Мэри Нортон - Добывайки Страница 8

Арриэтта вбежала в комнату. Под попытался снова возразить жене.

— Послушай, Хомили!.. — протестующе начал он. Но Хомили словно и не слышала его.

— Арриэтта, — весело сказала она, — хочешь пойти с папой и добыть для меня щетинки на щетку из коврика для ног в холле?

Арриэтта подпрыгнула на месте.

— Ах! — воскликнула она. — Мне можно?

— Сними передник, — продолжала Хомили, — и переобуйся. Когда идешь добывать, нужна легкая обувь. Надень, пожалуй, свои красные лайковые туфли.

И когда Арриэтта, кружась, выбежала из комнаты, она обернулась к Поду.

— Все будет в порядке, — сказала она, — вот увидишь.

Арриэтта шла за отцом по темным переходам, и сердце все чаще и чаще билось у нее в груди. Сейчас, когда наступил наконец этот долгожданный миг, она еле могла совладать с волнением. Она вся дрожала, ей казалось, что у нее внутри совсем пусто, что она ничего не весит.

У них было три мешка на двоих. «На случай, — объяснил ей Под, — если мы найдем что-нибудь интересное. Всегда нужно иметь запасной мешок, чтобы не упустить счастливый шанс». Когда они подошли к первым воротам, Под положил мешки на землю, чтобы открыть щеколду. Она была сделана из французской булавки, большой и слишком тугой, чтобы открыть ее руками. Арриэтта смотрела, как отец повис всем телом на защелкнутом острие, так что ноги у него болтались в воздухе, затем, перебирая руками, стал двигаться по острию к головке, пока булавка не открылась; в тот же миг он спрыгнул на землю.

— Ты бы этого не смогла, — сказал он, отряхивая руки, — ты слишком легкая. И мама не смогла бы. Ну, пошли, только тихо.

Они миновали еще много ворот, и все их Под оставлял открытыми. «Никогда не запирай ворота, когда идешь наверх, — шепотом объяснил он ей, — тебе может понадобиться быстро вернуться». Наконец Арриэтта увидела впереди тусклый свет. Она потянула отца за рукав.

— Это оно? — шепнула Арриэтта. Под остановился.

— Спокойней, спокойней, — предупредил он ее. — Да, это дыра под курантами.

Арриэтта почувствовала, что у нее перехватило дыхание, но внешне она никак не выдала себя.

— Туда ведут три ступени, — продолжал Под, — они довольно крутые, так что смотри не оступись. Когда окажешься под курантами, оставайся там; будь внимательна и не своди с меня глаз. Если все спокойно и никого поблизости нет, я подам тебе знак.

Ступеньки были высокие и не совсем ровные, но Арриэтта взобралась на них легче, чем Под. Когда она протиснулась сквозь зазубренные края дыры, глаза ее вдруг ослепило расплавленным золотом — это на каменных плитах холла лежало весеннее солнце. Она стала во весь рост, и пол исчез из вида; она оказалась в огромной пещере — футляре часов, где наверху смутно виднелись в темноте очертания висевших на цепях гирь. Мрак и пустота вокруг были наполнены размеренными, тяжелыми, гулкими звуками; они успокаивающе отдавались у нее в ушах; а высоко над головой Арриэтта увидела маятник, он слегка поблескивал в полумраке, осторожно, ритмически раскачиваясь взад-вперед. Арриэтта почувствовала на глазах горячие слезы, сердце ее внезапно переполнилось гордостью: так вот какие они — куранты. Их часы… в честь которых их семья звалась Куранты. Вот уже двести лет, как они стоят на этом месте, терпеливо охраняя вход в их дом, басовито отстукивая время.

На светлом фоне сводчатого выхода четко вырисовывалась фигура Пода, низко припавшего к земле. «Не своди с меня глаз», — так он ей сказал, и Арриэтта тоже послушно сжалась в комок. Она вновь увидела сверкающий золотом каменный пол холла — он уходил далеко-далеко от нее, — увидела края ковров, лежащих как многоцветные острова на расплавленном море солнца, и еще дальше она увидела во всем великолепии солнечного света открытые парадные двери — словно вход в волшебную страну, о которой она мечтала всю жизнь. За дверями была трава — настоящий лес, и где-то высоко — колеблемые ветерком зеленые ветки деревьев.

Глаза Пода сделали полный круг.

— Подожди! — шепнул он. — И смотри в оба. И вдруг его не стало.

Арриэтта следила за тем, как он катится по залитому солнцем полу, быстро, как мышь или уносимый ветром листок… и внезапно она увидела его «маленьким». «Но ведь он не маленький, — сказала она себе, — он на полголовы выше мамы». Она заметила, как он обогнул коричневый коврик для ног у порога и скрылся в тени у двери. Казалось, он превратился в невидимку. Арриэтта смотрела и ждала. Было совсем тихо. Вдруг в часах, в темной пустоте над ее головой, раздался какой-то звук — не то скрип, не то скрежет, — а затем послышался бой. Часы пробили три раза, неторопливо, звучно. «Нравится вам это или не нравится, — казалось, говорили они, — но сейчас три часа, ровно три».

