Софья Прокофьева - Пока бьют часы Страница 9

— Это Цеблион, — шепнул Лесной Гном. — Иди за ним, девочка, которую я не вижу. И возвращайся. Я буду ждать тебя здесь.

— Спасибо, — шепнула Татти и заторопилась за моргающим огоньком свечи.

Вслед за Цеблионом она стала подниматься по узкой винтовой лестнице.

Татти почувствовала сильный запах ваксы.

— Эй, Начищенный Сапог, отвори дверь, я хочу поговорить с ткачами, — приказал Цеблион.

Загремели ключи. Дверь отворилась. И в этот момент Татти незаметно проскочила мимо Цеблиона прямо в комнату.

Татти увидела своих братьев.

Ей показалось, что они какие-то совсем не такие, как дома. Ей показалось, что старший брат стал каким-то суровым не по годам, а младший — совсем взрослым.

— Морщинки, — неслышно прошептала Татти. — Морщинки и тут, и на лбу…

— Вот что, мои миленькие, славненькие ткачи! — сладким голосом сказал Цеблион. — Невидимый эликсир готов. Теперь дело за вами. Вы должны сегодня же взяться за работу. Мне не хочется портить вам настроение всякими пыточками и другими неприятными вещами.

Старший брат медленно повернул голову и посмотрел на Цеблиона.

Его взгляд был как раскалённый луч. Татти показалось, что она видит в воздухе этот взгляд.

— Мы не будем работать! — резко сказал старший брат. — Мы знаем, для чего вам нужны колпаки. Они нужны вам для войны. А на свете нет ничего страшнее вашей войны…

Хранитель Запахов мерзко захихикал.

— Ах вы мои глупенькие ткачи! — сказал он ласковым лисьим голосом. — Испугались войны, мои миленькие? Сразу бы сказали. Так и быть, я поговорю о вас с министром Войны. Он мой добрый приятель. Все пойдут на войну, а вы не пойдёте. Договорились? Довольны теперь?

Лицо старшего брата исказилось от отвращения.

— Уходи отсюда, старик! — сказал он. — Ты никогда не поймёшь нас. Твои уговоры бессильны. Мы не будем ткать материю для колпаков.

У Цеблиона от ярости скрючились пальцы. Татти увидела его зелёные ногти, похожие на жёлуди.

— Эликсир-невидимка готов, — прохрипел он. — Если вы не возьмётесь за ум, вас завтра казнят! Это мое последнее слово!

Цеблион так хлопнул дверью, что тяжёлые железные ставни застонали и заскрипели, а красный луч закатного солнца метнулся по стене.

— Ну что ж, умрём… — пробормотал младший брат и опустил голову. — Бедная Татти…

— Я не бедная! — закричала Татти. — Я здесь!

И она сорвала с головы колпак-невидимку.

Она обнимала и целовала братьев.

— Я так соскучилась, я так счастлива, — шептала она.

Но когда она подпрыгнула особенно высоко, старший брат поймал ее в воздухе. Татти перестала болтать ногами, и старший брат поставил её на пол.

— Татти, — сказал старший брат. — Ах, девочка… Ты должна немедленно уйти из дворца. Слышишь? И уехать в деревню. Ты не должна целый месяц ни с кем ни о чём говорить. Только с соседками. И только о молоке и хлебе. И ни у кого не спрашивать о городских новостях.

— Почему? — шёпотом спросила Татти. Но пока она спрашивала, она все уже сама поняла. Ей стало так страшно, как никогда в жизни.

Заскрипела старая лестница.

— Эй, Начищенный Сапог, открывай дверь!

— А… это ты, сторож!

— А то кто же. Уф… Я принёс хлеб и воду братьям.

Старший брат схватил Татти и быстро натянул ей на голову колпак-невидимку.

Дверь отворилась. Вошел пузатый сторож. Он держал кружку воды, прикрытую двумя ломтями хлеба.

Старший брат на одно короткое мгновение прижал Татти к себе и вытолкнул её на лестницу.

Как Татти спустилась вниз, она не помнила. Она садилась на каждую ступеньку и безутешно плакала. Внизу её ждал Лесной Гном.

— Девочка, которую я не вижу, ты так горько плачешь, что я вижу твою грусть. Она, как голубое облако, висит над тобой, — с сочувствием сказал Лесной Гном.

Татти, ничего не видя от слёз, шла за Лесным Гномом. Если бы он вовремя не схватил её за подол юбки, она, наверное, свалилась бы в бездонную пропасть. Старые жабы провожали подозрительными взглядами зелёный фонарик.

Лесной Гном с трудом открыл низкую дверь. Там, под лестницей, весь измучившись от беспокойства, ждал Щётка.

— Татти! — еле выговорил Щётка. — Наконец-то.

— Прощай, девочка, которую я не вижу, — печально сказал Лесной Гном. — Пойду попрошу у госпожи Круглое Ушко чистый носовой платок. Что-то я слишком много плачу в последнее время. Странно, очень странно…

Лесной Гном дунул на свой зелёный фонарик и исчез.

