Сборник - Книга сказок. Коллективный сборник сказочных историй Страница 10

– А где ж брат твой, Боянка? – поинтересовалась странница. – Почему к нам не вышел или не боится сестру одну оставлять?

– У меня нет брата, – удивилась Бояна. – Это дом жениха моего, кузнеца Милорада.

Девушка и сама не заметила, как рассказала гостье всю свою историю от начала до сего дня, поделилась мечтами своими, показала заветные серьги – самый первый подарок будущего мужа. Не заметила она и того, как недобро блеснули глаза Горданы, внимательно слушавшей рассказ о чужой радости, жадно рассматривавшей кузнецов дар.

– Хороши серьги, красавица! А сам мастер, небось, куда лучше? Я вот мало не всю жизнь по свету брожу, а такого не встретила. Не боишься, что если меня увидит, так тебя и позабудет? – вроде бы в шутку спросила Гордана.

– Нет, не забудет меня мой Милорад. Холоден будет ему чужой очаг, жёстким покажется хлеб из чужих рук. А меня он всегда узнает, хоть башней каменной, хоть медведицей бурой стану.

– Ну, значит, так тому и быть, – улыбнулась гостья и отправилась спать.

И Бояна тоже в эту ночь спала, словно зачарованная: не потревожили ее ни сны, ни посторонние звуки, ни даже петушиный крик, привечающий зорю. Проснулась она уже к полудню. Собственное тело показалось тяжёлым и неуклюжим, лавка – слишком маленькой, а в избе вдруг стало слишком жарко. Уж не заболела ли? Тут вспомнила Бояна, что в доме ночевала странница, попробовала её позвать. Но из горла вырвалось только страшное звериное ворчанье. Испугалась девушка больше прежнего, рванулась с ложа, скатилась на пол и встала на четыре толстых мохнатых лапы, украшенных страшными когтями. Нет, не может это быть явью! Разве бывает так, чтоб уснуть человеком, а проснуться зверем лесным? Может быть, Бояна всё ещё спит, чего только ночью не привидится? Тут блеснула на лавке одна из серёжек. Видать, расстегнулся замочек, когда она во сне ворочалась. Бояна протянула к Кузнецову подарку лапу в надежде, что вот сейчас проснётся, и всё станет на свои места. Но когти не хотели снова становиться пальцами, а серебряная застёжка больно уколола то, что некогда было тонкой девичьей ладонью. Но и боль не принесла желанного пробужденья. Откуда-то сзади раздался неприятный издевательский смех. Бояна обернулась и увидела Гордану.

– Ну, как? Узнает теперь тебя твой кузнец? Да и захочет ли глядеть на толстолапую медведицу? С лесным зверем в человеческом доме разговор короткий: рогатину в горло, мясо закоптить, а шкуру на пол бросить… А коли такой беды не хочешь, ступай себе в лес. Вернётся Милорад, уж я его встречу, не обижу. Вот, сама полюбуйся!

Гордана, смеясь, провела рукой по лицу, и Бояна сквозь звериные слёзы увидела уже не чёрную ведьму, а себя. Ту себя, какой она заснула вчера, какой последний раз видел её Милорад. Какой она уже никогда не будет. А колдунья подобрала оброненную девушкой серёжку, и тут же в руках у неё появилась вторая – точная копия. Вот только звенеть созданный Горданой морок не мог. Как она ни старалась, фальшивая серёжка петь не хотела. Решив, что никто ничего всё равно не заметит, ведьма распахнула дверь и выпроводила медведицу Бояну вон из дома.

– Нет тебе пути обратного, – кричала Гордана ей вслед. – Ни добрым вилам, ни древним богам не снять моего заклятья. Ищи себе медведя в тёмном бору!

В тот же день вернулся и ярмарочный обоз. С большой прибылью пришли мастера в свои дома. И кузнец тоже не с пустыми руками к будущей жене отправился. Обнял на радостях ту, что вышла его встречать, показал привезённые из города подарки, отдал деньги, сел за стол отдыхать. Подала ему хозяйка свежего молока да хлеб из печи. Попробовал Милорад – и чуть не подавился. Никогда ещё такого не бывало, чтоб хлеб у милой выходил горький да жёсткий. Оставил кузнец несъедобную горбушку, напился молока и пошёл в кузницу инструмент разбирать, огонь в горне разводить. Соскучились руки по любимой работе. Всё ж его дело – нужные людям вещи ковать, а не на базаре торговать. Да вот напасть: сколько угля ни подбрасывай, огонь выходит недостаточно жарким. То чадит, то шипит, то и вовсе гаснет. Что ж за день такой невезучий? И хозяйка его, куда ни ступит на дощатом полу – везде занозу в пятку получит, что ни возьмёт в руки – всё непременно сломается или разобьётся. Ровно сглазил кто весь их дом! Злилась фальшивая Бояна, ругалась словами, которых кузнец и в городе не от всякого нетрезвого сапожника слышал.

– Что с тобой, Боянка? – поинтересовался кузнец. – Или не рада мне? Или что недоброе случилось?

