавицей ее не назовешь: и фигура нормальная, и волосы красивые, милое личико. А вот глаза! Страх, чистый страх был виден в них. И от этого страха хотелось отшатнуться, уйти, убежать подальше, сделать все, только бы не смотреть ей в глаза.

– Кто ты и чего ты боишься? – спросила Жасмин так спокойно, будто появление незнакомки в ее спальне было чем-то повседневным.

– А ты меня не узнаешь? Как давно ты смотрела на себя в зеркало? – спросила та тихо.

– Ты хочешь сказать, ты – это я?

– Я твоя внутренняя женщина. Ты задала правильные вопросы, проявила истинное желание решить проблемы, вот я и пришла.

– Ты не ответила. Чего ты боишься?

– Людей.

– А почему? Неужели все они такие плохие? Жасмин в этот момент показалось странным, что они поменялись ролями, теперь она, наоборот, уверяла в том, что мир прекрасен и надо только верить в это. В целом она всегда была оптимисткой, но вот внутри оставалось еще столько закоулков и столько дверей с тяжелыми засовами, куда не мог пробиться яркий свет любви. А ведь так и есть. Она и правда боится людей, подсознательно ожидает ножа в спину. Ей сложно верить, когда ее хвалят, все ей чудится, что человек имеет свои причины, чтобы так говорить.

– Почему я регулярно ем то, от чего мне потом плохо? – спросила Жасмин.

– В такие моменты твоей душе плохо, и, может быть, твое тело всего лишь пытается дать тебе таким образом сигнал. Как лампочка мигающая.

– А почему моей душе плохо?

– По-разному бывает. Иногда ты загоняешь себя чересчур, переутомляешься, а душе покой нужен, равновесие и радости побольше.

– Это стресс. Я уже не раз замечала, что ем потом как лошадь. Только ни разу не задумывалась над тем, что обжорство – это сигнал тела. Только вот что делать, когда лампочка загорается?

– Во-первых, надо сделать так, чтобы она не загоралась или загоралась очень редко. А во-вторых, составить список продуктов, которые можно есть в такие моменты. Что-нибудь такое, что ты обычно себе не позволяешь, но и слишком плохо тебе от этого тоже не будет.

Жасмин задумалась. Да, список – это хорошо. Она очень любит списки и всяческие таблицы и системы. Если частое питание, то обязательно строго через каждые два часа. И чтобы каждый день время приема пищи оставалось одинаковым, и если сегодня в девять фрукты, то чтобы и завтра тоже фрукты. И все бы хорошо, если бы к таблицам не прилагалась одна незримая сущность – Контролер в образе суровой старухи. Проявлялось это как неукоснительная пунктуальность, строгость к себе и чрезмерная требовательность. Иногда, правда, Жасмин становилось совсем уж невыносимо, и наступал срыв: ей удавалось на какое-то время избавиться от гнета этой сухой и злобной старухи. Как раз тогда приходила пора торжества Пышки, и она давала себе волю во всем, предаваясь безудержным безумствам: ела что хотела, глотала нередко, даже не прожевав, будто боялась, что вернется Контролер и вся лафа кончится.

– Хорошо, я составлю список. Почему моей душе еще плохо бывает?

– Если ты не можешь пустить ситуацию на самотек, дать миру просто существовать. Если пытаешься вставить его в свои жесткие рамки, подстроить его под свои представления.

– Да, тут много всего, все факторы разные. Например, чрезмерное желание всем управлять, держать все под контролем. Нередко уже замечала, что зверею, если что-то идет не так, как мне хотелось. Раз не по-моему – значит плохо. Ну и ожидания постоянные, вечно хочу и того и этого, и побольше. Все мне мало. Постараюсь научиться отпускать, закрывать дело. О, появилась идея: представить себе папку толстую такую, мысленно все туда сложить и закрыть. Как тебе?

– Отлично. Но ты натолкнула меня на другую мысль. Тебе нередко слишком важно мнение других. Тебе хочется, чтобы другие заметили твой труд, твои старания, похвалили и погладили по головке. А если ты этого не получаешь, то тебе плохо.

– Да, ты права. Над этим тоже надо поработать. А ты можешь помочь мне отпустить старые обиды?

– С этим так быстро не справимся. Ты годами копила их, складывала, как драгоценности, в разные потайные шкатулки, регулярно вытаскивала, чтобы почувствовать вновь, пожалеть себя вдоволь.

Жасмин стало немного стыдно.

– Но ты молодец, что хочешь с этим разобраться. Можно просто регулярно во время медитации осознанно поднимать с самого дна подсознания старые обиды и осознанно их прощать. Человек, обидевший тебя, тогда поступал так, как считал правильным, он, возможно, и не хотел тебя обидеть. И это было так давно! Ты уже давно не ребенок, ты взрослая, и тебе уже вовсе не нужна «толстая шкура», чтобы защищаться от обидчиков.

– Спасибо тебе огромное, я так много поняла. А сейчас я утомилась, можно я отдохну?

Ответа не последовало, визави просто растаяла в воздухе, а Жасмин еще долго переваривала информацию.

Шизофрения, здравствуй!

Сказка заставила меня задуматься.

– Слушай, – оживилась Дезире, – а может быть, тебе тоже со своим телом поговорить?

– Феечки, родненькие, так ведь и до шизофрении докатиться можно. Что же это будет, если я сама с собой разговаривать начну? – взмолилась я.

– Привет, шизофрения! – захихикала Прелесть.

– По крайней мере, у тебя будет великолепный собеседник! – пошутила Крепышка.

Мне было не до смеха.

– Вы что, издеваетесь?

– Нет, что ты! – спохватилась Дезире. – Ты возьми и с телом поговори. Чего ждать, пока какая-то внутренняя женщина появится? Возьми и напрямую диалог начни!

– А мне эта идея нравится, – заявила Булочка.

– И как это сделать? Что, вот так и сказать: «Тело, давай поговорим!»?

– А почему бы и нет? – робко спросила опять погрустневшая Дезире.

– Извини, я не хотела тебя обидеть, я просто правда понятия не имею, как это сделать.

Булочка вспорхнула ко мне на плечо.

– А ты чайку попей душистого, расслабься, глаза прикрой, и вперед.

– Куда вперед? – не поняла я.

– Ну как куда? – удивилась Булочка. – В свое тело.

– Так я вроде всегда в нем.

– А ты послушай, что внутри творится. Поговори с ним.

Сказка шестая

Диалог с телом

– Здравствуй, дорогое мое тело. Давай поговорим?

– Ну здравствуй. Только я что-то не чувствую, чтобы я было дорогим.

– Почему это?

– А когда ты в последний раз меня гладила нежно? Когда делала мне приятно? Крема тебе на меня и то жалко. Заскочишь в душ, быстро-быстро помоешься и бегом дальше. Нет бы потереть меня мочалкой, растереть скрабом, помылить ласково. А про педикюр, маникюр и эпиляцию я даже не вспоминаю. А еще говоришь, что дорогое…

– Прости! Твоя правда, я слишком мало внимания уделяю тебе, все спешу куда-то, для других стараюсь. Если я тебе пообещаю чаще тебя баловать, могли бы мы поговорить?