Брайан Джейкс - Белые лисы Страница 9

Гром подтянул пойманного врага поближе и стукнул по голове, тот повис, как тряпка. Быстроглаз втащил его на ветку и усадил верхом, прочно привязав свободный конец пращи, захлестнувшей шею крысы, к стволу дерева. Послышался тихий стон — пленник Грома Быстроглаза начал потихоньку приходить в себя. Гром шутливо похлопал его по плечу:

— Успокойся, приятель, кричать уже поздно. Твои дружки давно уплыли. А ты будешь сидеть здесь, пока не расскажешь, кто вы и куда направляетесь!

Песенка увидела, как отец, целый и невредимый, появился из-за пелены дождя. Казалось, он страшно доволен собой; он насвистывал сквозь зубы, а нырнув в палатку, подмигнул дочери и тихонько рассмеялся:

— Принеси-ка сухих веток для костра, они у задней стенки палатки. Такое ощущение, что во всем Лесу Цветущих Мхов не осталось ни одной сухой веточки.

Песенка принесла ветки и огниво, вытащила из земли нож, высекла несколько искр на кусочек сухого мха. Ее усилия увенчались успехом — тоненькая струйка дыма потянулась вверх, а на ветках заплясали крохотные язычки пламени. Гром принялся подкладывать сосновые шишки и ветки побольше, и вскоре перед ними горел настоящий костер. От запаха дыма проснулась Римроза и с удовольствием протянула лапы к огню.

— Замечательно! Обожаю тепло! А есть вы не хотите? Сзади раздался голос бабули Эллайо:

— Мы все перекусим, если не возражаете.

Никто, конечно, не возражал, и не прошло и десяти минут, как из последних припасов был состряпан вполне приличный обед. Песенка тонкими кусочками нарезала остатки фруктового пирога с медом, а бабуля заварила мятный чай. Римроза достала четыре овсяные лепешки и маленький кусочек сыра — получились отличные бутерброды. Сидя в своем укрытии у костра и запивая чаем пирог и лепешки, все семейство с удовольствием смотрело на струи дождя. Потом Гром поднес к губам флейту и заиграл.

Когда последние звуки флейты затихли, со стороны реки раздался хриплый голос, при звуке которого бабуля Эллайо подскочила.

— Отлично спето, малышка! У тебя чудный голосок! Песенка тотчас потянулась к отцовскому кинжалу, но Гром с улыбкой остановил ее лапку:

— Могу поспорить, он гораздо лучше, чем голос старой плешивой землеройки!

К палатке подошел Лог-а-Лог в окружении своей команды. К счастью, здесь были не все его матросы, иначе не обошлось бы без шума и гама.

— Ха! Гром Быстроглаз собственной персоной! До меня дошли слухи, что ты помер три зимы назад. А ты все как ни в чем не бывало скачешь по свету, толстяк-поскакунчик!

Гром горячо пожал лапу своего старого друга:

— Лог-а-Лог, толстопузый жук-плавунец! Я слышал, что это ты мертв вот уже четыре зимы!

Друзья обнялись, и землеройка сказал, похлопывая Грома по спине:

— Наверное, мы самые здоровые привидения во всем лесу!

Через некоторое время к палатке Грома подтянулись остальные землеройки. Они соорудили большой навес, под которым от дождя могли укрыться все члены команды. Лог-а-Лог с удовольствием пил заваренный Эллайо мятный чай и рассказывал Грому, как получилось, что он и его землеройки путешествуют пешком, а не по воде, как обычно. Внимательно выслушав, Быстроглаз рассказал о своем столкновении с Белолисами. Лог-а-Лог задумчиво почесал ухо:

— Думаешь, те же самые Белолисы украли наши лодки?

Гром выразительно покачал головой:

— Это совершенно невозможно! Мы встретили их далеко отсюда, но зато сегодня я видел лис, которые и украли твои лодки.

Лог-а-Лог схватился за рапиру:

— Видел? Где?

— Они проплыли по реке. Уже начало темнеть, когда я увидел лодку с двумя Белолисами и решил проверить, в чем дело. Всего прошло шесть лодок с водяными крысами, но лисы были только в первой.

— А еще что ты видел?

Гром прикрыл глаза. Казалось, ему наскучил этот разговор, но те, кто хорошо его знал, заметили бы, как они блеснули.

— Да что там можно было увидеть? Я подумал, что вряд ли они остановятся поболтать со мной, вот и захватил одного в плен.

Лог-а-Лог подпрыгнул и вновь ухватился за рапиру.

— Захватил в плен? Что ж ты раньше не сказал?! Гром со вздохом встал:

— Потому что ты обозвал меня толстяком и сказал, что я умер три зимы назад. Ну пошли, хватит обижаться! Я отведу тебя к нему.

Пленник уже пришел в себя, но почему-то нисколько не удивился, когда Гром ослабил его путы и спустил с ивы на землю, где его уже поджидал Лог-а-Лог с неизменной рапирой. Землеройка нацелил острие своего грозного оружия на горло крысы.

