Вера Иванова - Любовь как в сказке (сборник) Страница 11

– Следующая тренировка – послезавтра, – сообщил ему Петя, хлопнув по спине. – А пока придумывай название для команды!

Про себя он добавил: «Может, у тебя это получится лучше, чем стоять в воротах». Но вслух произнес другое:

– Я всех уже озадачил, но пока никто ничего приличного не выдал.

– Ладно, помозгую, – Паше хотелось бежать подальше от футбольного поля.

В этот день Марина написала в своем дневнике: «После ужина мы втроем – Паша, Петя и я – засели в Беседке Влюбленных, и Пашка нам гадал на картах. Он классно это делает, совсем как настоящий цыган. Он нагадал мне в скором времени полное перевоплощение, дальнюю дорогу с милым другом, приключение в казенном доме и осуществление всех моих желаний. И еще что-то странное – про запах. Что-то вроде того, что любимый запах поможет мне сделать какое-то важное открытие. Не представляю пока, что все это значит, но звучит просто потрясно! Оказалось, что и Петька тоже верит в гадания! Он так смешно просил погадать насчет чемпионата по футболу – выиграют они или нет, а потом еще смешнее – правильно ли он сделал расстановку. Паша, по-моему, сам едва сдерживался от смеха, но впаривал ему ответы с таким серьезным и важным видом, что Петька ничего не заметил. Хитрый Пашка ничего конкретного не ответил, предсказал ему только два важных выигрыша и один большой проигрыш – умеет же напустить туману! Даже я никак не могла просечь, что он имел в виду. Ну, проигрыш, это понятно – он проиграет Пашке спор. Один из выигрышей – тоже понятно, наша команда победит в чемпионате по футболу. А вот второй выигрыш? Что еще ему обломится? Как я ни гадала, так и не дошла.

Интересно, Пашка настоящий цыган или заливает?

Сегодня начала плести фенечку. Ну и работа! Нитки путаются, рвутся. Неужели кому-то это нравится?»

Марина бы еще долго писала, пристроившись с фонариком под одеялом, но вскоре сон окончательно сморил ее.

Глава 11

Распределение ролей

Пьесу для фестиваля театральных постановок начали выбирать на следующий же день, прямо на пляже. Накупавшись, пятый отряд расположился на горячем мягком песке под раскидистыми ивами.

Неожиданно для всех Андрей и Анна Павловна проявили полнейший демократизм и лояльность в вопросе выбора произведения и организации репетиций.

– Вы можете представлять все, что хотите, – единодушно высказались они. – Продолжительностью в 15 минут максимум. Только составьте нам расписание репетиций, чтобы мы застолбили вам сцену. Ну и насчет костюмов поможем – в лагере большой выбор.

Воодушевленные открывшимися возможностями подростки главным режиссером предстоящего спектакля единогласно избрали Пашу.

– Играть будем классику! – заявил тот, согласившись принять почетную должность.

– Ну-у! – раздался в ответ общий унылый гул. – Нас уже в школе классикой замучили, так ты еще и сюда протащить ее хочешь!

– Это смотря какая классика и как ее поставить, – наставительно произнес Паша. – Можно такую улетную феньку забабахать, что все фишки на этом фесте сгребем.

– А если на русский перевести? – поинтересовалась Анна Павловна.

– На русский? Будет вам грамота, и большой пирог, и благодарность в приказе от начальника лагеря.

– Хорош, не хами, – обиделась Анна Павловна.

– Перевел, называется! – усмехнулся Андрей.

– Что бы… что бы… что бы… О! Придумал! Народ, вы сейчас ляжете. Короче, это будет усеченный вариант «Ромео и Джульетты». Целиком за пятнадцать минут все равно не поставить.

– Неплохо, – оценил выбор Боря Симонов. – Только смотря что ты усечешь.

– Сейчас объясню. Усечем всякую там философскую лабуду и отметем всех старперов – ох, извините, Анна Павловна, это я не о вас! Ну, предки, слуги, их треп бесконечный – это сейчас уже неактуально. Мы оставим только любовь и всякие там драки между парнями – это интересно и в кайф.

– А мочиловка там как, до крови? – лениво поинтересовался Кил.

– До смерти, балда! Ты что, «Ромео и Джульетту» не читал? – Петя посмотрел на невежду круглыми глазами.

– Не-а, – пожал плечами Ваня. – Как-то не попадалась мне в руки такая книжонка.

– А фильм? Ты чего, и фильм не смотрел? – удивленно воззрилась на него Ромашка.

– Не-а. Как-то мимо меня проплыло, – равнодушно пожал плечами Ваня. – А любовь у них там – до постели? Или только поцелуйчики одни?

– До постели, до постели, успокойся, бумер! – накинулись на Кила девчонки. – Тебя только это интересует, да?