Татти забралась под лестницу, упала на колени рядом с Щёткой.

— Господи, что я натворила, — рыдала Татти. — Да меня мало убить за это. Ну что мне стоило взять еще пару колпаков для братьев? А теперь их… Нет! Нет! Не хочу! Не хочу! Вот проберусь в Белую башню и пролью эликсир-невидимку. Да! И тогда братьев отпустят домой!

Вдруг Татти замолчала. Это она просто так сболтнула насчет Белой башни и невидимого эликсира, не подумав. Но вдруг её собственные слова поразили её.

— Ой, правда, Щётка, если не будет эликсира, их отпустят. Ведь тогда больше не будет нужна материя для колпаков. Ведь правда? Я пролью его, вот ты увидишь, я пролью!

— Ну, конечно, конечно, — прошептал Щётка, хотя на самом деле он не очень-то в это верил.

Мимо них, шаркая подошвами, прошёл человек в зелёном. Он вёл за руку противного мальчишку.

— Папка! — хныкал Цеблионок. — Принцесса приказала мне принести её духи. Дай мне ключ от чёрного шкафа.

— Ты же сам знаешь, я сделал его невидимым, — с огорчением сказал Хранитель Запахов. — Я же тебя тогда попросил, помнишь, пошарь под троном. Он где-то там. Пойди туда сейчас и…

— Мне какое дело! Подай ключ, и всё, — капризно топнул ногой Цеблионок.

— Хорошо, хорошо, сыночек, умоляю тебя, не нервничай, — торопливо сказал Цеблион. — Я только взгляну на невидимый эликсир и тут же пойду искать ключ. Мы вместе…

Но Цеблион не успел договорить. Послышались громкие голоса и топот множества ног.

Потом загремел голос министра Войны.

— Немедленно найти девчонку!!! Закрыть все двери!!! Осмотреть подземные ходы!!! Обыскать весь воздух во дворце!!! Усилить стражу!!! Никого не пускать в Белую башню!!!

— Что случилось? — как безумный, закричал Цеблион.

— Маленькая дрянь украла колпак принцессы!!! — задохнулся от ярости министр Войны.

Всюду был слышен топот невидимых стражников. Одни бежали вверх по лестнице, другие вниз.

— Теперь тебе нельзя отсюда вылезать! — шепнул Щётка. — Даже и не думай идти в Белую башню. Да и всё равно теперь туда никому не пройти.

— Никому? — горестно повторила Татти.

— Ну, королю или королеве. Им-то, конечно… И ещё принцессе.

— Вот если бы у меня… — тихонько сказала Татти.

— Что у тебя?

— Да нет, я просто подумала…

— Что ты подумала?

— Да так, пустяки. Вот если бы у меня были духи принцессы…

— Слушай, Татти! — Щётка нашел невидимую руку Татти и сжал её. — Я сейчас пойду натирать пол в тронном зале. И найду невидимый ключ. А потом я открою им чёрный шкаф. Я принесу тебе духи принцессы. Жди меня, слышишь? Жди!

Щётка исчез так быстро, что Татти подумала, уж не снится ли ей все это.

Глава 10

Невидимый ключ от чёрного шкафа

В тронном зале горели свечи. Придворный художник рисовал портрет принцессы. Невидимая принцесса сидела на троне, то и дело зевая от скуки, напевала глупые песенки без конца и начала.

Портрет был почти закончен. Только вместо лица белело пятно, по форме напоминающее яйцо.

— Итак, итак, приступим к самому главному! — с волненьем проговорил художник. — Ваша Прекрасная Ослепительность, конечно, ни один художник на свете не в силах передать вашу красоту! И все же позвольте узнать, какого цвета у вас… глаза?

— Конечно, голубые! — сердито сказала принцесса.

— О-о! Безусловно! — в восторге простонал художник и нарисовал два лучистых голубых глаза.

— А… ваш ротик, позвольте узнать?

— Маленький и ярко-красный, — недовольно проговорила принцесса. — Мог бы и сам догадаться.

— Именно так я и думал! Как же иначе! — Художник нарисовал маленький рот, похожий на атласный бантик. — Теперь, простите, хотя бы несколько слов о вашем носе. Представляю, как он бесподобно красив!

— Ещё бы! — томно сказала принцесса. — У меня чудесный маленький нос. Неужели ты этого не знаешь, невежа, тупица?

— Ах, извините, конечно, конечно! — смутился художник.

Принцесса слезла с трона и начала придирчиво рассматривать свой портрет.

— Да, я похожа. Но на самом деле, можешь не сомневаться, я в тысячу раз красивее. А теперь нарисуй мой голос. Он самый нежный на свете. Слышишь? И звенит, как колокольчик!

— Нарисовать голос? Ваш голос? — художник от изумления открыл рот и уронил кисточку.