Эрих Кестнер - Мальчик из спичечной коробки Страница 10

Осторожно ступая и боясь потерять башмаки, он направился к своему месту, но на полпути вдруг замер и сказал:

— Что-то брюки сползают!

Он расстегнул пиджак и в ужасе крикнул:

— Подтяжки! Где мои подтяжки?

— Этого ещё не хватало, — забеспокоился Йокус, — Может быть, я их по ошибке…

Он пошарил по карманам и вздрогнул.

— Вот здесь что-то… Одну секунду, дорогой господин Тонки, не могу понять, как это я… С другой стороны, при моей рассеянности… — И он уже держал в поднятой над головой руке подтяжки: — Вот они!

Публика покатывалась со смеху. А когда доктор Горнбостель, завязывавший галстук, нервно распахнул пиджак, ища свои подтяжки, люди захохотали ещё громче. Подтяжки оказались на месте. Он облегчённо вздохнул и вытер лоб от страха он вспотел. Потом доктор Горнбостель поднял башмак, о который споткнулся, и, прыгая на одной ноге, заковылял к своему месту в первом ряду.

Оркестр играл туш. Трубачи от смеха фальшивили. Толстый господин Тонки принял из рук профессора подтяжки. Профессор Йокус фон Покус элегантно раскланивался.

— Мы — Маленький Человек и ваш покорный слуга, — сказал он с улыбкой, благодарим публику за образцовое внимание.

Все захлопали и закричали: «Браво!», и «Удивительно!», и «Великолепно!»

Но доктор Горнбостель вскочил со своего места, едва успев на него сесть, и закричал, размахивая руками:

— А наше пари? Вы мне проиграли сто марок!

Профессор сделал знак господину директору Грозоветтеру, со счастливым лицом стоявшему на краю манежа. Директор передал знак дальше. Из люка вокруг арены стала медленно подниматься круговая решётка, которая обычно отгораживает зрительный зал от манежа, когда выпускают хищников.

— Сейчас я покажу вам моего помощника, Маленького Человека! Все вы можете убедиться, что он существует. Чтобы вы от удивления не раздавили ни меня, ни его, я просил поднять эту решётку… — Затем профессор обратился непосредственно к господину Горнбостелю: — Сейчас вы убедитесь, что пари вы проиграли. Деньги можете не передавать. Они уже у меня. Пересчитайте сдачу, пожалуйста!

Доктор Горнбостель пересчитал деньги и прошептал:

— В самом деле!

Он упал на стул.

Йокус вынул из нагрудного кармана Максика и, высоко подняв его, воскликнул:

— Разрешите представить вам Маленького Человека! Вот он!

Люди повскакали со своих мест и с грохотом побежали вниз по ступенькам. Они толкались, пытаясь протиснуться к решётке.

— Вот он! — раздавались крики.

— Не вижу!

— Да вот же!

— Где?

— Да на ладони профессора!

— Ой, какой маленький! Как спичка.

— Просто не верится!

Маленький Человек, улыбаясь, раскланивался перед публикой.

Глава 10

Вмешательство полицейской машины. Маленькому Человеку присвоено звание подмастерья. Галопинскому нужен новый хлыст. Роза Марципан кидается на шею профессору

Успех был грандиозный, и публика не успокоилась до тех пор, пока не приехала полицейская машина с сиреной и сигнальной лампой на крыше. В машину уселись профессор, Маленький Человек, оба голубя и крольчиха Альба. Они поехали окольными путями, минуя главные улицы, и быстро оторвались от машин, пытавшихся их преследовать.

Некоторое время спустя Йокус и Максик сидели в Красном салоне гостиницы. Они заказали кофе мокко со взбитыми сливками и две ложечки, потом перевели дух и улыбнулись друг другу.

Официант, прежде чем принести кофе, вывесил на дверях табличку с надписью «Просьба не мешать!».

Он уже слышал об их сенсационном успехе.

— Ну как? — спросил Максик Йокуса. — Ты мной доволен?

Профессор кивнул:

— Ты очень чисто работал. Ты ведь знаешь, что я хотел ещё несколько месяцев подождать.

— Но ведь надо было что-то делать, — воскликнул Максик, — чтобы все забыли про позорный случай с волшебным фраком!

— Свинство! — буркнул профессор и ударил кулаком по столу. — Галопинский был просто ошарашен. Да и лошадь жалко!

— А нашу Альбу! — сказал Максик. — Я боялся, что она помрёт со страху.

— Тебе здорово пришлось попотеть? — спросил, улыбаясь, профессор.

— Самое трудное — подтяжки. Левый зажим никак не поддавался. Я два ногтя обломал. На красавце Вольдемаре это гораздо легче получалось.