— А теперь, дружок, тебе придется поговорить с нами. Кто такие Белолисы, сколько их и каким ветром вас всех сюда занесло? Что вам здесь нужно? Говори!

Пленник дрожал не то от страха, не то от ненависти к врагам, захватившим его.

Гром стукнул крысу сильной лапой:

— Откуда вы? Вы пришли оттуда же, что и Белолисы? Я слышал, они живут на неизвестном острове посреди огромного озера. Расскажи нам. Кто там правит?

В ответ ни звука, хотя Лог-а-Лог заметил, что лапы у него задрожали еще сильнее. Землеройка отвел Грома в сторону и шепотом, чтобы не слышал пленник, сказал:

— Что ты с ним сделал? Или, может, он немой?.. Смотри!

Прежде чем кто-либо успел удержать его, крыса подпрыгнула к краю берега и бросилась в воду. Сильное течение тотчас подхватило ее и уволокло. Лог-а-Лог и Гром подбежали, но было уже слишком поздно. Им осталось лишь смотреть, как водяную крысу завертело в водовороте, еще раз мелькнула голова, и река вновь опустела. По ней проносились ветки, какая-то грязь, как всегда бывает после сильного ливня. Тяжело переваливаясь на волнах, проплыло бревно. С таким течением даже водяная крыса не смогла бы справиться. Лог-а-Лог поморщился:

— Всегда жаль, когда кто-то расстается с жизнью понапрасну, даже если это такой мерзавец.

Гром снова пристроил пращу на прежнее место на поясе.

— Не могу сказать, что этот крысюк погиб понапрасну. Теперь невозможно точно узнать, почему он так сделал, но никто бы не выплыл из такого течения, и он отлично это понимал. Должно быть, он и вправду до смерти чего-то боялся, если уж решил, что лучше умереть, чем оказаться предателем.

Лог-а-Лог стоял, глядя туда, где в последний раз мелькнула голова крысы.

— Ты прав, Быстроглаз. Пойдем-ка поспим. Может, мы и поймем что к чему, когда придем в Рэдволл.

Фургончик бродячей труппы Флориана застрял в грязи, провалившись по самые оси колес. Сам Флориан выжимал воду из фалд своего замечательного фрака и мрачно ворчал себе под нос:

— Все беды обрушились на мою несчастную голову! Да-да! Весь свет ополчился против меня! В такую ночь попасть в самый центр урагана, нет, какого там урагана — тайфуна! Настоящий всемирный потоп! А теперь в довершение всего мы тонем в грязи, в какой-то болотистой трясине! Воистину в такие дни и раздается плач и скрежет зубовный! Мужайтесь, друзья мои, ибо больше нам ничего не остается!

Остроигл безуспешно пытался одним из своих многочисленных украшений сколоть прореху в парусине, которая покрывала верх фургона. Украшение было заляпано грязью, впрочем как и все вокруг.

— Да-а, сдается мне, такого невезения, как сегодня, я еще не видел. Этот противный дождь скоро смоет с меня все иголки!

Борракуль, который испачкался в грязи чуть ли не по пояс, пытаясь вытащить застрявший фургон, мрачно улыбнулся:

— Ничего страшного. Мы всего лишь заблудились, умираем от голода и наверняка утонем к утру. Одно хорошо — воды у нас теперь вдоволь.

Корнерой фыркнул и сморщил нос:

— Хуррр, благодарю покорно, мне почему-то совершенно не хочется пить. И больше всего меня беспокоит не погода, а Шалопай. Что-то он… это самое… притих, и это мне вовсе не нравится.

Дисум тут же бросилась на защиту своего подопечного:

— Вы совершенно безжалостны, господин Корнерой. Взгляните сами, невинный малыш сладко спит.

Элахим, который пытался заснуть в том же углу фургона, что и мышонок, пробурчал:

— Сладко спит? Как бы не так! Храпит так, что стены дрожат, а еще пытался сжевать мой хвост во сне!

Глинокопка швырнула в выдру тюрбан, который из темно-зеленого превратился в коричнево-черный:

— Бурррр! Снова вы о еде! Прекратите! Это самое… У меня в желудке уже громы и молнии, шторм и гроза! Хуррр!

Флориан в унынии посмотрел на вытащенную из поклажи скрипку, на ней осталась всего одна струна. Он пощелкал по ней:

— О-хо-хо! Из-за этой сырости все струны на скрипке полопались! Да-а…

Запущенный чьей-то меткой лапой мокрый плащ прервал песню Флориана. Возмущенно отфыркиваясь и отплевываясь, тот вытряхнул воду из ушей и с чувством оскорбленного достоинства возопил:

— Какой мерзавец швырнул в меня эту штуку? Признавайтесь немедленно!

Вся труппа смотрела на него невинными глазами. Малыш Шалопай радостно улыбнулся, но только покрепче зажмурил глаза, притворяясь спящим. Для пущей достоверности он даже пару раз всхрапнул. Дисум нежно погладила его по голове, тихонько пробормотав: