Мария Северская - Самый романтичный выпускной бал. Большая книга историй о любви для девочек Страница 12

«Здесь смешался глас рассудка с легким блеском болтовни» [6] . Когда мне надоели и глас, и блеск, я послал Веронике эсэмэску, чтобы мы пошли и погуляли в дожде. Она не ответила. Как всегда. Я привык к ее молчанию. Видно, так и не удастся мне ее разговорить до самого окончания школы. Оп, блин! Да ведь сегодня мы ее закончили! Остался какой-то несуразный хвост в виде ЕГЭ и выпускного.

Дымова была очень мила в детском коричневом платье и белом фартучке. Так бы и расцеловал эту милашку! Стал ее на сотик снимать, она увидела и спряталась за Наташку.

Вероника

В утро экзамена меня покормили такой эсэмэской:

Особенно тщательно почистите зубы мудрости, сударыня…

Трясусь от страха. Побольше бы мне зубов мудрости сегодня! У меня их, как назло, вообще нет! И что? Завалю, значит, экзамен?

Ну уж нет! Нет, Зимин, нет!

Аким

До тошнотиков официальные, малость растерянные, мы сидим в классе, нам раздают пронумерованные листки с экзаменационными вопросами…

И вот уже мы сдали эти листы, народ толпится у подоконников, обмениваясь ответами. Я послал Нике пламенный взгляд, поймал прохладную улыбку и погнал на улицу. Не стал ни у кого ничего спрашивать. Как написал, так и написал – что теперь изменишь? Выскочил на улицу, а там такой классный ветер. Потрепал по волосам и шепнул сразу в оба уха: все нормально, парняга!

Вот те раз! У нас с Дымовой одинаковое количество баллов! Восемьдесят!

Сдали через пять дней и следующий экзамен.

Да ничего, в общем, страшного в ЕГЭ этом. Правда, Кеду не повезло. На экзамене по матеше у него ручка забастовала – и первая, и вторая. Но учителя словно знали: у них был целый веер запасных ручек с черной пастой. Но Витек все равно завалил математику. Похоже, что обе его ручки об этом знали заранее. Будет пересдавать.

Можно передохнуть, а потом еще два экзамена – и мы свободны, как птицы!

«Дымова, едем в деревню на моем драндулете?»

Вероника

Дымова, едем в деревню на моем драндулете?

Такая мне пришла эсэмэска.

И вдруг я совершенно неожиданно для себя ответила:

Нет, ты, Зимин, наверное, еще поучись.

Это был мой первый ответ Кимке. Вообще в жизни первый ответ парню. Первая записка. Расту!

Все в классе знают, что Акиму купили машину, старую, но зато – собственную, чтобы он учился водить хорошо и не боялся, что ее разобьет. Некоторые парни поиздевались над ним. Вадим Разманов сказал, что он в такую машину сесть постыдится. Кед его поддержал. А мне кажется это разумным: купишь машину за миллион и, не владея водительским мастерством, ее покалечишь. И что хорошего? Пропадет столько денег! А эту – не особо-то и жалко. И он теперь каждую свободную минуту ее объезжает.

Я удивилась своему ответу: «Нет, ты еще поучись». Я ведь вовсе не собиралась с Акимом ехать! Никогда и никуда! А тут – «еще поучись». То есть можно было понять, что после того, как он поучится, я вполне могу сесть в его колымагу. Ой, просто не знаю! Не знаю… Но вот что я стала замечать: когда я прихожу в школу на консультацию по биологии и вижу, что Акима нет, мне становится скучно. Скучно без его взглядов. А их и не будет больше. Он физику сдает, у нас теперь разные интересы. А если мы встретимся случайно в коридоре и он глянет на меня своими озорными серыми зайчатами, я сразу успокаиваюсь. Почему? Что случилось? Почему, если утром я не прочту его глупую эсэмэску, у меня плохое настроение? Вчера, не получив ее, расстроилась. Уже в одиннадцать часов эсэмэска прилетела:

С добрым проспатым утром…

Это он дрых до одиннадцати! Я получила то, что хотела, и настроение выправилось.

Вечером я отправилась в магазин. Это было между консультациями, когда мы в школе не каждый день. Вечер был теплый, один из таких, когда хочется в деревню, на речку. На клумбах в городе распустились анютины глазки и смотрели на прохожих наивными малышовыми глазами. А мордашки у цветов, наоборот, были как у старичков. Детские глаза на стариковском лице…

Почти рядом со мной в людском потоке прошел Кимка. Я его заметила, а он меня – нет. И мне вдруг стало плохо. Я весь вечер думала: он точно не заметил меня? А может, заметил и просто не поздоровался? На что-то обиделся? Я даже хотела ему позвонить. Еле-еле сдержалась. Козлик помигал для меня красно-сине-зелеными огоньками. И я поняла в тот вечер: Зимин мне не безразличен. Да, да! Он меня к себе приручил. Как у Экзюпери. Маленький Принц приручил Лиса. И Лис приручил Маленького Принца. Они настроили сердца друг на друга, и час встречи стал для них радостью….