– Не видишь, устала я, – огрызнулась Бояна, не справившись с раздражением от постоянных неудач. – С ночи тебя жду, а ты вон когда явился. Ешь давай и под руку не болтай. Или хлеб мой не нравится? Так иди и поищи себе другого!

Тревожно стало Милораду: уж если любимая ему не рада, то стоило ли возвращаться? Вышел он из избы, словно на неведомо чей зов потянуло, и сам не заметил, как оказался за сельской околицей. Из раздумий его вывели испуганные крики: «Медведь! Медведь! Там зверь в деревню забрёл!». Огляделся по сторонам, и правда, на опушке леса, совсем рядом, стоял медведь. Правда, почему-то не такой уж страшный и злобный, как можно было подумать со слов перепуганных детей. Бурая шкура лоснилась на солнце, глаза по-человечески пристально смотрели на сельскую суматоху. Потом зверь заметил Милорада, мельком глянул на него и скрылся в лесу, сверкнув на солнце то ли глазом, то ли прилипшим к уху мокрым древесным листом – на таком расстоянии и не разглядишь.

Понемногу все успокоились. Чего ж зря кричать, коли зверь сам ушел, никому вреда не причинив? А к вечеру и вовсе затеяли общий пир по случаю возвращения обоза. Позвали и всё ещё гостивших в селе странников. Одну Гордану не смогли сыскать, да не больно-то и старались. Без неё всем спокойней. И вот пришла пора не только самим насытиться, но и угостить добрых вил – хранительниц сербских лесов, гор и рек. Кому же и подносить дары духам, как не самой красивой невесте села? Правда, в этот раз Бояну почему-то пришлось долго уговаривать выйти за ворота с подносом, уставленным всякой снедью. Девушка отпиралась, как могла, и лишь взглянув на хмурого, сторонящегося её кузнеца, уступила просьбам. Но стоило ей сделать шаг, как налетел ветер, сбил с ног Бояну, опрокинул поднос на праздничное платье. Поднимаясь, девушка бранилась так, что все от удивления притихли. В наступившей тишине из ворот к людям вышла вила в одеждах из золотой осенней листвы, а за ней, словно стараясь укрыться от посторонних глаз, неуверенно шёл медведь. Тот самый, что так напугал всех днём. Фальшивая Бояна попятилась от новой гостьи, стараясь затеряться в толпе. Труда это не составило, потому что селяне, как зачарованные, смотрели на вилу: не каждый раз духи земли показываются людям.

Однако был в этой толпе и тот, кто смотрел не на сказочное чудо, а на медведя. Так смотрят на давних знакомых, с которыми не виделись много лет, а потому порядком подзабыли, как те выглядят. Не побоялся Милорад и подойти ближе, чтобы разглядеть, что же такое блестит на бурой шкуре. Словно облегчая кузнецу задачу, медведь повернул печальную морду, и на его ухе тихонько звякнула серебряная серёжка. Всё понял Милорад. Упал на колени, обнял страшного зверя и заплакал. Отмахнувшись от назойливых селян, старавшихся угодить волшебной гостье, чем только можно, вила подошла к безутешному жениху:

– Всё верно. Не к любимой вернулся ты. Пришла в твой дом ведьма Гордана, украла ваше счастье. Да не по мерке оно ей. Не приняли её ни очаг, ни домашние духи. Одна ей дорога теперь – вон из ваших мест, вновь по свету скитаться. Но только чар её мы разбить не можем. Вот разве что она сама заклятье снимет.

Отряженные старостой на поиски люди всё-таки нашли ведьму – не успела она далеко уйти. Да и хранители лесные так заплели ей тропы, что куда ни направься, всё равно к селу обратно придёшь. Вернулась Гордана уже в своей собственной личине, злая и порядком исцарапанная ветками.

– Заклятье моё нерушимое, – прошипела ведьма. – Не будет вам счастья в облике человеческом. Вот разве что ты, кузнец, не побоишься со своей суженой в чаще лесной поселиться, вечно от людей прятаться, в берлоге жить. Хочешь, превращу и тебя в медведя?

– Не так страшна доля звериная, коли с любимой рядом буду, – Милорад расправил могучие плечи, заслоняя испуганную Бояну.

И не успели люди опомниться, как у пиршественного стола стояли уже два бурых медведя. С опаской косились на них селяне: мало ли чего им ведьма вместе со шкурами наколдует, а ну как на бывших соседей бросятся? Когда все опомнились, ведьмы Горданы уже и след простыл, а медведь с медведицей скрылись в лесных зарослях. Из всех чудес на площади осталась только вила. Она печально смотрела вслед Бояне и Милораду и тихо, но отчетливо наставляла ошарашенных произошедшим селян:

– Ошиблась ведьма. Не век им ходить в медвежьих шубах. Придёт их время, сгинет Гордана от руки верного человека с чистым сердцем, и тогда спадёт заклятье с Бояны и Милорада, вернутся они к людям. С этого дня никто не смеет охотиться в ваших лесах на медведей, как и они не причинят вам вреда. В трудный час просите их о помощи, но бойтесь чинить им обиду.