Элла и магия вереска - Геза Шварц Страница 11

Слова прошелестели над поляной, как порыв ветра. Элла заметила, как в выражении лиц эльфов что-то изменилось. Старший эльф изумлённо приподнял брови, эльфийка задумчиво наклонила голову, а Дарион впервые взглянул на Эллу не с ледяной злостью на лице, а с внимательным любопытством. Однако этот момент длился недолго.

– Говорящих с феями больше не существует, – сказал пожилой эльф и положил руку на свою саблю, будто готовый разрубить пополам любое возражение. – Мой дед лично был знаком с последними из них.

Но Казимир продолжал стоять на своём:

– Элла – Говорящая с феями, – настаивал он. – Проверьте её! На её глазах нет заклинания, позволяющего ей видеть волшебный мир! Она видит его сама!

Казалось, что эльфийка начала сомневаться. Она протянула руку к Элле. Порыв холодного ветра коснулся лба девочки, и показалось, что она сейчас утонет в синеве эльфийских глаз. Женщина опустила руку. На её губах появилась улыбка… но почему-то полная печали.

– Ты прав, – сказала она. – У этой девочки есть дар свободного виденья. Но чтобы быть Говорящей с феями, необходимо больше. Гораздо больше! И ты, кобольд, вообще-то это знаешь. У тебя не было никакого права рассказывать ей обо всём.

Краем глаза Элла увидела, как Казимир пошатнулся. Отвернувшись, эльфийка подошла к обоим своим спутникам. Они переговаривались так тихо, что их голоса были подобны ветру, ледяное дыхание которого, как рука мертвеца, коснулось волос Эллы.

– Что случилось? – спросила она Казимира. – Это ведь правда – то, что ты им сказал! Я же Говорящая с феями! Что она имела в виду, говоря, что для этого необходимо гораздо больше?

Кобольд стоял так неподвижно, что девочка подумала – он её не слышит. Все краски исчезли с его лица, а шерсть казалась такой серой, будто была покрыта пеплом.

– Быть Говорящей с феями означает не только уметь видеть мир, полный чудес, – пролепетал он так тихо, что Элла едва расслышала. – Прежде всего, это означает – хотеть его видеть. Эльфы сомневаются в том, что ты действительно желаешь обладать своим даром.

Немного помолчав, он отвёл взгляд от эльфов и посмотрел прямо на девочку.

– Они не верят, – повторил он, но тут гордо выпятил вперёд грудь. – А вот я верю!

Его лицо на мгновение осветила улыбка. Элле показалось, что он погладил её по щеке (или прямо по сердцу) своей маленькой мягкой, как облако, рукой. Так нежно, что всё напряжение и волнение в душе сразу обратились в тепло. Всю жизнь она стыдилась своего дара. Ханна всё равно была рада дружить с ней, да и родители тоже любили, несмотря ни на что. Но ещё никто никогда до этого момента не верил в неё… не вопреки, а благодаря наличию у неё этого дара.

Казимир дёрнулся, когда к ним подошёл Дарион. Старший эльф поводил рукой по воздуху, и прямо перед ним возник хрустальный шар. Элла почувствовала прохладу, исходившую от него. Она разглядела внутри широкую, покрытую снегом долину. Её охватил страх, когда молодой эльф схватил кобольда за воротник. Дарион что-то сказал ему, и, хотя слов она не поняла, догадалась, что должно было сейчас случиться. Казимира отправят в изгнание: в эту бесконечную ледяную пустыню, что так или иначе означало для него верную гибель – и всё из-за неё.

– Вы не можете этого сделать! – вне себя от страха закричала девочка.

Но Дарион не удостоил её даже взгляда. Он с Казимиром в руках решительно направился к хрустальному шару. Старший эльф и эльфийка, казалось, тоже её не слышали. Невозмутимо они смотрели на ледяную пустыню, над которой начал кружиться снег.

Элла вскочила на ноги. Стоило ей дёрнуться, как цепи врезались в руки, но она этого почти не заметила. Она видела только Казимира, смотревшего на неё чёрными глазами. Существо всё ещё продолжало улыбаться, отчего у девочки на глазах выступили слёзы. Шёрстка кобольда развевалась на морозном ветру, дувшем из шара, и уже первые снежинки приближались к нему, кружась в воздухе.

– Вы не правы! – закричала Элла, когда Дарион поднял Казимира прямо над шаром. – Вы меня не знаете!

Она изо всех сил дёрнула кандалы – и почувствовала, как они поддаются ей. Со звоном те упали на землю, но Элла не обратила на это никакого внимания. Так быстро, как только могла, девочка побежала к Казимиру. Внутренне она приготовилась к жестокому столкновению с Дарионом, уже ожидая, что может быть или ранена саблей старшего эльфа, или её поразит заклинание, летящее из его светло-голубых глаз. Но в тот момент ей было всё равно. Казимир мог быть самым вредным из всех маленьких вересковых кобольдов – но он в неё верил. Она ни за что на свете не могла позволить ему погибнуть.

С громким криком девочка оттолкнулась ногами от земли и прыгнула. Она успела рассмотреть лица эльфов, резко приблизившихся к ней, почувствовала холод, который исходил от шара, а сразу же после этого ощутила в своих руках маленькое тело Казимира. Приземлившись, она с бешено колотящимся сердцем прижала к себе кобольда и только пару секунд спустя обнаружила, какое торжественное безмолвие царит вокруг. Элла осторожно ослабила хватку на теле Казимира, вместе они подняли головы. Путники лежали на поляне, а эльфы, хрустальный шар и даже магические оковы… исчезли.

– Что за… – начала Элла, но закончить предложение она не успела, потому что в кустах внезапно мелькнула тень. Девочка различила очертания оленя: он был необычайно большой, а глаза его были цвета золота. Элла ответила на его взгляд, и тут же её словно наполнили солнечные лучи. Олень склонил голову в поклоне. От него исходило золотистое сияние, которое заставило Эллу улыбнуться. Затем он исчез.

– Кто это был? – прошелестела она так тихо, что почти не расслышала собственных слов.

– Это был Оберон, – ответил Казимир, и она впервые услышала в его голосе благоговение. – Властелин леса.

5. Словно из морских глубин

Было так тихо, что Элла не слышала ничего, кроме собственного дыхания и негромкого потрескивания, когда Казимир, шедший впереди неё, запинался за сучок. Они ненадолго остановились: лишь для того, чтобы перекусить, но путники были всё ещё далеко от края леса. Всё из-за того, что эти «треклятые эльфы» уволокли их куда-то в самую глубь лесной чащи. Но где бы они ни оказались из-за «треклятых эльфов», Элла не могла не улыбаться, вспоминая оленя с золотистыми глазами. Существа отпустили их, и они встретили Оберона. Не