Андрей Пумпур - Лачплесис Страница 10

Бог отвечал ему: "Были б хлева, а коровы найдутся!"

И только ночь наступила, из чертовых стойл перегнал он

Чертовых синих коров к себе, рога им приделал,

Синюю шерсть их раскрасил пёстро, раздвоил им копыта.

Чорт проснулся с зарёй, чтоб коров на пастбище выгнать.

Видит он: стойла его пустые стоят, а у бога

Много коров, но совсем незнакомой, новой породы.

Все - с кривыми рогами на лбу, с раздвоённым копытом,

Все - разномастные, дымчатые, бурёнки, пеструхи,

Чёрные, рыжие. И не признал свою он скотину.

Вскорости бог завести собаку решил. И сказал он

Чорту: "Возьми посошок, выйди в поле и сделай из глины

Четвероногого зверя с двумя глазами, с ушами,

С шерстью, с хвостом; а потом посошком ударь его трижды,

Молвив: "Бог тебя сотворил!" - и станет живой он.

Чорт слепил из глины собаку, ударил клюкою

Трижды, сказав: "Бог тебя сотворил!" Собака вскочила

И побежала за богом, виляя хвостом. Захотелось

Чорту и для себя завести собаку. Слепил он

Нового зверя, но телом крупнее и шерстью пышнее.

Выдрав пучок из бровей своих, сделал зверю он брови.

Трижды ударил клюкою и молвил: "Чорт тебя создал!"

Но не вставало животное. Нечего делать. И чорту

Трижды пришлось повторить: "Бог тебя сотворил!" - мигом ожил

Зверь и кинулся чорту на грудь с оскаленной пастью.

Чорт закричал: "Ишь - ты волк!" - зверь отпрянул и в поле умчался.

Бог, наконец, человека решил сотворить. Из чистейшей

Глины слепил он его; две руки, две ноги ему сделал,

Но один только глаз и ухо одно, и промолвил:

"Доброе только должен ты видеть, доброе слышать,

Доброе делать вдвойне и путями добра неуклонно

Прямо - ходить!" - И одну ноздрю в носу человека

Бог просверлил и дунул в ноздрю и молвил: "Ты будешь

Вечным богам подобен, рождённый из глины и духа!"

Начал дышать человек. Ещё спал он первым спокойным

Сном. "Спи пока до утра! - бог сказал. - А солнышко утром,

Встав над землёю, тебя к счастливой жизни разбудит!"

Только что бог на ночлег удалился, чорт появился.

Сделал он ухо второе и глаз второй человеку,

Молвил: "Зло да увидишь, зло да услышишь, да будешь

Делать и зло, и добро!" - и вторую ноздрю человеку

Чорт просверлил и дунул в неё. А поутру солнце,

Встав, разбудило самое дивное в мире созданье,

Вольным божественным духом полно - и дерзанием смелым,

К дивной цели - к добру - стремится оно и к Познанью,

Жизнь отдаёт свою самоотверженно, неустрашимо,

Только б достичь совершенства! Даны ему от природы

Ум величавый и воля железная; в мире подлунном

Нет сильней никого - ему сами боги покорны!..

Может однако оно страшным стать: дыша вероломством,

Смерть и гибель нести добру и красе во всём мире.

Бог, увидав, что работа его испорчена чортом,

Вечным проклятием проклял черта и вверг его в пекло.

Чорт наплодил там несметное множество нечисти всякой.

Вверх затем поднялся и войну против бога затеял.

Боги и дети богов - все пошли воевать. Грохотала

Буря, земля колебалась, качалась. Высокие горы

В бездну проваливались, а море, вздымаясь к небу,

Материки затопляло... Но вот вся нечисть обратно

Загнана в пекло была, где она предаётся доныне

Мерзостям всяким и, на землю ночью тайком выползая,

Ткёт свои гнусные сети и слабых людей соблазняет;

Перконс же, адскую нечисть заметив, гонит обратно".

Вечером как-то затем некий свиток старинный

Лаймдота развернула и молвила: "Лачплес, послушай,

Буду читать я премудрого Видевудса наставленья,

Писанные лишь для тех, кто их может понять и исполнить:

"Время приходит, время уходит, но не иссякает;

Время безбрежное - вечность, и вне его вечного круга

Вечность иную искать, неразумное будет стремленье.

Солнцу, земле и богам на вечную жизнь его хватит;

Лишь человеку его нехватает, и за короткий

Миг бытия лишь каплю от вечности он испивает.

Но человечеству в мире дано безграничное время.

Кто сосчитает минувшие годы с тех пор, когда первый

В мире - открыл глаза человек? Кто сегодня предскажет

День, когда смертный последний навеки закроет зеницы.

И человек умирает, и могут народы исчезнуть,

Лишь человеческий род будет жить, пока мир существует.