И вдруг стало жаль заканчивать школу! Ведь после выпускного я не буду видеть Акима. А если буду, то страшно редко. И это будут случайные встречи…

Длинный Зимин с озорными глазами. С узкими, как полоска рассвета, губами. Почему я говорила, что у него обычное лицо? Он очень красивый! И потешный. На уроках смешил всех.

На последнем уроке литературы Инна Петровна сказала перед тем, как попрощаться:

– Ну вот, ребята, школа заканчивается. Наверное, вы всех литературных героев сразу и позабудете.

Зимин отозвался с «камчатки»:

– Не, Инна Петровна. Я не забуду. Я Наташу Ростову замуж возьму. – Все засмеялись, а Зимин добавил: – Оп, нет, нет, пардон! Я женюсь на Марии Болконской!

– Она же того… некрасивая, – повернулся к нему Тимошка Ганов. – Только глаза.

– Она классная, Тимыч! Николай Ростов тебе что, придурок? Они счастливы вместе!

– Вижу, что помните, – засмеялась Инна Петровна. – Значит, не зря мы изучали Толстого.

А Папуас запел, надевая рюкзак на плечи:

– Счастливы вместе, счастливы вместе [7] …

Все же популярные сериалы народ помнит лучше Толстого.

Родители с Елисейкой уехали в деревню вечером в пятницу, как обычно. У нас же в субботу были консультации, а потом мама велела мне тоже ехать на дачу автобусом. В воскресенье идем в церковь, будет молебен за всех учащихся – чтобы нам экзамены сдавалось легче. Автобус – полным-полна коробушка. Время на дачах горячее, все туда рвутся. Кто картошку сажает, кто шашлыки жарит – у кого какой интерес. Погода установилась. «Черемуховые холода» отошли, черемуха отцвела, весь ее цвет, как сухой снег, под деревьями. «Сыплет черемуха снегом» – в шестом классе учили. В городе делать нечего тем, кто экзамены не сдает.

В автобусе мне досталось местечко на сиденье сзади, там, где стоящим на задней площадке пассажирам смотришь в лицо.

В последнюю минуту перед отправкой в задние двери автобуса вскарабкалась старушка с палочкой. Еще поднимаясь по ступенькам, она стала буравить меня взглядом. Я вскочила и быстренько уступила ей место.

– Спасибо, деточка, спасибо… – Старушка горестно склонила голову к плечу. Такая она была жалкая, старая, одета плохо, но куревом от нее несло – как от заядлого курильщика.

– Спасибо, – снова поблагодарила она и тронула меня за плечо.

– Да пожалуйста, не стоит. – Мне захотелось отодвинуться от нее подальше, мне сигаретный запах не нравится, но народу было много, не протолкнешься, да и не хотелось как-то толкаться.

– Спасибо, – еще раз сказала старуха.

Это уже слишком. Что она ко мне пристала? Я все-таки попыталась протиснуться подальше от нее к окошку и услышала очередное «спасибо», адресованное мне.

На остановке зашел парень с бутылкой воды в руке. Старуха еще из окна увидела, что он с бутылкой, и насторожилась. Он зашел и встал рядом с ней, а она вдруг с необыкновенным проворством откуда-то из своих юбок вытащила пустую пластиковую бутылку и протянула парню.

– Отлей, милок, таблетку запить.

Парень умудрился в тесноте отлить старушке водички. Люди с боков спрессовались, чтобы он это сделал.

Она так же проворно запила какую-то таблетку.

– Спасибо, мил человек, – медовым голосом поблагодарила она.

– Пожалуйста, бабушка, – ответил парень.

Я засмеялась. Сейчас начнется…

– Спасибо, деточка, выручил меня, – завелась старушка через полминуты.

Парень пожал плечами.

Она протянула сухую лапку, коснулась его широченного плеча:

– Спасибо!

– Пожалуйста, бабушка, пожалуйста, на здоровье! – Парень протиснулся на заднюю площадку, и мы оказались рядом. Переглянулись и засмеялись.

Да… вот это старушка… может, она и была больная и немощная, но уж больно прыткая. Может, это старуха Шапокляк собственной персоной?

Автобус тряхнуло на ухабе. Я схватилась за поручень и посмотрела в окно. За нами ехала старенькая «шестерка», таких только две штуки в городе осталось. За рулем сидел парень. Он улыбался, как будто тоже знал, что старуха Шапокляк едет в нашем автобусе. Ой, да это же Аким! Зимин увидел, что я на него смотрю, и рукой помахал. Ничего себе: направляемся в деревню в одно время. Не сговариваясь! Его машина едет за нашим автобусом, как на веревочке.

Он на меня показал, а потом – на сиденье рядом с собой. Ага, это чтобы я на остановке вышла и к нему пересела.