Роальд Даль - Чарли и Большой стеклянный подъемник Страница 9

— Что я говорил! — снова торжествовал мистер Уонка. — Мы здесь как за каменной стеной!

— Он так может заработать хорошее сотрясение мозга! — заметил дедушка Джо.

— Так ведь он ударился не головой, а задом! — сказал Чарли. — Смотри, дедушка, какая шишка вскочила у него на том конце. Она уже начала синеть!

И действительно: на остром заднем конце огромного Зрюка набухла фиолетовая шишка размером с небольшой автомобиль.

— Что, получил, гнусная тварь! — закричал мистер Уонка.

Здравствуй, миленький Зрюк, мой строптивый малыш!Твоя задница синего цвета,И огромный волдырь на ней вздулся, как шиш,— Как ты думаешь, правильно это?Уж теперь бедолаге ни сесть и ни встать,Если ранена пятая точка.И неловко, наверно, по небу летатьС афедроном, распухшим как бочка.Может, стоит, дружок, обратиться к врачу?Мы как раз прихватили в дорогуОдного (у него геморрой я лечу) —Он возьмет по знакомству не много.«Милый доктор, вы, право же, слишком добры,Согласившись оставить Европу,Чтобы здесь осмотреть это мерзкое ры…То есть эту раздутую попу».«Ужас! — доктор промолвил, увидев нарыв. —Вот так шишка! Но просите раз вы,Я спасу негодяя, безжалостно вскрывЭти страшные гнойные язвы».Врач берется за скальпель, усердьем горя(Зрюк в штаны напрудонил со страха),Но не смог даже скальпель проткнуть волдыря,Хоть заточен был, словно наваха.«Боже, — Зрюк зарыдал, — что за страшная весть!Чем унять мне тоску и досаду?Как мне быть, если вдруг захочу я присесть?Как стерпеть, если вдруг я присяду?»«Медицина бессильна! — изрек эскулап. —Вам, приятель, одно лишь осталось:Сесть на голову или на кончики лап,Чтобы задница в небе болталась».

9. ПЕРВЫЕ ЖЕРТВЫ

В тот день, когда в космосе происходили эти события, на Земле закрылись все предприятия, учреждения и даже школы. Люди не отходили от телевизоров, чтобы приготовить еду и покормить детей. Всеобщее волнение достигло высшей точки. Все слышали, что президент Соединенных Штатов пригласил марсиан посетить Белый дом и что они ему ответили какими-то дикими стихами, звучавшими, впрочем, весьма угрожающе. Все также слышали пронзительный вопль бабушки Джозефины, а мгновением позже — отчаянный крик мистера Уонка «шухер! шухер!» Но никто не мог взять в толк, при чем тут «шухер», и большинство решило, что это какое-то марсианское выражение. А потом, когда восемь таинственных космонавтов как ошпаренные выскочили из «Междупланетного Отеля», уселись в свой стеклянный корабль и отчалили, во всем мире как будто пронесся вздох облегчения. В Белый дом дождем посыпались телеграммы, выражающие восхищение президенту в связи с его героическим поведением в критической ситуации.

А сам президент сохранял полное спокойствие. Он сидел за столом и задумчиво скатывал в комок кусочек жевательной резинки. Он ждал, когда мисс Тиббс отвернется, чтобы незаметно кинуть этот комочек в нее. Наконец мисс Тиббс отвернулась, президент кинул резинку, но промазал и попал прямо в нос начальнику военно-воздушных сил.

— Интересно, приняли ли марсиане мое приглашение посетить Белый дом? — спросил президент.

— Разумеется, приняли, — ответил государственный секретарь. — Это была блестящая речь, сэр!

— Они сейчас, должно быть, в дороге, — сказала мисс Тиббс. — У вас все руки в этой мерзкой жевательной резинке. Пойдите и умойтесь — гости могут прибыть с минуты на минуту.

— Давайте сначала споем! — попросил президент. — Спойте какую-нибудь песню про меня… Ну, пожалуйста, нянюшка!

Великой нации отец,Что всем нам так знаком,Когда-то был совсем малец,Под стол ходил пешком.Он был малявка, просто тля.Его (коль он хотел)Я на горшок сажала дляБольших и малых дел.Его купала я не раз,Чтоб мальчик лучше рос,И утирала что ни часЕго сопливый нос.И чтобы детство день за днемБезоблачней текло,Ему всыпала я ремнемПо первое число.

