Валерий Гусев - Ворюга в клеточку Страница 12

– Ну? - испугался Жлоб. - За ней, что ли?

– Да нет. У фрицев опять что-то сперли. Тебя еще не трясли?

– Не моя смена была.

– Все равно потрясут.

– А нам что? Наше дело - порядок на территории. А чего у них птички из окон воруют - нас не касается.

– Эх! - усмехнулся одностворчатый Хорек. - Поймать бы эту птаху, да?

– А ты Модесте посоветуй, - усмехнулся Жлоб, и они пошли за новым пивом.

А мы пошли домой, еще не догадываясь, что очень скоро некоторые загадочные события заставят нас вспомнить этот разговор.

Но эта встреча оказалась не последней. Уже подходя к нашим домам, мы увидели впереди другую знакомую парочку. Это были рекордсмен Акимов и бывший скрипач дядя Степа. Они очень бурно дружески беседовали.

Мы пристроились сзади и прислушались.

– Не, Вовик, - горячился дядя Степа, все время поправляя скрипку под мышкой. Потому что размахивал руками. - Не, ну ты как ребенок!

– Степан Фомич, у меня же не было достоверной информации, - словно оправдывался Акимов. - И потому вероятность ошибки превысила номинал.

– Превысила, превысила! Сам все так здорово придумал и сам все так испортил.

– Ну почему? Эксперимент, можно считать, удался…

– Удался! - язвительно передразнил его дядя Степа и снова подкинул сползающую по боку скрипку. - Здорово удался! Теперь на серванте ничего не заваляется. И окошки - на запор! Академик! - И он далеко плюнул в огорчении.

Они свернули на боковую пешеходную дорожку к универсаму, и мы не решились идти за ними.

Да и незачем. Все стало ясно. Почти. Академик и слесарь. Сообщники.

Глава VIII

А вот и карлсон!

– Какая прелесть! - сказала мама, принимая букет. - Неужели мне? