Спиридон Вангели - Панталония — страна чудаков Страница 8

— Сейчас заканчиваю! — крикнул Ион. — Поднимайте меня!

Скрип-скрип — снова заскрипел барабан, и бадья вместе с Ионом начала подниматься на свет Божий.

«Вот это да! — думал Ион. — Я клад нашёл. Сынзиана умрёт от радости. Сделает себе серебряные серьги, кольцо, останется ещё и невесткам, и внучкам. Сегодня — самый счастливый день в моей жизни!»

Поднялся Ион до середины колодца, и на лоб его легла лёгкая тень:

— Эй, остановите! — крикнул он. — Передохните малость.

Сыновья переглянулись: останавливать бадью на середине пути? А если, не дай Бог, цепь оборвётся?!

А отец их в это время в своих мыслях запутался.

«Если подыму клад наверх, — думал он, — вода уже не будет такою, как была…» Очень уж ему нравилось видеть у своих ворот столько людей. Шутка ли — полкоролевства брало воду из его колодца!

— Опустите-ка меня! — крикнул Ион, и тень улетела с его лба.

— Что случилось, отец?

— Ковшик забыл, — соврал он.

Скрип-скрип — скрипел наверху барабан, и бадья опускалась в колодец.

«Бедная Сынзиана… — жалел жену Ион. — Не успела получить серёжки, как уже и лишилась их».

Он добрался до дна и спрятал под камень все монеты. Только одну оставил в кармане.

«Пусть люди думают что хотят, — решил Ион. — Про серебряный крест, про ночных духов. Мне всё равно — лишь бы вода была такой же святой и чистой».

А монету он повесил в каса маре рядом с листом акации на красивом полотенце, среди своих родственников.

Бык с жёлтым рогом

Солнце ещё не взошло.

Туча водрузила на нос очки, вдела нитку в иголку и, пристроившись под тремя звёздочками в углу неба, стала штаны своего сына зашивать. Темно и холодно было в этот час на небе, но что поделаешь, не днём же этим заниматься, когда любой зевака может задрать голову и увидеть Тученёнка на небе в чём мать родила. Ведь у малыша только одни штаны.

Тученёнок скоро проснулся. Мамаша надела на него залатанные штаны, расчесала ему шевелюру, а потом пригрозила:

— Смотри, скоро и чинить нечего будет! Носишься по небу как угорелый, а ветру только этого и надо. Не штаны, а сплошная бахрома!

Тученёнок не стал спорить и прижался к мягкому мамашиному боку.

— С другими детьми я и забот не знала, — ворчала Туча. — Твой старший брат стал большим облачным медведем, бродит сейчас где-нибудь в небе над дальними странами. Средний брат тоже вырос. Стал петухом! А с тобой одна морока. Я уже седеть начинаю от твоих выдумок. Когда ты наконец повзрослеешь?

— Не хочу быть медведем, мам! И петухом тоже! — смеялся лохматый Тученёнок. Он подлизывался к матери и щекотал ей пятку своими воздушными пальчиками.

— Ты моя радость! — ласково сказала старая Туча и прикрыла глаза.

Бедные её ноги, сколько же им пришлось пройти по небесным далям и дорогам… А сколько вёдер дождя перетаскала она… Вечно её куда-то несло, даже и в воскресенье не могла она передохнуть: то летела на ярмарку, купить сито для мелкого грибного дождичка, то надо свечек — вдруг ветер погасит звёзды! И только с маленьким ласковым Тученёнком ей порой удавалось побыть минутку в покое.

— Сынок, ты у меня совсем не грозовой и даже не кучевой — просто ласковый. Ладно уж, рви штаны, раз не можешь иначе. Штаны я тебе снова зашью. Только с вечера вдень мне нитку в иголку, что-то я плохо видеть стала. И ещё об одном прошу: не выходи со двора.

— Почему, мам? Так хочется на воле поболтаться.

— Ни в коем случае. Боюсь, что встретишься со страшным Быком. У него огненный рог, и он свободно гуляет по небу. И появляется внезапно, где захочет. Твой дедушка хотел его поймать, но Бык поддел его огненным рогом — и я без отца осталась. В каждом дворе есть его след: в одном поваленный забор, в другом разбитое дерево. Нам-то нечего бояться, твой отец построил надёжные ворота. Пожалуйста, не выходи со двора.

Тученёнок был, конечно, послушным, но не очень. Слушал он мать день, слушал два, а на третий не утерпел. Когда Тучи не было дома, сорвал пучок голубой небесной травы и вышел за ворота, надеясь увидеть Быка. С некоторых пор он только о нём и думал.

Но за воротами Быка не было. Видно, пасся он в другом уголке неба…

Как-то в воскресенье отец Тученёнка вздремнул под облачным деревом. А мать хлопотала на кухне. Услышав шум на дороге, посмотрела Туча в окно и остолбенела. По дороге мимо их дома с рёвом и грохотом мчался небесный Бык. А верхом на нём, схватившись за жёлтый рог, сидел Тученёнок.