Ведь был он (стоит ли скрывать?)Не вундеркинд — о, нет!И сколько будет пятью пятьУзнал лишь в двадцать лет.«Как парень дальше будет жить?Все недоумевали. —Ведь и газеты разноситьВозьмут его едва ли!»

Но я сказала: «Не беда,Что мальчик прост немного.Таким в политике всегдаОткрытая дорога!»Он знает, как попасть впросакРасчетливо и метко,И наломать дрова мастак,Каких увидишь редко,И элегантен, как верстак,И туп, как табуретка.Он может чушь пороть подрядИ два, и три часа,Что очень важно, говорят,В борьбе за голоса.Плюс строгий галстук, честный взгляд,Зубов здоровых ровный ряд —Они в день выборов творятБольшие чудеса.И в результате тех чудес(А здесь лишь я виною)Через Конгресс пролез балбесРуководить страною.

— Браво! — воскликнул президент, хлопая в ладоши.

— Ура! — закричали все остальные. — Гениально! Великолепно!

— Господи! — спохватился президент. — Марсиане вот-вот будут здесь, а у нас еще не готов обед! Где мой шеф-повар?

Шеф-повар был французом и одновременно французским шпионом. Поэтому в тот момент он стоял за дверью кабинета и подглядывал в замочную скважину.

— Я здесь, мсье президент! — отрапортовал он, вваливаясь в комнату.

— Скажите-ка мне, шеф-повар, — спросил президент, — что марсиане едят на обед?

— Разумеется, барса с Марса.

— Вареного или тушеного?

— Разумеется, тушеного, мсье президент. Варить барса с Марса — только продукт переводить!

Тут из громкоговорителя раздался голос космонавта Шустера:

— Запрашиваем разрешение на стыковку с «Междупланетным Отелем» и высадку на его борт.

— Стыковку и высадку разрешаем! — ответил президент. — Вперед, Шустер! Там теперь все в порядке… благодаря мне.

Большой транспортный космический корабль со всеми администраторами, помощниками администраторов, коридорными, горничными, поварами, портье и швейцарами под умелым управлением Шустера, Шастера и Шулера, быстро и аккуратно пришвартовался к борту «Междупланетного Отеля».

— Эй, куда вы пропали? — закричал президент. — У нас исчезло изображение!

— Боюсь, что камера разбилась при стыковке, господин президент, — ответил Шустер.

Президент произнес в микрофон несколько крайне грубых выражений, и десять миллионов ребятишек по всей стране сейчас же начали их радостно повторять, за что были немедленно отшлепаны родителями.

— Все космонавты и сто пятьдесят человек персонала гостиницы благополучно высадились на борт «Междупланетного Отеля»! — докладывал Шустер по радиосвязи. — В настоящий момент мы находимся в вестибюле.

— Ну и как он вам нравится? — спросил президент.

Он знал, что этот разговор слышит весь мир, и хотел, чтобы Шустер высказал свое восхищение. Космонавт вполне оправдал возложенные на него надежды.

— Это великолепно, господин президент! — воскликнул он. — Невероятно! Господи, какой он огромный и какой… Трудно даже слова подобрать! Просто чудо! Особенно эти люстры и ковры, да и все остальное! Здесь рядом со мной главный управляющий отеля мистер Уэсли Пол. Он хотел бы иметь честь сказать вам несколько слов, сэр.

— Дайте ему микрофон, — сказал президент.

— Господин президент, говорит Уэсли Пол. Это просто потрясающий отель, сэр! Оформление высочайшего класса!

— А вы не можете мне сказать, мистер Уэсли Пол, весь ли пол в вестибюле застелен коврами?

— Конечно, весь, господин президент! Это что-то необыкновенное! Я буду просто счастлив руководить таким прекрасным отелем!.. Эй, что там такое? Кто-то вылезает из лифтов! На помощь!

Внезапно кабинет президента огласился жуткими воплями и криками:

— Ай, спасите! Ой-ой-ой! Караул! На помощь! На помощь! — неслось из громкоговорителя.

— Что, черт возьми, там происходит? — раздраженно спросил президент. — Шустер, вы слышите меня? Шустер! Где вы там?… Шастер! Шулер! Мистер Уэсли Пол! Куда вы все подевались? Что у вас там делается?

Вопли не смолкали. Они были такими пронзительными, что президенту пришлось заткнуть пальцами уши. И в каждом доме, где был телевизор или радиоприемник, люди тоже слышали эти душераздирающие крики. Но не только крики. Из громкоговорителя доносились и другие звуки: громкое чавканье, фырканье и сопенье. А потом наступила тишина.