Диана Джонс - Сказочное невезение Страница 9

– Я ногу натерла, – пожаловалась одна из девочек. – Нам еще далеко идти?

– А может, это такое специальное испытание, – предположил мальчишка в домодельных ботинках.

– Да уж наверняка, – подтвердил высокий мальчик из цыганской кибитки. – Это специальная дорожка – она водит нас кругами, пока не вымрут все, кроме самых крепких. Шутка, – добавил он, услышав дружный стон. – А может, нам стоит передохнуть? – Блестящие темные глаза пробежались по нашим пакетам с едой. – Почему бы нам не присесть на эту дивную мягкую травку и не устроить пикник?

Ответом ему стало всеобщее негодование.

– Нельзя! – выкрикнула половина из нас. – Нас же ждут!

А остальные добавили чуть ли не в один голос:

– Я же свою парадную одежду испорчу!

Высокий мальчик стоял, заложив руки в карманы, и смотрел на наши разгоряченные, встревоженные лица.

– Если мы им там так уж нужны, – сказал он, будто бросая пробный шар, – могли бы потрудиться прислать за нами машину.

– Да кто же будет посылать машину за слугами! – возразила одна из девочек.

Высокий мальчик кивнул:

– Пожалуй, ты права.

Мне почему-то показалось, что до этого момента этот мальчишка не имел ни малейшего понятия, почему мы все здесь оказались. Я видел, что он обдумывает то, что услышал.

– И тем не менее, – сказал он наконец, – даже слугам ничто не мешает снять обувь и походить по этой мягкой травке, верно? Никто же не увидит.

Все лица повернулись к нему с проблеском надежды.

– Валяйте, – сказал он. – А как подойдем поближе к дому, можете снова обуться.

Чуть ли не половина последовала его совету. Девчонки сбросили туфли; мальчишки расшнуровали ботинки. Высокий шагал сзади с довольной, хотя и слегка высокомерной улыбкой и наблюдал, как они шлепают босиком по мягкой траве. Некоторые девочки задрали узкие юбки повыше. Мальчишки скинули пиджаки.

– Вот так-то лучше, – сказал высокий. Потом повернулся ко мне: – А ты чего?

– У меня ботинки старые, – сказал я, указывая пальцем. – Они не трут.

Его собственные ботинки, судя по всему, были ручной работы. Сидели как влитые. Тут мне в голову закрались подозрения.

– Если это правда такое испытание, как ты сказал, они его только что провалили, причем по твоей вине, – выложил я.

Мальчик передернул плечами.

– Все зависит от того, нужны ли в Столлери босоногие горничные и лакеи с огромными волосатыми пальцами на ногах, – сказал он и – готов поклясться – бросил на меня очень пристальный взгляд, будто уточняя, на эти ли должности мы все тут нацелились. Потом его внимательные темные глаза остановились на моем пакете. – У тебя не найдется лишнего бутерброда? Жутко хочется есть. Цыгане едят только тогда, когда разживутся хоть чем-нибудь съестным, вот только пока я ехал с ними, им, похоже, не слишком везло.

Я протянул ему бутерброд, а другой взял себе.

– Вряд ли ты так уж много времени провел с цыганами, – заметил я. – У тебя даже одежда не помялась.

– Ты не поверишь, – сказал он. – Я провел с ними почти месяц. Большое тебе спасибо.

Мы зашагали дальше, жуя яйцо и кресс-салат; дорога же уходила все вперед; вдали показались новые холмы с деревьями и ажурными беседками на вершинах; другие ребята кучкой шагали впереди. Многие из них тоже пытались жевать бутерброды, не теряя при этом пиджаков, обуви и пакетов.

– Как тебя зовут? – спросил я через некоторое время.

– Можешь называть меня Кристофером, – ответил он. – А тебя?

– Конрад Те… Грант, – ответил я, вовремя вспомнив, что у меня теперь новое имя.

– Конрад Тигран? – переспросил он.

– Нет, – ответил я. – Просто Грант.

– Ну хорошо, – согласился он. – Буду звать тебя Грант. И что, Грант, ты мечтаешь о том, чтобы стать лакеем и вышагивать по Столлери с обтянутой бархатом икрой?

Икрой? – не понял я. Представил, как подаю к столу икру в бархатном мешочке. Так, что ли?

– Не знаю, что там и чем обтягивают, – сказал я, – но одно знаю точно: на службу из нас возьмут одного-двух, не больше.

– Это само собой разумеется, – кивнул Кристофер. – Так что в тебе, Грант, я усматриваю своего главного соперника.

