Валерий Квилория - 22 шага против времени Страница 12

– Они самые. А после, – загнула она второй палец, – солянку грибную, гуся с яблоками да жаркое картофельное.

– А из рыбы чего прикажете?

– Отварного леща с изюмом и пряниками…

У слушавших этот диалог друзей слюнки потекли, хотя полчаса назад они плотно позавтракали. Наконец, помещица завершила кулинарную тему и перешла к следующей.

– Бабы бельё стирают, как вы велели, с мылом, а не с золой, – доложил Егор.

– Вот и славно, – повеселела Фёкла Фенециановна. – Да скажи им, чтобы рубашки, которые белые, бережней драли – они сукна вельми тонкого, аглицкого.

– Всенепременно передам, – поклонился Егор.

– Что мужики?

– Мужики с Семёном по наказанию барина в поля уехали.

– А девки? – спросила помещица, то и дело посматривая на юного князя.

– Девки по ягоду подались, как вечор[91] наказывали.

Словно в подтверждение его слов, где-то далеко в яблоневом саду запел хор женских голосов. Прислушавшись к его тональности, Переверзева нахмурилась.

– Подай-ка, Егорка, коляску, – приказала она. – Сдаётся мне, бесстыжие девки ягоду лопают почём зря.

Оставшись одни, друзья принялись обсуждать полученное приглашение.

– Может, не пойдём? – засомневался Лера. – Что мы там забыли?

– Обязательно пойдём, – настаивал Шурка. – Во-первых, обстановку разведаем – вдруг инопланетяне объявились. Во-вторых, интересно на старинный бал посмотреть. А в-третьих, я хочу Варю с собой взять.

– Да она в жизни не согласится, – заверил Лера, – застесняется.

– А вот и согласится, – стоял на своём Шурка. – Я ей такое платье сделаю – закачаешься.

– И хрустальные башмачки, – усмехнулся Лера.

– И хрустальные башмачки, – подтвердил Шурка. – Так и сделаю, как в сказке. А ещё карету из тыквы…

Персы

В тот же день Шурка отправился к Лозовичам. Хотя до вечера субботы оставалось двое полновесных суток с небольшим хвостиком, он решил заранее пригласить Варю. «А вдруг она на самом деле откажется, – рассуждал Захарьев. – Тогда мне нужно будет время, чтобы её уговорить». Лера, уверенный в том, что крепостная девушка ни в жизни не пойдёт на господский праздник, увязался следом.

Подойдя к воротам Лозовичей, друзья увидели телегу, заставленную ивовыми клетками. В клетках порхали с жердочки на жердочку и щебетали на разные лады с полсотни крохотных птиц.

– Канарейки, – подойдя ближе, расплылся в улыбке Лера.

– Какие же это канарейки? – не поверил Шурка. – Канарейки совсем жёлтые, как цыплята, а эти ни то, ни сё – чуть жёлтые, чуть зелёные, чуть серые, чуть белые.

– Много ты понимаешь, – снисходительно посмотрел на него Лера. – Если хочешь знать, это самый настоящий канареечный окрас. На Канарских островах только такие и водятся. А совсем жёлтых любители потом уже вывели.

– Канарские острова? – заинтересовался Шурка и поднёс к глазам ладонь.

На ладони тотчас вспыхнуло цветное изображение карты мира.

Так это в Атлантическом океане, – ткнул он пальцем, – возле северо-западного побережья Африки. А кто их там ловит?

– Местные туземцы одомашнили. А в Европу испанцы завезли ещё в 15 веке. В Россию канарейки попали из Германии при Петре Первом, – пояснил Лера, который с четвёртого класса увлекался певчими птицами и знал о них буквально всё.

Он хотел рассказать, каким образом канарейки из пёстреньких и неприметных стали жёлтыми, но тут ворота открылись и на улицу вышли хозяева телеги.

– Подданный персидского шаха купец третьей гильдии Ибн-Ватута, – поклонился один из них, похожий на внушительных размеров шар с крошечной головой и коротенькими ножками.

– Абу-Фульдун, – назвался второй, напоминающий своим квадратным туловищем средних размеров холодильник.

Друзья раскланялись с холодной учтивостью, как и полагается аристократам, а затем отошли в сторонку.

– Слушай, – зашептал Лера. – Никакие это не персы. Персы канарейками стали торговать, как пить дать, лет на сто позже.

– Выходит, – покосился на купцов Шурка, – это ино…

– Тише, – приложил палец к губам Лера, – и так всё понятно.

Действительно, в персидских купцах без труда угадывались папаша Всюси и его сынок Фью. Инопланетяне же, напротив, не признали в князе Захарьевском и графе Леркендорфе своих подопытных «кроликов». Возможно, тому способствовал богатый дворянский наряд. А скорее всего громадные белые парики, которые не только изменили друзей до неузнаваемости, но и сделали их значительно выше.