— Зато со шнурками всё шло как по маслу, — отметил профессор. — Это был высший класс. И с галстуком у тебя великолепно получилось.

— Да, с галстуком всё шло без сучка без задоринки, — рассказывал Максик. Узел был не тугой. Раз — и я уже в нём!

— Да, с галстуком нам повезло. Впрочем, иногда надо рассчитывать и на везение.

Маленький Человек наморщил лоб.

— Я хочу тебя кое о чём спросить. Но ты, пожалуйста, не увиливай, ладно?

— Согласен. Спрашивай!

— Для меня это вопрос жизни.

— Ну, так говори же!

— Ты веришь теперь, что я когда-нибудь стану настоящим артистом?

— Когда-нибудь? — переспросил профессор. — Ты уже артист! Сегодня ты выдержал экзамен на звание подмастерья.

— О! — прошептал Максик. Больше он ничего не мог сказать.

— Ты теперь мой подмастерье. И весь сказ.

— Ты думаешь, мне хлопали не только потому, что я такой маленький?

— Нет, сынок. Но, конечно, и это играло роль. Когда слон Юмбо садится на тумбу и подымает передние ноги, люди ему хлопают. Почему? По двум причинам: потому что он что-то умеет и потому что он такой огромный. Если бы у него был только огромный рост и больше ничего, люди предпочли бы лежать дома на диване, а не сидеть в цирке. Ясно?

— Более или менее.

— Для аплодисментов нужны две вещи, — наставительно продолжал профессор. Возьмём другой пример. Когда сёстры Марципан подскакивают на своём батуте на целых пять метров в высоту и делают в воздухе сальто, им восторженно хлопают. Почему? Потому, во-первых, что они что-то могут, и потому, во-вторых, что они такие хорошенькие.

— Прежде всего Роза, — вставил Максик.

— Если бы девушки были некрасивы, то они бы нравились публике вдвое меньше, хотя бы они взлетали на целых два метра выше.

— Ну, а клоун?

— И клоун тоже. Не будь у него толстого красного носа и башмаков с загнутыми кверху утиными клювами, его шутки не казались бы такими смешными. И всегда так.

— А как же с тобой? — с любопытством спросил Маленький Человек. — Ты не такой громадный, как Юмбо, и не такой маленький, как я. У тебя нет красного носа, но ты и не так красив, как марципановые сёстры. Где же две вещи, без которых нет успеха?

Профессор засмеялся.

— Не знаю, — сказал он наконец. — А я знаю! — торжествующе воскликнул Максик, — Во-первых, ты замечательный фокусник…

— А во-вторых?

— Подними меня повыше, я тебе скажу на ухо. Профессор поднёс Маленького Человека к уху.

— А во-вторых, — прошептал Максик, — во-вторых, ты самый лучший человек на свете!

На короткое мгновение стало тихо. Потом профессор смущённо кашлянул и сказал:

— Так, так. Ну, ведь кто-то должен им быть!

Максик тихонько засмеялся. Но тут же тяжело вздохнул:

— Знаешь, мне иногда хочется быть таким же большим, как все люди. Например, вот сейчас.

— Почему именно теперь? Гм?

— Тогда у меня были бы длинные руки и я смог бы обнять тебя за шею.

— Дорогой мой мальчик! — сказал профессор.

И Максик прошептал:

— Милый, милый Йокус.

Наконец официант принёс им мокко и две ложки.

— Вам сердечный привет от поварихи, которая варила кофе. А маленькую ложечку она дарит Маленькому Человеку. Это самая маленькая ложечка, какую ей удалось раздобыть на кухне.

— А почему мне её дарят? — удивился Максик.

Официант отвесил ему глубокий поклон.

— На память о дне, когда ты стал знаменит. Она иглой нацарапала на ложке сегодняшнее число.

— Иглой? — переспросил Маленький Человек.

— Да, — ответил официант. — Этой иглой обычно шпигуют зайца или серну. Ничего более острого на кухне не нашлось.

— Большое, большое спасибо, — сказал Максик. — Значит, она решила, что я теперь знаменитый?

— И не только она! — раздался вдруг женский голос. Этот задорный голос принадлежал Розе Марципан. — Вот и я! — объявила девушка. — У гостиницы собрались журналисты и фотографы, а также дяди из телевидения и радио. Но швейцар их не впускает.

— Его счастье, — буркнул профессор. — Но как же он тебя впустил?

— А я знаю как! — воскликнул Максик. — Она посмотрела на него вот так и похлопала ресницами.

— Угадал! — подтвердила Роза. — И ещё одна новость: я проголодалась, заявила она решительно.

Пообедав, она сказала:

— Жизнь прекрасна, друзья: обед был на славу, вы оба очень прославились, а славному маэстро Гало-пинскому необходим новый хлыст.

— Почему? — поинтересовался Максик.