Лев Давыдычев - Многотрудная, полная невзгод и опасностей жизнь Ивана Семёнова, второклассника и второгодника Страница 11

- Кем же ты командуешь? - удивился Иван.

- Всей семьёй.

- А кто же тебя слушается?

- А вся семья.

- Бабушка! - воскликнул Иван. - Но ведь я-то тебя не слушаюсь!

- Как - не слушаешься? - удивилась бабушка.

- Да так. Я потому и люблю тебя, что тебя можно не слушаться.

- А не врешь?

- Нисколечко. Ты меня слушаешься, а не я тебя. Поэтому мы и живём дружно.

- Ну и пусть, - помолчав, сказала бабушка. - Не важно, кто кем командует, важно, что дружба есть. Но дружбе нашей скоро придёт конец, если ты будешь вести себя как сегодня. Нехорошо, Ваня, стыдно!

ИВАН ВЗБУНТОВАЛСЯ

- Почему стыдно? - спросил Иван. - Что я такого сделал?

- Как - что?! - вспылила бабушка. - Да я же тебе объяснила. Не имеешь ты права выполнять мои обязанности! Бабушка я тебе или не бабушка?

- А я внук тебе или не внук?

- Ты внук. А я бабушка. И не лезь в мои дела. Будь любезен спать до тех пор, пока я тебя не разбужу.

- А если я сам проснусь?

- Не имеешь права!

- А если проснулся?

- Всё равно спи. Или просто лежи, пока я не приду. Если ты сам просыпаться будешь, зачем я тогда нужна? Если ты сам завтрак готовить будешь, мне что делать?

- Отдыхать.

- Отдыхать?! - возмутилась бабушка. - За кого ты меня принимаешь? Чтобы я да на старости лет бездельничала?

- А ты меня за кого принимаешь? - возмутился Иван. - Чтобы я да на молодости лет тунеядничал?! Ты знаешь, как интересно самому просыпаться? Замечательно! Ты что, собираешься со мной в армию идти? И там меня станешь будить? А? Может, по-твоему, каждый солдат со своей бабушкой в армию придёт?

Тут бабушка горько расплакалась.

- Ни в какую я армию не собираюсь, - сквозь слёзы сказала она. - Но учти: пользы от нас в армии было бы много!

А Иван расхохотался.

- Бабушки! - скомандовал он. - По порядку номеров рассчитайтесь! Бабушки, вперёд шагом марш! Песню!.. Да ты хоть одну строевую песню знаешь?

- Знать не знаю и знать не желаю! - отрезала бабушка. - А только в армии без меня ты пропадёшь! Ты ведь даже ботинки зашнуровывать толком не умеешь.

- А в армии сапоги носят! У них шнуровки нет.

- Пожалеешь, - бабушка снова горько расплакалась. - Я ли тебя не любила! Я ли за тобой не ухаживала! Я ли тебя не баловала! А ты?

- Эх ты, рёва, - сказал Иван ласково, - а ещё в армию собираешься.

- Я не рёва, - сквозь слёзы ответила бабушка, - просто я тебя люблю, а ты меня нет.

- И я тебя люблю. Только я с тобой не согласен.

- Когда любят, соглашаются!

- Не могу я с тобой согласиться, - твёрдо сказал Иван. - Ты что, хочешь, чтобы меня бабушкиным сынком дразнили?

- Хочу! - горячо призналась бабушка. - Очень хочу!

- Значит, тебе меня нисколько не жалко.

- А ты меня жалеешь? Ты меня и за бабушку не считаешь.

- Считаю. Ты замечательная бабушка. Только есть у тебя один недостаток.

- Нет у меня недостатков!

Иван чмокнул её в щеку, шепнул:

- Один, маленький.

- Может быть, - подумав, нерешительно согласилась бабушка, - но я не знаю, какой недостаток. Не замечала.

- Ты не даёшь мне нормально жить.

- Я?!

- Ты, бабушка. Только ты не сердись и не плачь. Держи себя в руках. Надо мне просыпаться самому.

- А давай по очереди? - обрадованно предложила бабушка. - Один раз я тебя разбужу, а один раз ты, может, сам проснёшься?

- Нет, - отказался Иван. - Не хочу я быть умственно отсталым.

- Не понимаю, - испуганно прошептала бабушка, - кто от кого отстал?

- А я понимаю. Если бы я вчера не выучил уроки, то сегодня меня бы как миленького в специальную школу отправили.

- Вот! - радостно воскликнула бабушка. - Вот что значит просыпаться самому! Соображать плохо стал! Ещё будешь с бабушкой спорить?

- Буду, - тихо, но решительно ответил Иван. - Приходится. Я ещё, может быть, отличником сделаюсь. Ненадолго, конечно. Чтобы всем доказать, что я не умственно отсталый.

- А зачем это тебе, миленький? - ласково спросила бабушка. - Для меня-то ты всегда самый умный! Вот подрастёшь, сил наберёшься, тогда и станешь отличником. Сейчас-то зачем тебе надсажаться? Вспомни-ка, до чего мы с тобой замечательно жили!

