Майкл Бонд - Паддингтон путешествует Страница 8

— Я, правда, так и не поняла, что это такое, — призналась она, — но даже мне лучше не приготовить!

В устах миссис Бёрд это была поистине высокая похвала.

— Объедение! — подхватил мистер Браун. — Экое мясо наваристое, да и приготовлено как следует. Должен признаться, — добавил он, протягивая тарелку за второй порцией, — я, пожалуй, никогда ещё не пробовал ничего вкуснее. Просто пальчики оближешь! — добавил он, вытирая тарелку хлебным мякишем и не без надежды поглядывая на котелок. — А как эта штука называется, Паддингтон?

— Кажется, эска… эска… что-то такое, мистер Браун, — ответил медвежонок, листая свою поваренную книгу. — Вот — эскарготы!

— Эскарготы? — задумчиво повторил мистер Браун, разглаживая пальцем усы, — гм-гм… прекрасно. Когда вернемся домой, Мэри, надо будет обязательно купить этих…

Тут он глянул на жену и мигом осёкся. Лицо у миссис Браун стало какого-то странного зеленоватого цвета.

— Что с тобой? — встревоженно спросил мистер Браун. — Тебе нехорошо?

— Генри! — простонала миссис Браун. — Ты что, не знаешь, что такое эскарготы?

— Э-э… вообще-то нет, — признался мистер Браун. — Я что-то такое слышал, но точно не помню. А что?

— Это значит — улитки, — ответила миссис Браун.[14]

— ЧТО? — так и подскочил мистер Браун. — Улитки? Как ты сказала — улитки?

— Фу, гадость! — скривился Джонатан. — Улитки!

— Господи, да откуда ты их взял, Паддингтон? — Задал вопрос мистер Браун, но он вертелся на языке и у остальных.

— Ничего, они не очень дорого стоили, — поспешил успокоить его медвежонок, не совсем правильно поняв, почему все так разволновались. — Дяденька в магазине продал мне их очень дёшево, потому что раковины были треснутые. Так что получилось почти задаром.

К величайшему изумлению Паддингтона, после этих слов стоны только усилились, и Брауны окончательно испортив ему настроение, принялись кататься по траве, хватаясь за животы.

— А я ещё съел две тарелки! — причитал мистер Браун. — Я наверняка отравился! У меня уже в голове что-то стучит!

— Как ты сказал: дяденька в магазине? — вдруг осведомилась миссис Бёрд.

— То-то и оно, — встрепенулся мистер Браун, садясь. — В каком таком магазине?

Паддингтон ответил не сразу. Он рассчитывал приберечь рассказ про деревню на закуску, чтобы удивить Браунов ещё сильнее, и ему вовсе не хотелось прямо сейчас выкладывать всё подчистую. Впрочем, не успел он открыть рот, как миссис Бёрд вдруг отчаянно замахала зонтиком в сторону холма.

— Боже правый! — воскликнула она. — А там-то ещё что происходит?

— Ого! Теперь понятно, почему у меня стучало в голове, — подхватил мистер Браун, в свою очередь устремив взгляд на вершину холма: там появился огромный трактор, за которым вереницей шли люди. — Похоже, какая-то процессия…

Брауны как зачарованные смотрели на необычайное шествие, которое всё приближалось и приближалось и наконец приблизилось вплотную. Предводитель шествия, добродушный круглолицый толстяк в белом переднике и высоком поварском колпаке, отвесил Паддингтону церемонный поклон.

— А, месье лё Медведь![15] — воскликнул он, расплываясь в широкой улыбке и протягивая руку. — Вот мы и встретились снова!

— Здравствуйте, мистер Дюпон, — отозвался Паддингтон, торопливо вытирая измазанную соусом лапу, прежде чем протянуть её толстяку.

— Не мог бы кто-нибудь меня ущипнуть? — попросил мистер Браун, обращаясь к своему семейству. — Я, кажется, сплю…

— Добро пожаловать в Сан-Кастиль! — продолжал месье Дюпон, подходя ближе. — Пожалуйста, покажите нам ваш дилижанс, у которого отвалилось колесо. Месье лё Медведь подробно рассказал нам про ваше несчастье, и мы всей душой хотим вам помочь.

— Дилижанс? — озадаченно повторил мистер Браун. — Какой дилижанс?

Паддингтон шумно вздохнул.

— Наверное, у меня просто фразы случайно перепутались, мистер Браун, — объяснил он. — Там ничего не было про автомобили с лопнувшими шинами, вот я и решил попробовать фразу из главы про кареты…

Да, что и говорить, объяснить, что и как, было довольно трудно, а главное, Паддингтон даже не знал, с чего начать.