И тут Ромашка, пресекая дальнейшие расспросы, бойко затараторила:

– Они там поженятся, а потом они убьют его друга, а он замочит ее брата, и его вышлют, а ее заставят выйти замуж за другого, а она не захочет, и священник, типа, отравит ее, но она будет живая, только как вырубленная, а парень будет в непонятках и отравится возле ее тела, а она очнется, увидит его и зарежется, и всем придет полный абзац. Я, когда читала, два дня рыдала потом, даже валерьянка не помогала.

Услышав такую трактовку Шекспира, Андрей с Анной Павловной тихо повалились на песок, давясь от хохота.

Но Ваня остался вполне доволен рассказом.

– Ого! Прикольно… – согласился он. – А лет им по сколько было?

– Ей – тринадцать, ему – тоже вроде того… Не помню точно.

– Ух ты! Ну, улет! Ну, ты, Пашка, и замахнулся! И любовь есть, и драчки. Это что же, современное что-то, про мафию, типа «Бригады»?

– Ну ты и чмо! – ошеломленно покачал головой Паша. – Первый раз такого вижу. И где ж ты такой обитал все это время?

– А за «чмо» можно и в пятак! – тут же вскинулся Ваня. – Если я Шес-к-пира вашего не читал, это не значит, что меня оскорблять можно.

– Пятак! О, ребята, это же то, что нам надо! Отличное название для команды! – неожиданно воскликнул Серега Акулов.

– Ладно, ладно, остынь. Обидчивый какой! – принялись успокаивать Кила остальные.

Пашино режиссерское видение шедевра Шекспира было одобрено всеми: девочкам понравилось, что сохранили любовь, парней вполне устроило обилие беспощадных драк, а вожатых удовлетворил сам выбор – втайне они боялись, что их подопечные начнут сочинять что-нибудь непристойное на тему современной жизни, как это происходило в некоторых других отрядах.

Весь тихий час Пашка, с разрешения Андрея, корпел над томиком Шекспира, раздобытым в библиотеке. В помощницы себе он выпросил Марину – под предлогом того, что у нее самый красивый и понятный почерк.

– Мне же надо уже сегодня все роли расписать! – объяснил он Анне Павловне, не желавшей отпускать девочку. – Компьютера-то у вас нет! И даже печатной машинки. А мой почерк они как раз до конца смены разбирать будут!

Под давлением неопровержимых доводов Анне Павловне пришлось согласиться и разрешить Марине провести тихий час в холле, за столом, вместе с Пашей.

– Это же надо столько насочинять! – жаловался Паша помощнице. – Рука вычеркивать устала.

Он диктовал Марине места, которые собирался оставить, она аккуратно записывала на разложенных на столе листочках.

– Паш! А кто будет Ромео? А Джульетта? – периодически начинала допытываться она, но Пашка упорно отмалчивался на этот счет.

К концу тихого часа ему удалось завершить правку великого драматурга, сведя пять актов пьесы к постановке с приблизительно таким же сюжетом, каким был рассказ Ромашки. Красивым почерком Марины все роли были расписаны на листочках.

Распределение ролей состоялось вечером, на первой репетиции.

– Назначать я никого не собираюсь, – с места в карьер начал Паша. – Роли раздадим демократично, путем общего обсуждения и последующего голосования, чтобы потом ни у кого ни к кому не было никаких претензий. Для начала выскажите каждый свои пожелания. Есть предложения?

– Да! Чур, я – Джульетта! – хором воскликнули одновременно все девочки.

– Э нет, не пойдет, – усмехнувшись, покачал головой Паша. – Роль одна, вас много… Придется мне принимать решение самому. Семечкина! Джульеттой будешь ты.

Марина радостно захлопала в ладоши, зато другие не постеснялись высказать свое недовольство.

– А почему не я? – обиженно и снова в один голос спросили остальные.

– Ты, Цветковская, слишком маленькая, – принялся объяснять Паша. – В свои четырнадцать…

– Пятнадцать! – возмущенно пискнула девочка.

– Тем более в пятнадцать! Короче, выглядишь на десять. Это не годится. Даже для малолетней Джульетты слишком. Куда тебе, недомерку, любовь крутить? Будешь Джульеттиной мамой, синьорой Капулетти.

– Как это?! – возмутилась Ромашка. – Для Джульетты – недомерок, а для мамы – гожусь?

– Не волнуйся, мы тебя под старушку загримируем.

Наде же он сказал:

– А ты, Липова, как бы это тебе сказать… Совсем даже наоборот. Там, где у Цветковской недобор, у тебя, стало быть, перебор.

– Что?! – возмущенно вскочила Надя.

– А то. Джульетта в два обхвата. Или даже в три. У Ромео рук не хватит тебя обнимать. Так что будешь Кормилицей. Тебя даже и гримировать не надо.