- Жили-то мы с тобой замечательно, - согласился Иван, - но, может быть, как раз из-за этого я и чуть-чуть в УО не превратился. Чуть-чуть в специальную школу не попал. На радость дочке крокодильской. Она у меня ещё попляшет! Сто пятьдесят пять с половиной раз пожалеет, что издевалась над гвардии рядовым Иваном Семёновым! Назло ей отличником стану! Да ещё и круглым! Сам просыпаться буду! - со слезами в голосе крикнул Иван. - Сам одеваться буду! Бабушка легла на кровать и сказала: - Спасибо. Можешь вызывать "скорую помощь".

ГЛАВА 7,

в которой бабушка снова пытается быть

одним из главных действующих лиц,

а Иван Семёнов совершает несколько

выдающихся поступков.

ИВАН ДЕЛАЕТ ВАЖНОЕ ОТКРЫТИЕ

Вызывать скорую помощь не пришлось. Дали бабушке валерьянки, уложили в постель. Сказала бабушка:

- Никому я, значит, не нужна. Пустое я, значит, место. Или вроде старой сковородки. Выбрасывайте.

Тут все стали её утешать, уговаривать, успокаивать. А она твердит своё:

- Надоела я всем. Мешаю я всем. Только и думаете, как бы от меня избавиться.

Тут её опять стали утешать, уговаривать, успокаивать.

Бабушка лежала с закрытыми глазами и тихонько постанывала.

- Я в школу, - сказал Иван, но она даже не посмотрела на него.

Утро было серое и дождливое. Иван весело прыгал через лужи. Правда, редкую лужу ему удавалось перепрыгнуть, чаще обеими ногами он попадал прямо в воду.

Устал прыгать, пошёл по тротуару.

Кошку на окошке увидел - отвернулся.

Собака мимо бежала - не обратил на неё внимания.

Вывески не читал.

В зеркале около парикмахерской состроил себе всего одну рожицу.

В школу торопился Иван - ещё как торопился!

А почему?

Да потому, что никого сегодня не боялся.

Ребят не боялся.

Анны Антоновны не боялся.

Даже Аделаиды не боялся.

Да почему?

Да потому, что уроки-то он выучил! Пожалуйста, проверяйте! Сколько угодно! Вопросы задавайте, спрашивайте!

Идёт Иван, подпрыгивает. До чего, оказывается, приятно в школу шагать, когда уроки приготовлены!

НЕУДАЧА

Когда Иван подходил к школе, настроение у него немного испортилось. Он вспомнил, что предстоит разговор с Аделаидой. "Но ничего, - подумал он, выкрутимся!"

И опять ему стало весело.

- Доброе утро! - услышал он за спиной голос Аделаиды.

Иван обернулся, сказал:

- Между прочим, у меня уроки сделаны.

- Да ну? Сам?

- Своими собственными руками и своей собственной головой, - гордо ответил Иван. - Даже стихотворение выучил. Теперь никто не скажет, что я УО.

- Посмотрим. Кто тебя знает? Может, ты сегодня опять примешься за старое?

- Наверно, нет, - со вздохом, негромко проговорил Иван. - Но ведь трудно.

- Конечно трудно. А ты как думал? Это по телевизору чужие слова легко говорить. И за лунатика себя выдавать легко. Драться легко. И по лужам топать легко. А учиться трудно.

"Тебе-то хорошо, - мрачно подумал Иван, когда она ушла, - ты с детства привыкла уроки делать. А я?"

Войдя в класс, он не закричал, как обычно, не запрыгал, а сел на своё место, сидел и помалкивал.

- Как жизнь? - спросил Колька.

- Нормально, - ответил Иван, - устал только. Всю ночь уроки делал. Не выспался.

- Всю? Ночь?! - поразился Колька. - За час можно сделать.

Звонок.

"Сейчас вы все ахнете, - торжествующе подумал Иван, - сейчас меня вызовут и..."

Но сколько ни тянул он руку вверх, Анна Антоновна не замечала. Иван до того обиделся, что руки под парту спрятал.

В перемену он не двинулся с места, сидел, опустив свою большую голову, и грустно размышлял: "Вот, пожалуйста! Только выучил человек уроки, так на него ноль внимания. А если бы он не выучил, то, будьте уверены, - вызвали бы! А зачем уроки учить, если тебя не спрашивают?"

- Я уроки выучил! - крикнул он.

Весь класс окружил Ивана.

- Молодец, Аделаида! - сказал Паша.

- Вот это буксир, я понимаю! - сказал Колька.

- А она-то при чём? - удивился Иван. - Я сам.

- Сам! Сам! - передразнил Колька. - Пока она тебя хорошенько не стукнула, ты и не собирался уроки учить.

В класс вошла Анна Антоновна. "Сейчас все закричат, что я уроки выучил, - подумал Иван, - и она меня вызовет".

Но ребята молчали. Урок шёл своим чередом. Иван чуть руку не вывихнул, до того старательно тянул её вверх.

Никакого впечатления.

"Нарочно, нарочно, - пронеслось у него в голове, - нарочно! Чтобы помучить меня. Чтоб поиздеваться надо мной!"

Взял да и поднял обе руки.

- Семёнов, не хулигань, - сказала Анна Антоновна.

"Если и по чтению не спросят, - решил он, - больше я вам уроков делать не буду. Ни разу в жизни".

Не спросили его и по чтению.

После уроков, когда Анна Антоновна ушла, ребята бросились из класса, устроили в дверях такую давёжку, что Иван с трудом сдержался, чтобы не принять в ней участие.