Внезапное движение у дверного порога, укрытого в тени, — и Арриэтта снова увидела Пода: с мешком в руках он стоял у коврика для ног, который доходил ему до колен, золотисто-коричневый, как ржаное поле. Арриэтта увидела, как он взглянул на часы, затем поднял руку.

Ах, какие теплые были каменные плиты пола, по которым она бежала… каким радостным — солнечный свет на ее лице и руках… каким страшным — необозримое пространство вокруг! Под подхватил ее, прижал к груди и ободряюще похлопал по спине.

— Ну же, ну же, — сказал он, — отдышись… Вот и умница!

Все еще задыхаясь, Арриэтта поглядела вокруг. Она увидела огромные ножки стула, вздымающиеся вверх, увидела укрытую тенью нижнюю сторону сиденья, словно балдахин над головой, увидела гвозди, и брезентовые ленты, и болтающиеся кое-где концы шелковой обивки, и бечевку; она увидела крутые обрывы ступеней, огромными уступами уходящие в высоту, увидела резные ножки стола и темную пещеру под сундуком. И все это время в тишине звучал голос курантов, отсчитывающих секунды, вселяя в нее уверенность и покой.

А потом Арриэтта обернулась и посмотрела в сад. Она увидела гравиевую дорожку, устланную цветными камнями величиной с грецкий орех, и пробивающиеся среди них кое-где зеленые травинки — прозрачные от солнца зеленые копья. Позади дорожки она увидела крутой травянистый склон, за ним — густую живую изгородь, а за изгородью — фруктовые деревья в цвету.

— Вот тебе мешок, — хриплым шепотом сказал Под, — пора браться за дело.

Арриэтта послушно стала выдергивать из коврика для ног волокна; они были жесткие и очень пыльные. Под работал быстро и методично; набрав пук волокон, он тут же клал его в мешок. «Если придется внезапно убегать, надо, чтобы не осталось никаких следов», — объяснил он ей.

— Больно рукам, да? — сказала Арриэтта и чихнула.

— Мне нет, они у меня загрубели, — ответил Под, и Арриэтта снова чихнула.

— Пыльно, да? — сказала она. Под выпрямился.

— Нет смысла дергать там, где волокно свалялось, — сказал он, глядя на нее. — Нечего удивляться, что тебе больно рукам. Послушай, — добавил он через секунду, — оставь. Ведь ты первый раз в жизни поднялась наверх. Посиди на ступенях и полюбуйся.

— Ах, нет… — начала Арриэтта («Если я не буду помогать, — подумала она, — папа не возьмет меня в следующий раз»).

Но Под настаивал:

— Мне даже лучше самому все надергать, — сказал он. — Могу выбрать то, что надо, понимаешь? Ведь щетку-то делать мне.

Глава восьмая

Ступени были теплые, но крутые. «Если я спущусь на дорожку, — подумала Арриэтта, — мне потом будет не взобраться обратно». Поэтому несколько минут она сидела спокойно. Но вот она заметила скобу для сапог.

— Арриэтта, — негромко позвал ее Под. — Куда ты подевалась?

— Я спустилась по скобе, — ответила она. Под вышел из холла и посмотрел вниз.

— Ладно, — сказал он, — но помни: никогда не спускайся по тому, что не прикреплено. Представь: кто-нибудь из «них» подойдет и переставит скобу на другое место… Как ты попадешь обратно?

— Она слишком тяжелая, чтобы ее переставлять, — сказала Арриэтта.

— Может быть, — ответил Под, — но сдвинуть ее все же можно. Понимаешь, что я имею в виду? Есть правила, дочка, и тебе нужно выучить их назубок.

— Эта дорожка, — спросила Арриэтта, — идет вокруг всего дома? И склон тоже?

— Да, — ответил Под. — Ну и что из того?

Арриэтта поковыряла землю носком красной лайковой туфельки.

— Моя решетка, — объяснила она. — Моя решетка, верно, сразу за углом. Моя решетка выходит на этот склон.

— Твоя решетка! — воскликнул Под. — С каких это пор решетка стала твоей?

— Ты не разрешишь мне, — продолжала Арриэтта, — зайти за угол и позвать маму через решетку?..

— Нет, — сказал Под. — И думать не смей об этом. Никаких решеток! Никаких «зайти за угол»!

— Тогда мама увидела бы, — продолжала Арриэтта, — что со мной все в порядке.

— Ну, ладно, — сказал Под и улыбнулся. — Только быстро. Я тебя здесь посторожу. И не кричи.