Иван Ваненко - Тысяча и одна минута. Том 3 Страница 9

Подшел офеня, а Яшка надвинул ему шапку по самые плечи и спрашивает: «что видишь ли что?»

А сам, в одну минуту, хвать с воза что поукладистее да и сунул в карман, что там ни попало, ведь не купленое!.

– Пусти, служба, кричит офеня из под шапки выдираючись, ни зги не видать.

«А!.. Вот то-то и есть! Вот потому-то шапка твоя и стала теперь шапкою невидимкою.»

Торговец-офеня выдрался из под шапки да и смотрит на воз, догадываясь, что лукавый служивый стащил что-нибудь; и признать нельзя, товар перерыт, кто его знает, взято, нет ли, что.

Яшка, заметив это, к торговцу пристает. «Что же, давай чтоль хоть гривну за штуку мою, я не даром с тобою маялся!»

– Да, велика штука, я и сам таких сто понаделаю.

«Ну так пес тебя дери, коли так, если хлопоты попустому шли, я не подьячий, породы собачьей, не стану бросаться да лаяться.»

Отвернулся, да и прочь пошел, а Офеня-продавец рылся, рылся насилу добился, что у него одной пачки нет, где дюжина очков была свернута. Качнул головой да махнул рукой. Ай-да, служба, говорит, протер мне глаза, слизнул очки; делать нечего, сам виноват: проглазел-проглядел на колдовском представлении.

А Яшка-солдат сменял очки на пятачки хоть и медные да побрякивают.

Проделка пятая

Чаще случались у Яшки с жидками разные приключения.

То там, вечерком, волочет к шинкарю мешок с кладью, тот выскочит ко нему…

– Що это, слузывый, чи хапаное?..

«Да, барана стащил; давай скорей две кварты горелки, да не задерживай, я тебе и с мешком отдам.»

– Ханка! закричит Жид жене, давай господину служивому горелки! а сам так и прыгает, что дешево покупка пришлась.

Яшка возьмет две кварты вина, передаст шинкарю мешок из рук в руки, сам поминай как звали. А жид вытряхнет дома покупку…

– Ай гвальд! ай ней-мир! вместо барана пес запрятан в мешке.

Проделка шестая

Раз он и такую проделку сделал с Евреем корчмарем. Стоял у того жидка, на квартире полковой командир; а Яшка в те поры числился у него деньщиком. Досаждал жид Яшке много раз; но давал ни горелки даром, ничего, чтобы Яшка ни попросил у него. Сидит раз корчмарь с женою и детьми в своей каморке, обедает; Яшка вошел к нему.

«Что же, честный Еврей, дай горелки!»

– А гроши дашь?

«За мною будет, разживусь, лишнее дам.»

– Нет, я уз вас знаю, вы никогда не плоцыте, господин слузывый.

«Говорят отдам.»

– Нет, я уз вам не верю.

«Так, жид не дашь?»

– Уж сказал не дам, цево пристаес?

«Так вот же тебе!» сказал Яшка и харкнул жиду в семейную чашку с приправою, которую они только хотели есть и ушел.»

Жид взбесился; побежал жаловаться командиру на Яшку. В это время у командира были гости и садились за стол кушать.

Прибежал жид вне-себя прямо к столу и обратился прямо к хозяину.

– А сцоз Васо Высокородзие, это хоросо будет ли, когда я вам в цаску плевать буду, а вы и васы гости будете кусать?.. А?. Это вам будет хоросо?

«Ах ты, жидовская даря!» вскричал вспыльчивый командир, «что это ты выдумал? я тебе дам мошеннику, за такие шутки… Яшка! Возьмико его, да поучи по военному!»

Как ни кричал бедный корчмарь, что не сам он выдумал, а Яшка; но его не слушали, и Яшка выдрал его на обе корки, выучил как ногами артикул выкидывать; да еще и горелки сорвал, что не больно подчивал.

Проделка седьмая

Или… Пришел раз Яшка к одному жидку, к страшному скряге, скареду… «Здравствуй, честный Еврей!»

– Что вам нузно, господин слузывый?

«Нехочешь ли у меня секрет купить, как деньги копить?»

– А цто это, зекрет? хапаное?

«Какое хапаное, своего мастерства, в ответе не будешь, купи небойсь!»

– А ну, показте, какой такой.

«Его надо на словах рассказать, а на деле сделать сам потрудись… Вот вопервых, для-ради примера, дай мне рубль серебром, так я тебе такую штуку скажу, которая тебе будет милее ста рублей.»

– Взаправдусь так?

«Коли не веришь, побожусь изволь… да чего тебе лучше: если ты сам не скажешь, что милее это ста рублей, то и и денег твоих не возьму.»

– Ну, ну, сказыте!

«Давай вперед за мой секрет; ведь да рома, мне чтож за охота тебе рассказывать.»

– Вы много хоцете, господин слузывый, пять грошей дам.

«Вишь ты больно ловок, скряга какой, давай хоть два злота покрайности: а не то к другому Еврею пойду, по мне все равно.»

