Владимир Павлов - Дозор на Сухой Миле Страница 11

И вот однажды, когда Стежка снова и снова перебирал в памяти все, что он знал о людях, которых еще раз надо было проверить, внезапно всплыло: погоди-погоди, да ведь Семенова, секретарь их межрайкома комсомола, тоже откуда-то из-под Греска! Ну конечно же! И деревню свою называла точно так же, как Безбородько. Конечно! Ах, Семенова, Семенова! Где же ты запропастилась? Прежде, бывало, часто заглядывала в отряд, а теперь, когда позарез нужна, нет и нет тебя. Или это всегда так: если что нужно - того никогда нет под рукой?

Но дождался наконец и Стежка.

В землянке были он, Даликатный, Рыгор, Малюжиц и Толя. Стежка расхаживал по землянке, переговаривался с хлопцами, и Толя по их репликам тщетно пытался сообразить, о чем они говорят. Должно быть, обсуждали что-то такое, чего ему не следовало знать.

Но вот по жердяным ступенькам процокали быстрые шаги и в землянку энергично вошла девушка. В легкой черной жакетке, ладно облегавшей ее плечи и фигуру и казавшейся слегка тесноватой. Черные глаза, смуглое лицо, черные брови. За спиной - автомат.

Это и была Семенова.

- Добрый день, товарищи, - поздоровалась она. - Извини, Петро, раньше не могла зайти - дела. А у вас, как всегда, все в порядке?

- Как в танковых частях, - ответил Малюжиц.

- Как в разведке, - поправил Рыгор.

- Вот это точно, - согласился Даликатный, который с самодельной табуреткой в руках уже стоял рядом с Семеновой. - Присаживайтесь!

Семенова села, осмотрелась. Остановила взгляд на Толе, спросила у Стежки:

- Так это и есть тот самый Толя Иванович, которого вы готовите в комсомол?

- Он самый.

- Ну что ж, готовьте. Как только исполнится четырнадцать, так и принимайте. Если, конечно, заслужит. Заслужишь, Толя? - спросила она.

За Толю ответил Рыгор:

- Да у нас каждый заслужит.

Семенова улыбнулась, погрозила ему пальцем и сказала, обращаясь уже ко всем:

- Ну и любите же вы похвастать, хлопцы... Да уж ладно. Если в меру - не беда. Петро, выкладывай свой сюрприз. А то заинтриговал и молчишь.

Стежка кивнул Рыгору, тот ответил: "Ясно" - и вышел из землянки. А Стежка повел разговор с Семеновой издалека: что она делала до войны, как проходили собрания и районные конференции, как в колхозах жили. Про дядьев-теток спросил...

- Стежка, - не выдержала наконец Семенова, - я понимаю, что ты разведчик и разговор у нас неспроста, но со мной можно бы и покороче. Суть.

Тут Стежка прекратил расспросы и велел Толе пойти на кухню помочь тетке Матруне и Тоне. Толя понял, что это приказ, и стремглав вылетел из землянки.

За столом под навесом уже сидели Рыгор с Безбородькой. Тоня расставляла перед ними глиняные миски. Потом принесла и поставила кастрюлю с фасолевым супом. Разливать суп по мискам принялся Стежка - он, Малюжиц, Даликатный и Семенова вышли из землянки почти вслед за Толей.

С той стороны, где сидели Рыгор и Безбородько, пристроился Даликатный, напротив - Стежка, Семенова и Малюжиц.

За столом изредка перекидывались словами. Когда поели, Семенова поблагодарила повариху:

- Вкусно готовите, тетя Матруна. Не зря ваши хлопцы, как налитые.

- Молодые, что им! - осталась довольна тетка Матруна.

- Ладно, Стежка, говори, куда еще поведешь, чтоб показать наконец моего дядьку?

А Стежка и разведчики поняли все, как только пришли под навес, уселись за стол. Потому и посадили Семенову аккурат напротив Безбородьки - ее "дядьки".

- Так вот же он перед тобой, - внешне спокойно сказал Стежка, а у самого желваки так и перекатились по скулам.

- Который? Этот? - встала из-за стола Семенова, оперлась руками о столешницу и наклонилась, чтоб внимательнее рассмотреть Безбородьку.

Безбородько резко потянулся к карману, но с одной стороны Рыгор, а с другой Даликатный перехватили его руки:

- Спокойно, дядюшка!

Даликатный вытащил у него из кармана пистолет, передал через стол Стежке...

Уже в землянке разведчиков Безбородько признался, что он - Клепацкий. Настоящего же Безбородьку, честного коммуниста, руководителя подпольной группы в деревне, немцы расстреляли. К моменту побега из-под расстрела, который им специально устроили немцы, Радкевич, напарник, уже знал его, Клепацкого, как Безбородько. Кличка второго шпиона - Пиявка. Где он Клепацкий не знал, а может быть, но хотел говорить. Он сидел бледный как полотно. Даже глаза побелели. Таких глаз Толя никогда еще не видел. Как у вареной рыбы.

