Отфрид Пройслер - Разбойник Хотценплотц и перцовый пистолет Страница 9

Надо знать, что Петросилиус Цвакельман мог без труда перенести в свои владения колдовством любого человека, если что-то из его одежды оказывалось у волшебника в руках.

— За дело! — гневно воскликнул он и отбросил в сторону факел.

Он обеими руками схватил тирольскую шляпу и сломя голову кинулся в свой кабинет. Волшебный мел сюда! Теперь быстро начертить на полу магический круг и разделить его несколькими диаметральными линиями…

— Так — можно приступать!

Петросилиус Цвакельман положил шляпу в середину волшебного круга, точно в то место, где пересекались линии. Затем он отступил назад, поднял руки и принялся размахивать ими. Устремив взгляд на шляпу, он громовым голосом воскликнул:

Сюда, сюда,Где бы ты ни был!Шляпы владелец,Предстань предо мной:Там, где шляпа лежит,Появись сам собой!Фокус-покус — да будет так!

Едва только великий волшебник Петросилиус Цвакельман произнес заклинание, как раздался сильный грохот. Из пола кабинета вверх ударило яркое пламя, и в самой середине волшебного круга, точно в том месте, где пересекались линии, показался Сеппель.

Настоящий Сеппель.

Тот, кому и принадлежала шляпа.

В левой руке он держал черный кожаный сапог, в правой руке он держал сапожную щетку.

Всё в полном порядке — владелец шляпы явился.

Но, однако, трудно сказать, кто из двоих в это мгновение имел более глупый вид: друг Касперля Сеппель или великий и злой волшебник Петросилиус Цвакельман.

Дал слово — держи

Еще только что Сеппель чистил сапог разбойника Хотценплотца — и вот вдруг он видит перед собой великого волшебника Петросилиуса Цвакельмана. Как же, ради всего святого, он в одно мгновение попал сюда из разбойничьей пещеры? И где же он очутился? Сеппель был так ошарашен, словно свалился с луны.

Но и у Петросилиуса Цвакельмана был вид довольно обескураженный. Что понадобилось совершенно незнакомому человеку в его волшебном круге? Невозможно, чтобы такое произошло; здесь что-то нечисто! С тех пор как он занимается колдовством (а это он делает по крайней мере лет вот уже пятьдесят), такого с ним еще не случалось.

— Ты кто такой, дьявол тебя возьми!

— Я? — спросил Сеппель.

— Да, ты! — прошипел Цвакельман. — И как ты попал сюда?

— Как я сюда попал, я и сам не знаю. Но я Сеппель.

— Ты Сеппель? Но это же совершеннейшая неправда!

— Каким образом?

— Каким образом? — зарычал Петросилиус Цвакельман. — Да таким образом, что Сеппель выглядит совершенно иначе! Уж я-то его знаю, он был у меня слугой. Эта шляпа здесь, — он указал на шляпу Сеппеля, которая лежала в волшебном круге на полу, — эта шляпа его.

— Эта шляпа? — спросил Сеппель. И вдруг его осенило, он даже засмеялся.

— Ты смеешься? — воскликнул великий волшебник. — Почему ты смеешься?

— Потому что мне теперь стало ясно, кого вы имеете в виду. Вы имеете в виду Касперля! Совсем как разбойник Хотценплотц! Тот тоже все время путал меня и Касперля.

Петросилиус Цвакельман насторожился. Из рассказа Сеппеля до него дошло, что они обменялись с Касперлем шапками. Он начал медленно понимать, как все тут связано одно с другим. Хотценплотц, следовательно, продал ему Касперля, потому что думал, что это Сеппель. Хорошенькая история! Тогда нет совершенно ничего удивительного, что он с помощью шляпы Сеппеля смог приколдовать сюда только настоящего Сеппеля, а не подставного.

— Тьфу ты, отбивная из вороны!

Великий волшебник рвал и метал. Вот так кашу заварил ему разбойник Хотценплотц! Однако есть же еще выход из этого затруднительного положения. Ему достаточно только иметь Касперлеву шапочку с кисточкой, чтобы суметь выколдовать сюда и Касперля.

У Сеппеля ни в коем случае не должно возникнуть подозрения, поэтому Петросилиус Цвакельман решил пойти на хитрость.

— Если я должен поверить тебе, что ты действительно Сеппель, то докажи это!

— С большой охотой, — заявил Сеппель. — Вам только следует сказать мне, как я могу это сделать.

— Ну, очень просто. Ты должен дать мне шапочку Касперля.

— Шапочку Касперля? Это не получится.

— Почему не получится?

— Да потому, что ее сжег разбойник Хотценплотц!

— Сжег? — спросил Цвакельман.

— Да, — подтвердил Сеппель. — Он на моих глазах бросил ее в огонь. Из одной лишь злости!

