Корнелия Функе - Король воров Страница 9

— Быстрей давай! — прошипел он и с этими словами затащил Риччио в переулочек, такой узкий, что Барбаросса, забреди он сюда, непременно тут бы и застрял. Навстречу им угрюмо дохнул студеный ветер, словно где-то там, в темных недрах переулка, было его логово. Риччио знал, куда ведет этот не слишком приветливый проход: в укромный двор, а оттуда, подворотнями, в лабиринт таких переулков, где даже коренному венецианцу ничего не стоит заплутать. Словом, чтобы удирать от погони, переулочек в самый раз. Но тут Проспер зачем-то снова остановился, прижал Риччио к стенке и, прижавшись сам, стал наблюдать за движением пешеходов на улице.

— Ну что еще опять? — Риччио недовольно прислонился к стене, пряча озябшие кулачки в рукавах свитера.

— Сейчас я тебе его покажу, он мимо пройдет.

— А потом что?

— Если он нас заметит, удерем.

— Шикарный план, — неодобрительно буркнул Риччио, нервно нащупывая языком дырку между передними зубами. Зуб, которого там не хватало, был потерян им как-то раз, когда он вот так же удирал от погони.

— Слушай, давай лучше смоемся, пока не поздно, — прошептал он. — Ведь нас же все ждут.

Но Проспер не двинулся с места.

Вот мимо их укрытия проскочили беззаботные школьники, потом прошествовали в своих черных одеяниях монахини. А потом вдруг появился и тот тип: низенький, коренастый, с моржовыми усами и огромными для своего роста ножищами. Явно кого-то высматривая, он озирался по сторонам, привставал на цыпочки, изо всех сил тянул шею и чертыхался.

Мальчишки замерли в своем укрытии, стараясь не дышать. Некоторое время незнакомец продолжал осматриваться, потом наконец двинулся дальше.

Первым нарушил молчание Риччио.

— Я этого типа знаю! — выпалил он. — Бежим скорей, пока он не вернулся.

Проспер пустился за ним, тревожно вслушиваясь в стук собственного сердца и гулкое эхо, которым отдавались в пустынном переулке их дробные шаги. Они мчались по проулку вниз, миновали небольшую площадь в окаймлении угрюмых зданий, потом мост, нырнули в следующий переулок. Проспер уже вскоре перестал понимать, где они находятся, но Риччио мчался вперед с такой уверенностью, словно пробежит по этому хитросплетению переулков и мостов и с завязанными глазами. Потом вдруг они из полумрака выскочили на свет, и перед ними оказался канал Гранде, Большой канал. По берегам его толпились прохожие и зеваки, а на поблескивающей водной глади сновали гондолы и моторные лодки.

Но Риччио уже тащил Проспера к причалу, где они затерялись в толпе людей, дожидающихся следующего вапоретто. Вапоретто — это большие катера, плавучие автобусы Венеции, на них венецианцы едут на работу и возвращаются с работы, а туристы, когда у них уже ноги отнимаются от бесконечной беготни, переезжают из одного музея в другой.

Проспер внимательно вглядывался в каждого из прохожих, но их преследователя среди них не было. Когда наконец подошел катер, ребята вместе с толпой пассажиров устремились на борт, но не кинулись занимать немногие сидячие места под тентом сзади, а прошли в носовую часть и остались стоять там, облокотясь на бортовые поручни и не спуская глаз с пристани и набережной.

— У нас же билетов нет, — озабоченно прошептал Проспер, когда битком набитый катер наконец отчалил.

— Велика важность! — так же тихо ответил ему Риччио. — Нам на следующей все равно сходить. Лучше посмотри-ка, кто вон там стоит. — И он указал на причал, мимо которого как раз проходил развернувшийся катер. — Видишь?

О да, Проспер прекрасно его видел. Вон он стоит, усач косопузый. Глаза сощурил и пристально разглядывает пассажиров в отплывающем катере. Риччио издевательски помахал ему ручкой.

— Ты с ума сошел! — Проспер испуганно дернул руку Риччио вниз.

— Да в чем дело-то? Или ты думаешь, он кинется за нами вплавь? Или катер догонит на своих-то ногах-коротышках? Нет уж, мой милый. В этом городе что хорошо? Если за тобой гонятся, достаточно на другую сторону канала улизнуть, и ты, считай, уже от любой погони ушел. Надо, конечно, только следить, чтобы моста поблизости не было. Но через Большой канал только и есть что два моста, это, по-моему, даже ты уже успел усвоить.

Проспер не отвечал. Их преследователя давно уже не было видно, но Проспер все еще тревожно обшаривал глазами берег, словно ожидая, что зловещий незнакомец в любую секунду может там показаться — то ли под изящной колоннадой очередного дворца, то ли на балконе отеля, а то и, чего доброго, в какой-нибудь из встречных моторок.