— Я вот что думаю, — сказал мистер Браун, обращаясь к месье Дюпону, деревенскому булочнику, — лучше нам всем присесть. Что-то мне кажется, что быстро мы с этим делом не управимся.

— Вы знаете, — сказал мистер Браун гораздо позже, когда перед сном они пили чай, сидя у дверей гостиницы в «Паддингтоновой деревне», — одно я про Паддингтона могу сказать совершенно точно: хоть он и умудряется иногда влипнуть в историю, конец у этих историй почему-то всегда счастливый.

— Медведи всегда падают на все четыре лапы, — сумрачно изрекла миссис Бёрд. — Я уже не раз это говорила и готова повторить снова.

— А я предлагаю здесь и остаться! — возгласил мистер Браун. — Правда, в нашем маршруте этой деревни не было, но вряд ли мы найдём другое такое же славное место.

— Я — за! — откликнулась миссис Браун.

После суматошного дня вечер казался особенно тихим и спокойным. В чистом небе ярко сияли звёзды, из соседнего кафе доносилась весёлая музыка, а в конце улицы, ведущей к пристани, мерцали огоньки рыбацких судёнышек, бороздивших бухту.

Ничто, кроме музыки, не нарушало вечернюю тишину, разве что поскрипывание затупившегося пера да изредка — задумчивые вздохи, когда Паддингтон окунал лапу в банку с мармеладом.

Когда Брауны выяснили, где Паддингтон купил своих улиток, животы у них сразу же перестали болеть. По заверениям месье Дюпона, это чрезвычайно почтенный магазин, да ещё и знаменитый именно своими улитками; так что после всеобщего голосования медвежонку был единодушно присуждён приз за самое вкусное блюдо.

Как следует поразмыслив и довольно долго прослонявшись у витрины, Паддингтон решил на выигранные деньги купить почтовые марки и две открытки с видами — одну для тёти Люси, одну для мистера Крубера.

Он присмотрел две здоровенные открытки — таких больших он ещё никогда не видел. На каждой было по одиннадцать маленьких фотографий с видами деревни и её окрестностей и куча свободного места, чтобы писать. Была тут и фотография булочной месье Дюпона, и, вглядевшись попристальней, Паддингтон даже сумел различить булочки в витрине; он не сомневался, что мистера Крубера это очень заинтересует.

Была там даже фотография гостиницы, на которой он аккуратно пометил крестиком одно из окошек и приписал сбоку: МАЯ КОМНАТА.

Рассмотрев открытки во всех подробностях, Паддингтон решил, что не зря потратил столько денег. То-то удивится тётя Люси, когда получит открытку — подумать только! — из самой Франции!

Да и вообще, в этот один-единственный день успело набиться столько приключений, что Паддингтон не мог даже толком в них разобраться — не говоря уже о том, чтобы описать их словами, пусть даже и на очень-очень большой открытке.

Паддингтон и «пардон»

Так и вышло, что Брауны остались в «Паддингтоновой деревне», и через несколько дней им уже казалось, что они прожили в ней всю свою жизнь. Новость о том, что в гостинице остановился юный джентльмен-медведь из Англии, быстро облетела округу, и вскоре все прохожие уже приветливо кивали ему на улице, особенно по утрам, когда он обегал магазины, перед тем как отправиться на пляж.

Почти каждое утро Паддингтон наведывался к своему новому другу месье Дюпону. Тот очень хорошо говорил по-английски, и они часто и обстоятельно толковали о булочках и плюшках. Месье Дюпон не только показал медвежонку все свои противни и духовки, но и пообещал каждое утро печь специальные английские булочки для «послезавтрака».

— В конце концов, — заметил он, — далеко не каждый день в Сан-Кастили гостят медведи!

И вот в витрине появилось большое объявление, что отныне в продаже всегда будут особые булочки, испечённые по рецепту медведя-англичанина, признанного специалиста в булочном деле.

Столько вокруг было нового и интересного, что Паддингтону несколько вечеров подряд пришлось допоздна сидеть в кроватке и делать длинные записи в дневнике, пока ничего не забылось.

Однажды утром он проснулся раньше обычного: разбудил его шум и стук под окнами гостиницы. Паддингтон выглянул наружу и ужасно удивился, потому что за ночь деревня переменилась до неузнаваемости.

На улицах и в обычные-то дни было довольно людно — все спешили по своим делам, — но сегодня прохожих оказалось даже больше, чем всегда. Да и одеты они были как-то по-особенному: вместо привычных синих комбинезонов и красных свитеров рыбаки нарядились в парадные костюмы, а их жены и дочки щеголяли в платьях, расшитых туго накрахмаленным белым кружевом, и в высоких кружевных наголовниках.[16]