Я думал в точности то же самое про него, так что его ответ меня просто ошарашил. Мы в молчании миновали еще один изгиб дорожки, а за ним обнаружились цветочные клумбы, разбитые в тени деревьев: судя по всему, мы приблизились к саду, окружавшему дом. Тут из-за ближайших деревьев выскочила собака и рванула к нам со всех ног. Собака была здоровенная. Те, что шли по траве, тут же впали в панику и принялись орать, что это, наверное, сторожевая собака, которую специально спустили с цепи. Какая-то девчонка заверещала. Мальчишка с домодельными ботинками в руках замахнулся ими, явно чтобы швырнуть в собаку.

– Не вздумай, идиот! – заорал на него Кристофер. – Ты что, хочешь, чтобы она на тебя набросилась?

Он стремительными шагами пошел навстречу собаке. Та еще наддала ходу и летела к нему, распластавшись над землей.

По-моему, ребята совершенно правильно отреагировали на эту собаку. Она рычала, явно намереваясь вцепиться Кристоферу в горло, а приблизившись, вся подобралась, готовясь к прыжку. Снова заверещала одна из девчонок.

– А ну стой, глупая псина, – сказал Кристофер. – Стой, говорю.

Псина действительно остановилась. И не только остановилась, но завиляла хвостом, завиляла всем задом и поползла, повизгивая, к Кристоферу, а когда подползла, попыталась облизать его великолепные ботинки.

– Слюни не распускать, – распорядился Кристофер; псина застыла и только повизгивала. – Ты ошиблась, – объявил ей Кристофер. – Мы не воры и не разбойники. Ступай обратно. Ступай туда, откуда пришла.

Он решительно указал на деревья. Псина поднялась и медленно побрела обратно, время от времени оборачиваясь, – видимо, она не теряла надежды, что Кристофер позволит ей вернуться и еще поползать у его ног. Кристофер же спустился с холма и объявил:

– Похоже, ее натаскали кидаться на любого, кто сойдет с дорожки. Увы, народ, дальше придется опять шлепать в обуви.

На него теперь смотрели исключительно как на героя, спасителя и командира. Многие из девчонок, напяливая туфли, бросали на него неприкрыто страстные взгляды; а потом мы все побрели, хромая, дальше по дороге, которая делала тут еще один изгиб. Дорогу обступили живые изгороди, сквозь которые полыхали разноцветные цветы, а еще дальше, за деревьями, поблескивали многочисленные окна. Вправо ответвлялась тропинка. Кристофер скомандовал:

– Сюда, народ, – и повел нас по ней.

Мы снова шли по парку, но оказалось, что обулись все, в общем, не зря, потому что эта тропинка оказалась совсем короткой, и скоро от нее ответвилась другая; она змеилась между высокими кустами с блестящими листьями и заканчивалась у подножия каменной лестницы.

Мальчишки поспешно напялили пиджаки. На верхней ступени лестницы поджидал некий молодой человек. Был он довольно тощ, а ростом разве что чуть-чуть повыше Кристофера. Лицо у него было приятное и курносое. Тем не менее все мы, включая Кристофера, уставились на него чуть ли не с благоговением, потому что на нем красовались черные бархатные панталоны, ниже – чулки в желтую и коричневую полоску, а еще ниже – черные туфли с пряжками. Сверху на нем был подобранный в тон коричнево-желтый полосатый жилет, а под ним – белая рубашка. Длинные белокурые волосы были стянуты на затылке черной лентой, завязанной аккуратным бантом. Тут и не захочешь, а вытаращишься.

Кристофер приотстал и оказался рядом со мной.

– Ну вот, – сказал он. – Перед нами не то посыльный, не то лакей. Впрочем, бархатом у него обтянута попа. А икры, судя по всему, полосатым шелком.

– Меня зовут Хьюго, – представился молодой человек. Потом одарил нас обворожительной улыбкой: – Прошу следовать за мной, я покажу вам дорогу. Мистер Амос ждет вас на собеседование в подклети.

Глава пятая

Все тут же притихли и напряглись. Даже Кристофер больше не произнес ни слова. Мы двинулись вверх по лестнице – полосатые чулки и блестящие пряжки молодого человека мелькали сверху, – а потом последовали за ним по каким-то путаным дорожкам в кустарнике. Похоже, мы были уже совсем рядом с особняком. Над кустами то и дело показывались высокие стены и окна, однако полностью мы увидели замок только после того, как Хьюго подвел нас с угла к двери, ведущей во двор. На один-единственный миг нам открылся, и то под углом, вид на главный фасад. Все мы вытянули шеи в ту сторону.

Здание оказалось огромным. Длинные ряды окон. Судя по всему, парадный вход располагался примерно на среднем уровне и к нему вели два широких пролета изогнутой каменной лестницы, а перед дверью имелось крыльцо с тяжелой кровлей, изукрашенной всяческими позолоченными финтифлюшками. Между двумя полукруглыми лестницами бил фонтан, к нему вела широкая подъездная дорога.