Виталий Каплан - Детям до шестнадцати Страница 10

Класс точно дубиной шарахнули. Или одной огромной дубиной всех, или маленькой дубинкой персонально каждого. Такой подставы, как «детско-родительское собрание», никто не ждал.

Саня, понятное дело, расстроился. Что дома будет крик, это стопроцентно. Папа завтра со службы раньше восьми не придёт, здесь без вариантов. Мишку одного оставлять нельзя. Его, наконец, удалось устроить в сад, но сад закрывается в шесть. И что? Тащить его на это идиотское собрание? Даже и думать не хочется, что скажет мама.

Он обвёл взглядом класс. Наверное, все задумались примерно о том же. И Саня догадывался, что лично у него ещё не самый жёсткий вариант.

А потом он посмотрел на Снегирей. Макс сидел совершенно белый, точно вампир-невидимка отсосал сейчас из него пару литров крови. А Даша… С Дашей было хуже. Голова её склонилась к парте, плечи мелко-мелко тряслись, и до слёз остались считанные минуты. Или даже секунды.

Только сейчас Саня сообразил, что ведь ничего не знает о Снегирях – что у них за семья, что за родители. Как-то ни разу об этом не заходил разговор. А мало ли? Снегири – они ведь не как Петька Репейников, у которого глаза на мокром месте. Снегири – сильные ребята, и если уж они в таком ужасе, то предположить можно что угодно. А вдруг, например, их ремнём отлупят? Или что похуже?

И как тут быть? Один раз он Дашу защитил – от озверевших слепых собак… ну, не слепых, но какая разница? Она его рыцарем назвала… в белом плаще… нет, на белом коне.

Как же ему не хотелось этого делать! Даже в кишках стрельнуло болью, а в горле заворочалось что-то жёсткое и колючее.

– Елена Ивановна! – поднялся он из-за парты, – не надо устраивать собрание. Это я один во всём виноват.

Первые слова дались тяжелее всего – точно кирпичи глотать.

– Ты, Лаптев? – удивилась Елеша. – Вот уж от кого я не ожидала! Нет, в это невозможно поверить!

– Это я сделал! – дальше пошло уже легче. – Ну просто по приколу. Вот, убедитесь сами!

Он вынул смартфон, быстро вывел на дисплей нужную запись, нажал – и пронзительное кваканье наполнило кабинет. Словно десятки тысяч невидимых лягушек телепортировались сюда сквозь пространство-время с летнего болота… вроде того, что в километре от дома Овсянниковых.

– Но как же? – слегка запинаясь, произнесла Елеша. – Зачем это тебе?

– А по приколу! – безмятежным голосом повторил Саня, с ужасом представляя последствия. Но, как сказал бы папа, «фарш невозможно провернуть назад». Что сделано, то сделано.

– Что ж, – хмыкнула Елеша, – хорошо хоть что в последний момент у тебя проснулась совесть. В общем, так: завтра к четырём часам чтобы был здесь вместе с отцом. И меня не волнует, как он будет отпрашиваться с работы, это не мои проблемы. Иначе – разбор на педсовете и отчисление из гимназии. Нам здесь хулиганы не нужны!

И тут Саня краем глаза поймал Дашин взгляд. Наверное, так смотрит осуждённый на казнь, с петлёй на шее, когда гонец на взмыленном коне, рассекая толпу, приносит королевский указ о помиловании.

5.

Назад шли молча. Папа шагал быстро, и Сане приходилось чуть ли не бежать, чтобы не отстать от него. Что обидно, красота вокруг была изумительная – небо совершенно синее, почти совсем без облаков, и солнце заливает всё тёплыми, но ещё не жаркими лучами, и голуби разгуливают по сухому асфальту прямо как у себя дома, а снег наполовину уже стаял, и быстрые ручейки бегут вдоль тротуаров, со звоном исчезая в чёрных решётках стоков. В общем, самая настоящая весна. Сугробы ещё есть, но вовсе не те горы, что неделю назад – а всего лишь чёрно-белые холмики.

А вот будь сейчас слякоть, и ветер в лицо, и огни светофоров едва заметны в тумане – было бы, наверное, легче. Потому что когда на душе темно, то пусть бы уж и вокруг тоже. «Не для меня придёт весна», – вспомнилась ему вдруг строчка из старинной песни, её любил мурлыкать дедушка Коля. Вот уж точно: вся эта окружающая весенняя радость – не для него.

Причём ещё вчера всё казалось не столь ужасным. Когда он пришёл из школы, папа был дома, отсыпался после суток. Маме Саня на всякий случай ничего говорить не стал, и пришлось ждать. Обедать, мыть посуду, идти забирать из детсада Мишку, делать уроки – и всё время думать, как сказать насчёт завтра.

Пообщаться с папой удалось только перед ужином, когда тот, наконец, выполз из их с мамой комнаты на кухню. И пока мама в «детской» читала Мишке вслух «Айболита», он торопливым шёпотом сказал:

– Пап, ты только не пугайся!