С ощущением, будто он идёт по лезвию ножа, Лера подошёл к телеге – не стоять же столбом посреди улицы, вызывая подозрение. Важно осмотрел клетки с канарейками и… сделал задумчивое лицо, не зная, что предпринять дальше. Пауза становилась тягостной, даже опасной. Выручил Леру, как ни странно, лжекупец Ибн-Ватута.

– Ви зачэм суда, уважаеми? – изображая из себя плохо говорящего по-русски перса, вкрадчиво спросил он.

– Мой есть энглиш[92], гранд[93] покупник, – изображая из себя плохо говорящего по-русски англичанина, сказал Лера первое, что на ум пришло.

– О, – оживился Ибн-Ватута, – купать по канарейка?!

– Ес, ес[94], – кивнул Лера и вернулся к Шурке. – Денег дай.

Шурка, недолго думая, поднял с земли плоский камешек, который в просторечии называют голышом. Посмотрел на него пристально, пошевелил беззвучно губами, а потом щёлкнул ногтем по голышу, и тот превратился в золотую монету.

– Класс! – Лера взял золотой и принялся рассматривать барельеф[95] царицы Екатерины Второй на его аверсе[96]. – Как ты это делаешь?

– Вначале камень ужал, а потом наложил на него голографическое изображение золотого империала, – шепнул Шурка, искоса поглядывая в сторону инопланетян. – Только такая конструкция не очень надёжная, при ударе голограмма может исчезнуть.

– А империал – это сколько?

– Десять рублей…

Вернувшись к персам, Лера протянул им преобразованный голыш.

– Многа-многа, – увидев золото, закачал головой Ибн-Ватута, – многа за адын канарейка. Сдача нэт.

– Гранд покупник, – напомнил Лера, – брать не один, а – уан, ту, фри, фо[97]… – десять канарейка.

– Многа-многа, – продолжал качать головой Ибн-Ватута.

Лера хотел было отказаться от сдачи – чего камень жалеть, но тут к нему подступил Фу-Фью в образе Абу-Фульдуна.

– Дарагой, беры не дэсат, беры двадцат канарэйка, – стал уговаривать он нараспев, будто был вовсе и не инопланетянин, а самый всамделишный персидский купец.

– Ну, – засомневался Лера, – можно и твенти[98].

– А мога весь тридцат? – подмигнул Абу-Фульдун.

Лера глянул в поросячьи глазки инопланетянина, и у него закружилась голова, будто у какой-нибудь слабонервной девчонки. Он вдруг вспомнил, как Фу-Фью воздействовал на них лабораторными аппаратами, и как плохо им с Шуркой было после этих экспериментов.

– Ес-ес, конечно, – промямлил он, отдавая империал.

– О-о, – заулыбались персы. – Карошый пан.

И принялись нахваливать свой товар, предлагая бесплатно и клетки, и корм впридачу, если покупатель возьмёт и сороковую, и сорок пятую, и пятидесятую по счёту птицу. Наконец, они до того заболтали «карошего» пана, что вынудили его купить канареек на всю золотую десятку.

Одна весёлая и две грустные истории

Сгрузив с телеги больше половины клеток, весьма довольные собой лжеперсы уехали восвояси.

– Фух, – перевёл дух Лера, – еле отделался от них.

– Слушай, – посмотрел он на стоявшего поодаль друга, – а чего Фу-Фью так старался канареек продать, он же ненастоящий купец?

– Ха, – усмехнулся Шурка. – Он себе и папаше Всюси внедрил в мозги программу, которая скопирована с манеры поведения персидских купцов. Теперь, когда торговать начинает, за него автоматически эта программа работает.

Захарьев подошёл ближе и присел у клеток.

– Куда нам столько канареек? – спросил он, любуясь птицей.

– Лозовичам подарим, – нашёлся Лера. – Пусть разводят и взаправдашним купцам продают.

– Нужны им твои птички.

– А чего, их можно всем сельцом разводить. Тут ничего сложного нет. Если захотят, могут запросто разбогатеть и выкупить себя из неволи.

В это время к воротам подошёл Никифор Ворсанафьевич.

– Здравствуйте, паничи, – снял он шапку. – Слыхал, про выкуп речь ведёте?

– Так и есть, дядя Никифор, – приподнял цилиндр в знак приветствия Лера. – Разве нельзя вам выкупиться?

– Отчего же, – усмехнулся Лозович, – возможно. Но господа редко нашему брату вольную дают.

– Так вы, наверное, мало предлагали? – улыбнулся Шурка.