Эпосы, легенды и сказания - Тысяча и одна ночь. Том XV Страница 9

И я спросил его: «Ты покупаешь или смеёшься?» И человек ответил: «А ты продаёшь или смеёшься?» И я сказал: «Продаю!» И тогда человек молвил: «Он стоит тридцать тысяч динаров, возьми их и заверши продажу».

И я сказал присутствующим: «Засвидетельствуйте это, но только с условием, что ты мне расскажешь, какая от него прибыль и в чем его польза».

«Заверши продажу, – сказал человек, – и я расскажу тебе о его прибыли и пользе». И тогда я сказал: «Я продал тебе!» И человек воскликнул: «Аллах в том, что я говорю, поручитель!» И вынул золото, и вручил его мне, и, взяв ладанку, положил её в карман. И затем он спросил: «Ты удовлетворён?» И когда я ответил: «Да», – он сказал: «Засвидетельствуйте, что он завершил продажу и взял деньги – тридцать тысяч динаров».

И затем он обратился ко мне и молвил: «О бедняга, клянусь Аллахом, если бы ты отложил продажу, мы бы прибавили тебе до ста тысяч динаров, нет – до тысячи тысяч динаров».

И когда я услышал, о повелитель правоверных, эти слова, кровь убежала от моего лица, и его покрыла с того дня желтизна, которую ты видишь. И затем я сказал ему: «Расскажи мне, в чем причина этого и какая польза от этого кружка». И человек сказал: «Знай, что у царя Индии есть дочка, лучше которой не видано, но у неё падучая болезнь. Царь вызывал обладателей перьев, людей науки и волхвов, но они не сняли с неё этого, и я сказал ему (а я присутствовал в собрании): «О царь, я знаю человека по имени Сад-Аллах-аль-Бабили, – нет на лице земли никого более сведущего в этих делах. Если ты решишь послать меня к нему, сделай это». – «Ступай к нему», – сказал царь. И я сказал ему: «Вели принести мне кусок карнеола». И царь принёс мне большой кусок карнеола, сто тысяч динаров и подарок, и я взял это и отправился в страны вавилонские. Я стал спрашивать об этом старце, и мне указали к нему дорогу, и я дал ему сто тысяч динаров и подарок, и он принял это от меня, а потом он взял кусок карнеола и позвал гранильщика, и тот сделал из него ладанку. И старец провёл семь месяцев, наблюдая звезды, пока не выбрал время, чтобы сделать надпись. И тогда он написал на кружке талисманы, которые ты видишь, и после этого я вернулся к царю…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Девятьсот пятьдесят вторая ночь

Когда же настала девятьсот пятьдесят вторая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что юноша говорил повелителю правоверных: «И тот человек сказал: «И я взял эту ладанку и принёс её к царю, и когда царь повесил её на свою дочку, она сейчас же выздоровела, а она была привязана на четырех цепях, и всякую ночь у неё ночевала невольница, которую к утру зарезали. А когда на царевну положили эту ладанку, она тотчас же выздоровела, и царь сильно обрадовался этому, и наградил меня, и роздал большие деньги на милостыню, а потом он вставил ладанку в ожерелье царевны. И случилось, что в какой-то день она поехала на лодке со своими невольницами прогуляться по морю, и одна из невольниц протянула к ней руку, играя с нею, и ожерелье разорвалось и упало в море, и с того времени вернулся к царевне злой дух, и охватила царя печаль. И он дал мне большие деньги и сказал: «Ступай к старцу, чтобы он сделал ей ладанку вместо той». И я отправился к нему, но оказалось, что он умер. И когда я вернулся к царю и рассказал ему об этом, он послал меня с десятью человеками, и мы ходим по разным странам в надежде, что, может быть, найдём ей лекарство, и вот Аллах помог мне напасть на эту ладанку у тебя».

И он взял у меня ладанку, о повелитель правоверных, и ушёл, и было это причиной желтизны, которая на моем лице. И потом я отправился в Багдад, взяв с собою все свои деньги, и поселился в том доме, где я жил раньше. И когда наступило утро, я надел свои одежды и пришёл к дому Тахира ибн аль-Ала, надеясь, что, может быть, увижу ту, кого люблю, ибо любовь к ней непрестанно усиливалась в моем сердце.

И когда я дошёл до его дома, я увидел, что оконная решётка обвалилась, и спросил одного юношу и сказал ему: «Что сделал Аллах со старцем?» И юноша ответил: «О брат мой, к нему пришёл в каком-то году один купец, которого звали Абу-ль-Хасан, оманец, и провёл с его дочерью некоторое время, а затем, когда его деньги кончились, старец выгнал его, сокрушённого сердцем, а девушка любила его сильной любовью. И когда юноша расстался с нею, она заболела сильной болезнью, так что дошла до смерти, и её отец узнал об этом, и послал за юношей во все стороны, и поручился, что даст всякому, кто его приведёт, сто тысяч динаров, но никто не увидал его и не напал на его след. А она до сей поры близка к смерти». – «А каковы обстоятельства её отца?» – спросил я. И юноша сказал: «Он продал своих невольниц – так велико было то, что его постигло».