Ради великого, ради бессмертного рода людского

Жить, и трудиться, и совершенствоваться неустанно,

И умереть за него - вот достойные в жизни задачи

Каждого, кто человека высокое звание носит.

И человек, и целый народ благородством высоких

Нравов и мудростью может подняться вровень с богами.

Но с той поры человек в богов своих старых не верит,

Низкими старые боги мнятся ему, создаёт он

Новых высоких богов, прекрасную новую веру;

Первая же, одряхлев, становится уж суеверьем.

Поприще здесь для работы друзьям народов открыто:

Освобождать народы от лживой веры, чьё иго

Дух свободы теснит - на пользу известным сословьям.

Воля народов - воля богов. Народ полновластен

Сам для себя избирать правителей правдолюбивых.

Если же волю народа избранник народа нарушит,

Ради корысти своей, и сословие некое станет

Свой же народ угнетать, - народ тогда полновластен,

Как негодяя-слугу, правителя выгнать за двери.

Поприще здесь открывается новое свободолюбцам:

Дать народу закон, который, как щит, охранял бы

Каждому - право, свободу, жизнь его и достоянье

Мудрый, великий закон, - неизменный закон во вселенной.

И вот, когда все народы богам уподобятся в мире,

Ненависть, горе, вражда и нужда без следа расточатся.

Таины, миров раскрывая, себе покоряя природу,

Мглистый незнанья покров с седого былого срывая,

Люди, поняв своё прошлое, смогут без горьких блужданий

Правильный путь в настоящем найти и согласно устроить

Будущее золотое, прекрасное, полное счастья.

Каждый, трудясь для высокой всечеловеческой цели,

У своего народа и у всего человечества

Добрую славу заслужит и благодарность потомков,

Дух же его будет жить средь богов, в обители света".

Лаймдота чтенье закончила, свиток свернула, связала

И, убирая в ларец его, молвила: "Здесь ещё много

Повестей и наставлений хранится в ларцах заповедных,

Чтобы их все прочитать, нужны будут многие годы.

В будущие времена, быть может, народа сыны их

Вынесут к солнцу, пыль отряхнут с них и пред народом

Скрытые в них возгласят поученья, преданья и знанья".

Велей пора наступила52. Лаймдота хлопотала,

Для долгожданных гостей угощенье готовя. Сам Буртниекс

Спать не хотел в эту ночь, чтобы встретить достойно, с почётом,

Души людей дорогих, могилою с ним разлучённых.

Лачплес и Кокнес работали оба. В риге просторной

Сдвинули плотно шесты, вымели метлами чисто

Пол земляной и белым песком и нарубленной мелко

Елью посыпали, листьями дуба украсили стены.

Рига всегда была местом любимым всяких домашних

Духов. В яме у каменки гномы гнездились. За печкой

Жил домовой. А у злых и скупых соседей под крышей

Прятался огненный пукис. Зимой, как овсы обмолотят,

В ригах пустых привиденья являлись и черти гуляли.

Ночью же велей все духи и черти бросаются в бегство,

Место они отдают почитаемым душам усопших.

Лачплесис с другом, убрав и украсив внутри помещенье,

В ригу столы принесли и вокруг них расставили стулья,

Лаймдота тут же столы скатертями льняными накрыла,

И на столах разложила мёд, молоко и лепёшки,

Блюда поставила с мясом и с ячменём разваренным.

Буртниекс раздвинул на окнах щиты, прислонив лубяные

Скаты, чтоб вели могли легко, как на санках, скатиться.

Все домочадцы сошлись уже в риге. И Лаймдота вместе

С девушками под столами расставила с шерстью корзины,

Тонко расчёсанный лён положила. И девушки пели:

Аугшлеците, землеците!53

Закатись в корзиночку,

Отдохни в корзинке с шерстью,

В камышовом креслице!

Белей мать, лети, родная,

Прямо в ригу батюшки,

Чтоб следочков не осталось

На песке серебряном.

Просим мы тебя, отведай

Наше угощеньице,

Наших кушаний попробуй,

Для тебя состряпанных!

Береги меня, чтоб вечно

Я была красоткою,

Чтобы весь свой век со мною

Счастлив был мой суженый.

Вот и вечер пришёл. Зажгли светильни, лучины.

Все оставались до полночи в сборе. А в полночь поднялся

Буртниекс и молвил: "Дети, идите и спите спокойно!

Я здесь останусь один дожидаться милых умерших".

Все разошлись, чтоб молчание ночи святой не нарушить.

Поутру Буртниекс и Лачплесис вместе Лаймдоту ждали.

Кушанье велей она должна была утром из риги

В дом принести, чтобы все освящённую пищу вкусили.

Буртниекс, в глубоком раздумьи сидевший, витязю молвил: