Памела Трэверс - Мэри Поппинс открывает дверь Страница 9

И тут зуб снова заныл.

— Ой! — вскрикнул Майкл. — У меня сейчас десна лопнет! — он жалобно взглянул на Мэри Поппинс. — И никому до этого нет дела! — добавил он с горечью.

Мэри Поппинс насмешливо улыбнулась.

— Не надо смотреть на меня так! — захныкал Майкл.

— С какой стати? Ведь даже Кошке позволено смотреть на Короля!

— Но я не Король! — сердито проворчал Майкл. — А вы, Мэри Поппинс, не Кошка!

Он надеялся, что она начнет с ним спорить, и он хоть на какое-то время забудет про зуб.

— Вы имеете в виду, что любая кошка может смотреть на Короля? И даже кошка Майкла? — спросила Джейн.

Мэри Поппинс подняла взгляд. Ее синие глаза встретились с зелеными глазами Кошки.

Некоторое время было тихо.

— Любая кошка! — подтвердила Мэри Поппинс наконец. — А эта Кошка тем более!

Улыбаясь про себя, она снова взяла клубок, и тут же что-то задвигалось на каминной полке. Фарфоровая Кошка пошевелила своими фарфоровыми усами, подняла голову и зевнула. Дети увидели ее блестящие острые зу бы и длинный розовый язык. Почесав разрисованную цветами спину, она лениво потянулась. Затем, взмахнув хвостом, спрыгнула на пол.

— Пим! — мягко спружинили лапы о ковер.

— Му-р-р! — сказала Кошка.

Проходя мимо Мэри Поппинс, она едва заметно кивнула ей. После этого Кошка запрыгнула на подоконник и, взглянув на солнце, исчезла.

Майкл забыл о зубной боли и уставился на окно.

Джейн, раскрыв от удивления рот, уронила моток.

— Но… Но как? Почему? Куда? — выпалили они хором.

— К Королеве, — ответила Мэри Поппинс. — Она принимает каждую вторую пятницу. Джейн, прекрати таращиться! Майкл, закрой рот, не то простудишь свой зуб!

— Но я хочу знать, что происходит! — вскричал Майкл. — Она же фарфоровая! Ненастоящая! И вдруг — прыгает! Я сам видел!

— А зачем она пошла к Королеве? — спросила Джейн.

— Ловить мышей, — спокойно ответила Мэри Поппинс. — Да, и кроме того, так повелось.

Взгляд Мэри Поппинс устремился куда-то вдаль, руки, держащие клубок, опустились на колени.

Джейн предостерегающе посмотрела на Майкла. Он осторожно выбрался из кровати и подкрался к — креслу. Но Мэри Поппинс не обращала на него внимания. Она задумчиво смотрела на окно, словно что-то припоминая.

— Давным-давно, — не торопясь, начала она, как если бы читала книгу, — жил да был Король, который думал, что знает все на свете. Сосчитать невозможно, сколько он всего знал! Его голова была наполнена всевозможными цифрами и фактами, как гранат зернами! Вот из-за этого Король и стал ужасно рассеяным! Вы не поверите, но иногда он даже забывал собственное имя! А звали его Коль.[1]

К счастью, у Премьер-Министра память была очень хорошая, и он время от времени напоминал Королю его имя.

Больше всего на свете Король любил размышлять. Он думал ночью и думал днем. Думал за едой и даже когда принимал ванну. Он никогда не замечал, что творилось у него под самым носом, потому что все время был занят размышлениями о чем-то другом. Вы, наверное, решили, что он думал о своем народе и о том, как сделать его счастливым? Ничего подобного! Его занимали совсем другие вопросы. Например, сколько бабуинов живет в Индии, какой полюс больше — Северный или Южный, и можно ли научить свиней петь. Однако ему было мало, что он все время сам ломает голову над этими вещами! Он заставлял всех думать о них! Всех, кроме Премьер-Министра, который вовсе не был мыслящей личностью, а просто старичком, любящим посидеть на солнышке и чуть-чуть побездельничать. Правда, он старался, чтобы этого никто не заметил — ведь Король мог отрубить ему за это голову.

Король жил во Дворце, сделанном из чистого хрусталя. В первые годы его правления дворец так сверкал, что прохожие были вынуждены прикрывать руками глаза, чтобы не ослепнуть. Но со временем хрусталь потускнел, покрывшись толстым слоем грязи и пыли. Но никто не чистил его и не протирал — все подданные были заняты тем, что помогали Королю думать о гораздо более важных для него вещах. В любую минуту Король мог оторвать их от основной работы и отправить, например, в Китай — считать шелковичных червей, или на Соломоновы острова — выяснять, правила ли там Царица Савская. А когда они возвращались, все разузнав, Король и придворные заносили сведения в толстые книги в прочных кожаных переплетах. Если же кто-нибудь осмеливался вернуться без ответа, ему тут же отрубали голову.