– Уже испугался! – сообщил тот. – И?

– Ну, короче, тебя завтра вызывают в школу! – выпалил Саня главное. – Это очень срочно, к четырём часам. Сказали, что никаких отговорок, иначе меня исключат.

– Н-да, вечер перестаёт быть томным, – хмыкнул папа. – А в чём суть вопроса?

Пришлось наскоро сообщить ему то же самое, что и Елеше. Дескать, по приколу скачал в инете лягушачий концерт, по приколу записал на смартфон, по приколу врубил на уроке. И вот теперь…

– Слушай, – папа взглянул на него с интересом, – а как ты это себе представляешь? Это ничего, что у меня вообще-то служба, что я не могу вот так взять и слинять с неё? А если бы это было боевое дежурство? Я товарищу генералу что доложу? Что меня сама Елена Ивановна вызвала? Ну разве не идиотизм?

– Ну папа! – умоляюще протянул Саня. – Ну ведь завтра-то не боевое! Ну попробуй договориться как-нибудь! Я же помню, ты за других дежурил, в Краснодаре, а почему тут за тебя никто не может?

– Потому что тут – это тебе не там! – отрезал папа. – Короче, я наберу пару человечков, и если будет такая возможность, сходим, порадуем твою учительницу. Ну а что касается твоих подвигов – сейчас это обсуждать бессмысленно, сперва надо заслушать другую сторону. Хотя даже если всё ровно так, как ты сказал – никаких извиняющих обстоятельств пока не вижу.

…У папы получилось. И ровно в четыре часа они стояли перед Елешей, которая спокойно сидела себе в 42-м кабинете и проверяла тетради.

– День добрый, Елена Ивановна, – очень вежливо произнёс папа. – Вы, кажется, хотели меня видеть? Я отец Александра Лаптева, прибыл по вашей просьбе.

– Здравствуйте, Михаил Александрович! – подняла голову Елеша. – Да, я вас вызывала, и поверьте, дело серьёзное. Секундочку!

Она вынула из сумочки свой мобильный:

– Антонина Алексеевна, тут отец Лаптева подошёл. Хорошо, хорошо, ждём.

Папа вопросительно взглянул.

– Сейчас подойдёт завуч по воспитательной работе, Антонина Алексеевна Лисовская, – пояснила она. – Поскольку случай серьёзный, Антонина Алексеевна, как представитель администрации, тоже решила поприсутствовать при разговоре.

И действительно, не прошло и минуты, как в кабинете нарисовалась завуч. Коротко кивнула Сане, поздоровалась с папой.

– Итак, – папа решил сделать первый ход, – насколько мне известно, дело в лягушачьем квакании?

Елена Ивановна слегка поморщилась.

– Видите ли, – начала она, – это внешняя канва событий. Так сказать, верхушка айсберга. И возмутительный поступок Саши – это на самом деле вовсе не рядовая мальчишеская шалость. Дело в том, что в классе сложилась нездоровая обстановка… отношения между детьми сложные, и ваш сын, оказавшись в детском коллективе, пошёл на поводу у явно нездоровых сил… И я не уверена, что нам в гимназии нужны такие ученики. Вы же в курсе, наверное, что у нас строгий отбор, что были большие сомнения, подходит ли нам Саша… успеваемость в прежней школе была далеко не идеальной, но нас попросили, и мы пошли навстречу. На ближайшем педсовете нам придётся вновь поставить этот вопрос. В конце концов, в Москве много школ, без образования мальчик в любом случае не останется… а нам не нужно развитие негативных тенденций…

– А нельзя ли конкретнее? – вежливо поинтересовался папа. – Понимаете, я человек простой, образование у меня военное, мне понятнее, когда без всех этих… обтекаемостей.

Саня поморщился. Он очень не любил, когда папа начинал изображать из себя, как выражалась мама, гибрид тупого солдафона с бравым солдатом Швейком. Чужие люди могут ведь и поверить. Но ничего не поделать, была у папы такая привычка.

– А если без обтекаемостей, Михаил Александрович, – включилась завуч, – то диспозиция такова: в седьмом «б» классе есть девочка Лиза Лягушкина. Девочка своеобразная, но очень развитая интеллектуально и творчески… гордость нашей гимназии, кстати сказать… И девочку эту в классе травят, подло и жестоко… и уже довольно давно. К сожалению, тут есть и наша, педагогическая недоработка, но пока дело не выходило за определённые рамки, мы не вмешивались, чтобы не ухудшить ситуацию. Так вот, Саша – мальчик общительный, в новом классе у него быстро появились друзья, и, к сожалению, повлияли на него плохо. Проще говоря, Саша тоже включился в эту травлю, в эти ежедневные издевательства над девочкой. Может, ему хотелось порисоваться перед новыми приятелями, а может, понравилось быть жестоким.