«Хочешь, я укажу тебе Абу-ль-Хасана из Омана?» – сказал я. И юноша воскликнул: «Ради Аллаха, о брат мой, укажи мне его!» И я сказал: «Пойди к её отцу и скажи ему: «С тебя подарок за благую весть – Абу-ль-Хасан из Омана стоит у ворот».

И этот человек убежал, мчась, точно мул, сорвавшийся с жернова, и скрылся на некоторое время, а затем он пришёл вместе со старцем, и тот, увидав меня, вернулся домой и дал тому человеку сто тысяч динаров, и он взял их и ушёл, желая мне блага. А старец подошёл ко мне и обнял меня, и заплакал, и спросил: «О господин мой, где ты был во время этой отлучки? Погибла моя дочь из-за разлуки с тобой! Войди со мной в дом».

И когда я вошёл, старец пал ниц, благодаря Аллаха великого, и сказал: «Хвала Аллаху, который свёл нас с тобой». И затем он вошёл к своей дочери и сказал ей: «Исцелил тебя Аллах от этой болезни». – «О батюшка, – сказала она, – я выздоровлю от моей болезни, только когда увижу лицо Абу-ль-Хасана». И её отец молвил: «Когда ты поешь немного и сходишь в баню, я сведу вас».

И девушка, услышав его слова, воскликнула: «Правда ли то, что ты говоришь?» – «Клянусь Аллахом великим, то, что я сказал, правда», – молвил старик. И его дочь воскликнула: «Клянусь Аллахом, если я увижу его лицо, мне не нужно еды». – «Приведи твоего господина», – сказал тогда старец своему слуге, и я вошёл. И когда девушка взглянула на меня, о повелитель правоверных, она упала, покрытая беспамятством, а очнувшись, она произнесла такой стих:

«Аллах разлучённых сводит, хоть и не думалиИ были уверены, что больше не встретятся».

А затем она села прямо и сказала: «Клянусь Аллахом, о господин мой, не думала я, что увижу твоё лицо, если это не будет сон». И она обняла меня, и заплакала, и сказала: «О Абу-ль-Хасан, теперь я буду есть и пить!» – И принесли еду и питьё.

И я провёл у них, о повелитель правоверных, некоторое время, и девушка вновь стала такой же красивой, как прежде, и тогда её отец позвал кади и свидетелей, и записал её запись со мной, и устроил великолепный пир, и она – моя жена до сей поры».

И затем юноша удалился от халифа, и вернулся к нему с мальчиком, дивно прекрасным, со станом стройным и тонким, и сказал ему: «Поцелуй землю меж рук повелителя правоверных». И мальчик поцеловал землю меж рук халифа, и халиф изумился его красоте и восславил его создателя. И затем ар-Рашид ушёл, вместе со своими людьми, и сказал: «О Джафар, это не что иное, как удивительная вещь! Я не видел и не слышал ничего диковиннее».

И когда ар-Рашид сел во дворце халифата, он сказал: «О Масрур». И Масрур ответил: «Здесь, о господин!» И ар-Рашид молвил: «Сложи под этот портик харадж Басры и харадж Багдада и харадж Хорасана». И Масрур собрал харадж, и оказалось, что это великие деньги, счесть количество которых может только Аллах. «О Джафар», – сказал затем халиф. И Джафар молвил: «Здесь!» И халиф сказал: «Приведи ко мне Абу-ль-Хасана». – «Слушаю и повинуюсь!» – сказал Джафар и привёл его. И юноша, явившись, поцеловал землю меж рук халифа, и он боялся, что тот его потребовал из-за ошибки, случившейся с ним, когда халиф был в его жилище. «О оманец», – сказал ар-Рашид. «Я здесь, о повелитель правоверных! Да сделает Аллах над тобой вечными свои милости!» – молвил Абу-ль-Хасан. И ар-Рашид сказал: «Приподними эту занавеску!»

А халиф приказал сложить деньги из тех трех областей и опустить на них занавеску. И когда оманец поднял занавеску перед портиком, его ум был ошеломлён обилием денег. «О Абу-ль-Хасан, – спросил халиф, – какие деньги больше – эти или те, которые тебя миновали за кружок с заклинаниями?» – «Нет, эти, о повелитель правоверных, больше во много раз», – сказал оманец, и ар-Рашид молвил: «Засвидетельствуйте, о присутствующие, что я подарил эти деньги юноше».

И оманец поцеловал землю меж рук ар-Рашида, и устыдился, и заплакал от сильной радости, и когда он заплакал, слезы потекли из его глаз по щекам, и кровь возвратилась на своё место, и стало его лицо, как луна в ночь её полноты. И халиф воскликнул: «Нет бога, кроме Аллаха! Хвала тому, кто изменяет одно положение на другое, а сам вечен и не изменяется!» И затем он велел принести зеркало и показал оманцу его лицо. И, увидев своё лицо, оманец пал ниц, благодаря Аллаха великого. А потом халиф приказал отнести к нему эти деньги и попросил оманца не порывать с ним близости для застольной беседы, и оманец посещал его, пока халиф не был взят к милости Аллаха великого. Да будет же хвала тому, кто не умирает, властителю видимого и невидимого царства!