— Из злости? — Великий волшебник так ударил кулаком по столу, что тот только затрещал. — Из дурости! Из непонимания! Ох, этот Хотценплотц, этот проклятый болван! Теперь хоть на стенку лезь!

Петросилиус Цвакельман несколько раз с громкой бранью пробежал вперед и назад по своему рабочему кабинету. Потом остановился перед Сеппелем и спросил его:

— Это чей сапог у тебя в руке? Это сапог Хотценплотца?

— Конечно, — сказал Сеппель.

— Тогда давай его сюда, давай сюда! Я хочу сию же минуту разобраться с этим неудачником!

Петросилиус Цвакельман спешно начертил новый волшебный круг. Точно в том месте, где пересекались линии, он поставил на сей раз сапог разбойника Хотценплотца. Он снова поднял руки и замахал ими в воздухе, при этом выкрикивая громовым голосом:

Сюда, сюда,Где бы ты ни был!Сапога владелец,Предстань предо мной:Там, где лежит сапог,Появись сам собой!Фокус-покус — да будет так!

И на сей раз результат заклинания не замедлил сказаться. Раздался треск, взметнулось острое пламя — ив середине волшебного круга, словно выросший из-под земли, стоял разбойник Хотценплотц. На нем были его теплый домашний халат и длинные носки. В первое мгновение лицо у него тоже было неописуемо озадаченное, потом он начал смеяться.

— Цвакельман! — воскликнул он. — Ха-ха, старый проказник, ты мне нравишься! Вот это, я понимаю, волшебник! Запросто выколдовал меня из моей пещеры в свой кабинет! Погляди-ка, и Касперль тоже здесь! А я себе уже голову сломал, куда он запропастился…

— Молчать! — прервал его великий волшебник Петросилиус Цвакельман. — Во-первых, это Сеппель, а никакой не Касперль, и, во-вторых, немедленно прекрати свой идиотский смех, иначе я за себя не ручаюсь!

— Но, Цвакельман, старый дружище, что случилось? — спросил разбойник Хотценплотц. — Почему ты так ужасно не в духе?

— Я скажу тебе, что случилось! Пацан, которого ты мне вчера продал, удрал. Он был не глупый Сеппель, а Касперль!

— Я не знал этого, — сказал Хотценплотц. — Но ты же великий волшебник! Почему ты не приколдуешь беглеца обратно?

— Я бы давно это сделал, если б мог. Но я не могу!

— Не можешь? — спросил Хотценплотц.

— Не могу! — сказал Петросилиус Цвакельман. — А почему не могу? Да потому, что ты сжег шапочку с кисточкой! Свихнуться можно! Ах ты, горе-разбойник, снегирь-простофиля!

Хотценплотц вздрогнул.

— Цвакельман! — воскликнул он. — Я этого не потерплю, это зашло слишком далеко! Я — снегирь-простофиля? Немедленно извинись или ты пожалеешь об этом!

— Как бы не так! — Великий волшебник заскрежетал зубами и прищелкнул пальцами свой волшебный жезл. — Коли уж я назвал тебя снегирем, пусть оно так и будет! Честный человек своему слову верен! Абракадабра…

Он пробормотал какое-то заклинание, и Хотценплотц превратился в снегиря: настоящего маленького снегиря, который, испуганно попискивая и ударяя крылышками, прыгал с одной лапки на другую.

— Такое тебе, верно, и во сне не снилось? — с издевкой произнес Цвакельман. — Однако погоди, то ли еще будет!

Щелчком пальцев он извлек из воздуха птичью клетку. Потом схватил снегиря и запер в ней.

— Вот так-то, мой дорогой, посиди-ка тут да поразмысли о том, что из тебя получится. Теперь разберемся с тобой, Сеппель!

Сеппель с содроганьем и трепетом наблюдал за превращением разбойника Хотценплотца. И когда теперь великий волшебник обратился к нему, душа у него ушла в пятки. Несомненно, Петросилиус Цвакельман собирается сейчас заколдовать и его…

Но он ошибался.

— Ты умеешь чистить картошку? — спросил великий волшебник.

— Да, — сказал Сеппель и не мог взять в толк, куда же тот клонит своим вопросом.

— Так, хорошо! Тогда марш на кухню! Завтра утром, когда вернусь домой, я желаю полакомиться жареной картошкой. Клетку с птицей ты можешь повесить у себя на кухне, пусть Хотценплотц что-нибудь пощебечет для тебя во время работы. Когда начистишь двенадцать ведер картошки и мелко нарежешь, можешь лечь спать, но не раньше.

— А вы? — спросил Сеппель.

— Я полечу на своем волшебном халате искать Касперля. Парень не улизнет от меня! Я найду его, это так же верно, как то, что я великий волшебник Петросилиус Цвакельман, — а потом уж я быстренько разделаюсь с ним!