— С дороги! — кричал он во всё горло, а Бык нёсся как ураган.

Из всех домов повываливали тучи и стояли с разинутыми ртами. Тучи-мамаши прижимали к своим юбкам детей, чтобы они не увидели, как Тученёнок — вот-вот! — упадёт в бездну.

Старая Туча, побелевшая от страха, растолкала своего пузатого мужа.

— Беги спасай. Мужчина ты или… чучело?!

Но старик только хлопал глазами и топтался на месте: затягивал потуже ремень, завязывал покрепче шнурок, поглубже нахлобучивал шляпу.

Терпение у Тучи лопнуло, и, когда Бык поравнялся с их домом, она подобрала юбку, разогналась получше и — будь что будет — прыгнула на спину Быка. Или спасёт сына или пропадут вместе!

— Держись за меня, мама! — кричал Тученёнок.

И тут Бык встал на дыбы, перевернулся через голову — раз, второй, третий…

Тучи на обочине в ужасе закрыли глаза, а когда открыли, рёва и грохота уже не было слышно. Бык, который только что брыкался и кувыркался, стоял у обочины и щипал голубую небесную травку…

— Брось-ка мне верёвку! — крикнула Туча мужу. — Мы его укротили.

Откуда взять верёвку в такую минуту? Старик снял ремень, да и другие тучи-дядьки, что стояли на обочине, отдали свои ремни. Прочная получилась верёвка.

Привязала Туча верёвку Быку на шею, повела его на свой двор.

— Храброго сына вырастила, кума! — хвалили её другие тучи, пришедшие посмотреть на огромного Быка и его огненный рог. — Да ты и сама молодчина! Взобраться на такое чудовище!!!

— А что же было делать? — краснела Туча. — Ну а сын у меня и вправду храбрец. — И она стала латать свою юбку, которую бык порвал.

С тех пор пасётся Бык у них во дворе, а Тученёнок время от времени посматривает на землю. Как увидит, что какой-нибудь крошка машет ему платком с дымохода, сразу понимает, что в Панталонии нужен дождь. Отвязывает он Быка, садится на него верхом и скачет по небесным полям, стряхивает росу с небесной травы.

А когда холодает к ночи, во двор к ним собираются разные тучи и облачата и греются до утра около огненного рога небесного Быка.

Старая кляча

Лето было в разгаре, жара стояла ужасная, а крошка Том надел тулуп и пошёл на кукурузное поле. Там он вдруг лёг на землю, посреди кукурузы, потом вскочил, перебежал на другое место, снова лёг и снова вскочил. Всё это он проделывал не снимая тулупа.

— Что с тобой, кум? Что на тебя напало? — крикнула соседка из-за забора. — Зачем зря кукурузу топчешь?

— Очень уж густая у меня кукуруза! — крикнул в ответ Том, вытряхивая тулуп. — Вот теперь эту, что полегла, вырублю мотыгой. Слыхала секрет? Между кукурузинами должно быть столько места, чтоб овца могла улечься. Тогда она лучше всего растёт. Вот я и ложусь вместо овцы. Овца-то в овчарне.

— Ну, что ж, ложись, кум, коль так, — сказала соседка, но от забора долго не отходила: такого она ещё не видывала.

Вообще, даже удивительно, что этот Том входит в хату через дверь, а не через печную трубу, — всё у него не как у людей. Сказать, что дурак, не скажешь, но и умным вряд ли назовёшь.

Взять хотя бы случай со старой клячей. Никак не скажешь, умная это история или глупая. А дело было так.

Один сосед, крошка Савва, накопил денег на корову. Надо было ему корову купить: ведь у него семь ртов — сам он, да жена, да ещё пять мальчиков, все сидят рядышком, как горшки на завалинке.

Вот накопил Савва денег и поехал на ярмарку. Купил корову. Хорошую корову, всё у неё есть — и вымя и хвост. Повёл корову домой. Навстречу — Том.

— А-а-а, здорово, кум!

— Вот, корову купил!

— Ну, пошли в корчму! Надо могарыч ставить!

Пошли они в корчму, сели за столик.

— Ну, кум Савва, — Том говорит, — пусть твоя корова будет здорова и пускай даёт по бочке молока в день!

Корова ждала их у ворот. Она шевелила ушами и что-то жевала, а когда услышала, что пьют за её здоровье, громко взревела:

— Му-у-у-у… [1]

Корова внимательно рассматривала своего нового хозяина. Ничего вроде бы мужик — палки в руках нету.

Корова была права. Савва — дядька спокойный, не драчун. Одного только не знала корова: Савва не любил ходить пешком. А идти было далеко, аж до самого села «Кукушкины слёзки». Хорошо ещё, что встретился Том. Вдвоём шагать веселей. Вот они и зашагали. С коровой.