– Ну, ну, говорите, говорите, уз так и быть, один злот есть у меня… ей-зэ ей последний; нате, возмите, сказыте-зе скорее.

«Экой ты скупяга, ну, только для тебя разве, изволь скажу… давай злот!»

Вынул жид пяти-алтынный, одной рукой отдает Яшке, а другою его держит за руку. Ну, сказыте, цто-зэ мне милее ста рублей?

«Двести рублей тебе милее ста?»

– Ну цто-з? милее.

«Так пустиж; вишь я не обманул тебя, сказал, что тебе милее ста рублей.»

– Э, нет, господин слузывый, только-то и есть?.. это я и сам знаю, за цтоз вы взяли мой злот, подайте назад.

«Коли знаешь, на чтож спрашивал… Да ну, ну, не шуми; погоди, я тебе еще открою настоящий секрет, вишь ведь ты какая выжига, одним не довольствуешься, смотри сюда! Вот как деньги добывать, гляди да только после сам никого не учи, не отбивай хлеб от меня… Видишь: если тебе деньги понадобятся, то ты сделай так, как я научу: вишь вот у меня пустой кошелек?.. вот я положу в него твой злот и вывешу за окно, видишь? теперь гляди далее…» спустил Яшка на бичевке кошель за окно и мотает им там да приговаривает: и бездна бездну призывает, бездна бездну призывает! п потом вытащил опять кошелек, обернул его на руку, к верьху дном, да и свои злот, приготовленный во время мотанья, из рукава вытряхнул. «Ну, теперь видишь? два их стало; если опять опущу, опять будет два и таким манером сколько хочу, столько и вытащу…»

Жид смотрит в раздумьи, мудрено ему кажется.

«Что ж ты, нехристь, не веришь, ведь на деле видал!» сказал Яшка, хлопнул дверью и был таков.

Жид, оставшись, подумал-подумал, давай пробывать: навязал кошель на бичевку, положила, в него карбованец, опустил в окно и давай приговаривать: бездна бездну призывает!.. А Яшка, за углом стоя, только и ждал того; подскочил, отрезал бичевку и драла домой. Жид в окно кричит, а Яшка будто не слышит, улепетывает.

Выскочил жид из избы, кинулся за Яшкой в догонку, прибежал в избу, где Яшка жил; а тот уж раздеться успел, снял рубашку; повесил ее будто просушивать и сидит себе в чем мать родила.

Еврей заорал, как на шабаше: что это, господин слузывый?.. хорошее ль дело цесных Евреев обманывать!.. отдай мой злот да карбованец!

Яшка уставился на жида, точно впервый раз видит его. «Что ты орешь, еретик некрещенный, какие я у тебя брал злоты да карбованцы?.. Я и денег таких в глаза никогда не привидывал, и тебя знать не знаю и ведать не ведаю, и в первый раз тебя вижу от роду, чего ты пристаешь?»

– А когда так, сказал Еврей, пойдемте к командиру!

«Пожалуй пойдем; да мне вытти не в чем: у меня вишь всего одна рубашка, да и ту я, ловя рыбу сего дня, всю вымочил, в ней я не смею показаться к начальнику; да и сапог у меня крепких нет, в чем я пойду?»

– Коли затем стало, я все принесу, прибавил Еврей, только пойдемте к командиру!.. Пусть он вам растолкует, как цесных людей обманывать!

Сбегал Еврей опять домой, принес рубашку и сапоги; Яшка не упрямился, оделся и пошел с жидом на судбище.

Пришли; командир дома; что надобно?.. Да вот так и так, говорит Еврей, ваш служивый у меня из окна стянул кошелек с карбованцем.

Яшка молчит.

– Он меня научил его вывесить за окно да приговаривать: бездна бездну призывает, так вишь деньги вдвое накопятся, да еще злот взял за эту выучку, такой обманщик, чтоб его отцу и матери на том свете понездоровилось!

Яшка все молчит.

Что ж ты молчишь? спрашивает Командир, слышишь, что про тебя жид говорит?

«Да что ему верить, Ваше благородие, он помешанный! Сами посудите: ну можно ли таким манером деньги добывать и на что мне взять жидовский кошель; что нужно я в свои ранец кладу, да к тому ж я этого жида вижу в первый раз от роду и никакого дела с ним не имел; пристал он ко мне, что слепой к тесту, пойдем к командиру, пойдем; я отказаться не мог, а не знаю, за чем он меня привел к вашей милости; он может пожалуй и мое своим звать, да с меня требовать…. пожалуй, скажет, что я его и сапоги ношу?»

– А как зэ, как зэ, господин слузывый, сапоги мои, я вам их дал.

«Вот изволите видеть; пожалуй скажет, что и рубашка на мне его.»

– Как-зэ? и рубаску я вам свою принес… она моя, моя собственная.

«Ну, изволите слышать, ваше благородие.»

А командир, или не тем занят был, или скучно ему стало выслушивать, или дело показалось такое безтолковое, что не разберешь ничего, припугнул жида, что он его попусту беспокоить пришел, и выгнал вон.