— Да брось ты высматривать, говорю тебе, мы от него ушли. — Риччио тряс Проспера за плечо до тех пор, пока тот не обернулся. — Знаешь, а ведь я однажды от этого типа уже удирал. Ой, вот черт! — Он растерянно уставился на свои пустые руки. — Слышь, пока мы убегали, я, кажется, пирожные где-то посеял.

— Так ты этого типа знаешь? — Проспер смотрел на Риччио недоверчиво. Тот облокотился на бортовые поручни.

— Ну да. Он частный детектив. Для туристов потерянные сумки разыскивает, пропавшие кошельки. Меня однажды с такой вот пропажей чуть было не сцапал. — Риччио ущипнул себя за ухо и захихикал. — Только не больно-то он скор на ногу. Но сейчас-то за кем он охотился? — И он с любопытством покосился на Проспера. — Ты же знаешь, я наши правила соблюдаю: что там у кого раньше было, меня не касается. Только похоже на то, что тип этот и впрямь за тобой увязался. Ты кого-нибудь знаешь, кто готов выложить ему денежки, лишь бы тебя разыскать?

Проспер по-прежнему не отрываясь смотрел на берег. Катер уже неторопливо подваливал к следующей остановке.

— Не исключено, — ответил он, не глядя на Риччио. Стая чаек с недовольным гамом взмыла с черной глади воды, когда катер приблизился к причалу.

— Давай-ка выходить, — сказал Риччио. И они друг за дружкой спрыгнули на пристань, где в нетерпении толпились дожидающиеся катера пассажиры. — Господи, ведь остальные же решат, что мы товар или денежки прихватили и смылись, — рассуждал Риччио, когда они снова углубились в город, оставив Большой канал за спиной. — Из-за этой прогулки на катере нам теперь еще шагать и шагать. — И он снова кинул на Проспера полный любопытства взгляд. — Так и не скажешь, кто на тебя детектива-то науськал? Что ты натворил? Украл что-нибудь, а он теперь это ищет?

— Глупости. Ты же знаешь, что я не ворую. По крайней мере, стараюсь не воровать. — Проспер сунул руку во внутренний карман куртки и облегченно вздохнул: деньги Барбароссы были на месте.

— Верно. — Риччио наморщил лоб и понизил голос. — Тогда, может, за вами этот, как его, торговец детьми охотится? Такие, часом, вас не ищут?

Проспер посмотрел на Риччио с ужасом.

— Нет! Господи, да нет же, до этого пока что не дошло. — И он глянул на страшную каменную рожу, что алчно уставилась на них с надвратной арки. — Я думаю, это тетя наша нас разыскивает. Эстер, сестра нашей мамы. Денег у нее хватило бы. Своих детей у нее нет, и, когда мама умерла, она захотела забрать Бо к себе. А меня в интернат сбагрить. Вот мы и сбежали. А что мне еще оставалось делать? Он же мой брат. — Проспер даже остановился. — Думаешь, эта Эстер хотя бы спросила Бо, хочет он себе новую маму или нет? Да он ее терпеть не может! Он говорит, от нее пахнет, как от ядовитой краски. И что она, — он невольно улыбнулся, — похожа на одну из тех фарфоровых кукол, которые он собирает. — Проспер нагнулся и поднял пластмассовый веер, оброненный кем-то на каменном крыльце. Рукоятка веера была сломана, но Бо это наверняка ничуть не огорчит. — А Бо считает, я могу его от всего защитить, — сказал он, запихивая свою находку в пустую сумку. — Но если бы Оса нас тогда не подобрала…

— Ладно, пошли, забудь ты об этой ищейке. — Риччио увлек его за собой. — Он даже найти тебя не сможет. Все проще простого: мы перекрасим ангельские локоны Бо в черный цвет, а тебе лицо все вымажем, чтобы ты выглядел, как будто вы с Моской близнецы.

Проспер не сумел удержаться от смеха. Риччио способен его развеселить, даже когда на душе кошки скребут.

— Скажи, тебе тоже иногда хочется стать взрослым? — спросил он, когда они проходили по мосту, смутно отражавшемуся в глади канала.

Риччио обескураженно покачал головой.

— Да нет, с какой стати? Маленьким-то гораздо удобнее быть. Ты в глаза не так бросаешься, и еды меньше надо, чтобы насытиться. Знаешь, что Сципио всегда говорит? — Они сошли с моста на тротуар. — Дети — это гусеницы, а взрослые — бабочки. И ни одна бабочка не помнит, каково это было — ползать гусеницей.

— Наверно, и вправду не помнит, — задумчиво пробормотал Проспер. — Только не говори Бо о детективе, хорошо?

Риччио только кивнул.

ВИКТОРУ НЕ ВЕЗЕТ

Поняв, что Проспер от него улизнул, Виктор от ярости даже пнул ногой причальную сваю, торчащую из мутной воды канала. В результате до дома ему пришлось ковылять, заметно прихрамывая.