И только одной Королеве было совсем нечего делать. Целый день она просиживала на золотом троне, перебирая синие и зеленые цветочки в ожерелье, висящем у нее на шее, время от времени она с криком вскакивала и поплотнее запахивалась в горностаевую мантию. Дело в том, что Дворец стал таким грязным, что в нем завелись мыши, а все Королевы, это вам подтвердит кто угодно, терпеть их не могут.

— Ой! — вскрикивала она, с ногами влезая на сиденье своего трона.

Но Король всякий раз лишь хмурился.

— Потише, пожалуйста! — говорил он раздраженно, потому что даже самый маленький, незначительный шум отвлекал его от раздумий. Мыши на некоторое время убегали, и в зале снова воцарялась тишина. Слышался только скрип гусиных перьев, которыми Король и придворные записывали новые сведения в кожаные книги.

Королева никогда никому не приказывала, даже своим Камер-Фрейлинам. Все равно Король отменял все ее приказы.

— Зашить Королеве юбку? — спрашивал он сердито. — Какую юбку? Зачем тратить время на пустые разговоры о юбках? Возьмите лучше перья и запишите новые сведения о птице Феникс!

Вы, наверное, скажете — много шуму из ничего? Что ж, вы правы. Однако не думайте, что так было все время. Очень часто, сидя в одиночестве на троне, Королева вспоминала о тех днях, когда они с Королем только поженились. Каким высоким и красивым он был тогда, каким сильным и румяным, а как вились его кудри! Словно лепестки нежных Камелий!

— Ах! — вздыхала она, вспоминая, как он кормил ее медовыми пряниками и бутербродами с тарелочки. Его лицо светилось такой любовью, что сердце Королевы готово было выскочить из груди от счастья.

А потом настал роковой вечер.

— Твои глаза ярче звезд, — сказал Король, переводя взгляд с Королевы на таинственно мерцающее небо. Однако вместо того, чтобы потом снова взглянуть на нее, он продолжал смотреть вверх. — Интересно, — задумчиво проговорил он наконец. — Сколько там звезд? Пожалуй, надо их сосчитать. Одна, Две, Три, Четыре, Пять, Шесть, Семь…

Он считал, пока Королева не заснула.

— Тысяча двести сорок девять, — услышала она, когда проснулась.

Поняв, что одному ему не справиться, Король разбудил придворных и тоже заставил их считать звезды. Но так как результаты получились у всех разные, Король очень рассердился.

С этого все и началось…

На следующий день Король воскликнул:

— Твои щеки, дорогая, словно две розы!

И Королева была счастлива, пока он не добавил:

— Но почему, как розы? Почему не как капуста? Отчего розы красные, а капустные кочаны зеленые? Почему не наоборот? Это очень серьезный вопрос!

На третий день он сказал Королеве, что ее зубы — как жемчуг. Но прежде чем она успела улыбнуться, он продолжил:

— Ну и что из того? В конце концов, зубы есть у каждого, и столько, сколько положено. А жемчуг очень редкая вещь! Вот о чем следовало бы подумать!

И, собрав лучших ныряльщиков королевства, он отправил их в море за жемчугом.

С этого дня Король /отпал не переставая. Его интересовали только сведения и факты, а на Королеву он и не глядел. Даже если взгляд Короля случайно останавливался на Королеве, он ее не видел, так как от постоянного чтения и письма стал близоруким. Его румяное круглое лицо постепенно высохло и осунулось, а волосы поседели. Он почти совсем ничего не ел, кроме бутербродов с сыром, да и то после того, как Премьер-Министр напоминал ему, что пора обедать.

Можете себе представить, как было одиноко Королеве! Порой старый Премьер-Министр подходил к трону и ласково трепал ее по руке. Иногда маленький Паж, наполняющий чернильницы, поднимал глаза и улыбался ей из-за спины склонившегося над бумагами Короля. Но ни мальчик, ни старик не могли подолгу развлекать Королеву: ведь за это им могли отрубить голову.

Только не подумайте, Что Король был злым. Совсем наоборот. Ему казалось, что его подданные должны быть счастливей всех на свете — ведь ими правил Король, который знал все!

Но, увы, пока Король набирался ума, подданные его становились все беднее и беднее. Дома превращались в развалины, поля — в пустыри… Ведь все занимались тем, что помогали Королю думать!

В один прекрасный день Король и придворные, как всегда, сидели за столом в тронном зале и работали. Королева прислушивалась к скрипу перьев и писку мышей в погребе. Она сидела так тихо, что одна нахальная мышь пробежала через весь зал и принялась умываться прямо у подножия трона. Королева испуганно ахнула, но тут же зажала рот рукой, чтобы не помешать Королю. Подобрав свою горностаевую мантию, она взобралась на трон, дрожа от страха.