В землянке был уже и дядька Антон. Ему рассказали обо всем Рыгор и Малюжиц. Дядьку Антона так и передернуло, когда он припомнил, что стоял с этим гадом целую ночь в секрете. Преодолевая отвращение, он стал извлекать из памяти подробности. Как с вечера задождило, как этот мнимый Безбородько говорил, что не худо бы перебраться в бригаду - масштаб побольше, а он, Антон, ему возражал: никакой, мол, разницы, где воевать. Вспомнил, как по дороге напарник старательно обходил мокрые места, говоря, что в такой грязюке можно и каблуки потерять. А грязи-то настоящей не было, чуть-чуть примочило. Тогда еще дядьке Антону подумалось: "Ишь ты его, хочет в бригаду, там, думает, к геройству ближе, а сапоги жалеет".

Припомнив все это, он шагнул к Клепацкому:

- А ну, сбрасывай сапоги!

Помог стащить. Оторвали каблуки. Так и есть! В одном из них, в левом, нашли пакетик с ядом.

Сам не свой Толя вышел на свежий воздух. "Как же так? Как же так?! взволнованно думал он. - Я же с ним вместе пришел в отряд. Все подумают, что и я такой же".

Ноги стали как ватные, и он присел на скамейку. Внутри все колотилось. "Как же так?!" Мысли набегали одна на другую и никак не могли связаться воедино. Но в этом душевном разладе выстраивалось уже что-то цельное, определенное: не так все просто в жизни, как ему думалось. А может, и не думалось - казалось, хотелось, чтобы было просто. И все его обиды выглядели теперь такими мелкими, что при воспоминании о них комок подступил к горлу, и Толя готов был тихонько заплакать.

"Чего ты пришел в партизаны? - вопрошал кто-то другой, сидевший внутри его. - Убить черного немца, которого видел во сне, или бороться каждую минуту, каждый час? Бороться! Вон хлопцы, которых ты изо дня в день видишь, делают то, что велят командиры или обстоятельства. И все люди как люди. А ты?.. "

Клепацкого увели. Из землянки вышел дядька Антон, сел рядом с Толей, заговорил:

- Вот так, брат, в нашем деле: доверяй, но проверяй. И ко всему прислушивайся, приглядывайся, все запоминай. Размышляй обо всем. Хорошим солдатом сразу не станешь. А постепенно, помаленьку. Это как дважды два четыре.

Кто знает, откуда ведет начало старая солдатская поговорка: нуля дура, а штык - молодец? С тех, видно, пор, когда больше надеялись на солдатскую силушку да на штык. Наверное, так оно и есть, коль пошла гулять такая поговорка. Потому что пуля и в самом деле - дура: выстрелить, иначе говоря, выпустить ее из ствола может и слабый, и раненый, и вообще ребенок. Конечно, на войне никто не заговорен от пули. Она не спрашивает: кто ты и что ты, чей и откуда? И так испокон веков. Иное дело - не нарваться на дурацкую пулю. Правда, и тут не может быть точных, на любой случай, советов или уроков, потому что разные бывают обстоятельства. Важно не растеряться в этих обстоятельствах, не подвести ни себя, ни других. Стараться не подвести, не потерять сгоряча головы, найти единственно правильное решение, пусть даже на первый взгляд и неожиданное.

Если начальник штаба и комиссар хотели отправить Толю на Большую землю, подальше от войны, то дядька Антон оберегал его от пули иными способами. Он больше налегал на рассказ, на отеческое поучение. По возрасту он был старше других разведчиков, и его думки-поучения принимались как нечто само собой разумеющееся.

Остальные же хлопцы больше учили Толю личным примером. Хотя сами они об этом не догадывались, как не догадывался и Толя. Просто каждый случай был по-своему поучительным и не проходил даром.

... Незадолго до того, как лечь зиме, от связной из Черневичей пришло сообщение, что у них в деревне объявился некий чудак, набивавшийся к одной молодице в примы. Бойкий, разговорчивый. Молодица его не приняла. А ему хоть бы хны - пошел в соседнюю деревню с той же песней: возьмите в примы. С чего бы это ему приспичило? И почему мужику безразлично, где определиться примаком?

Не тот ли это Пиявка, о котором говорил Клепацкий? С его слов на допросе в бригаде было известие, что Пиявка именно такой - разговорчивый да бойкий. Других характерных примет Клепацкий не запомнил - человек как человек.

Все разведчики были в отлучке, и Петро взял с собой Толю. Погода стояла - ни осень, ни зима. Похлюпали по мокрому снегу...

К Черневичам подошли, когда уже изрядно стемнело. Постояли в кустах перед огородами, прислушались. Было тихо. И снопик льна виднелся из оконца под стрехой хаты, где жила связная. Хата была недалеко, и Стежка с Толей рассмотрели в серых сумерках снопик - сигнал, что все в порядке. Но Стежку почему-то брали сомнения, что-то его беспокоило. Может быть, то, что из труб над каждой хатой тянулся дым. А возможно, какая-то неестественная тишина.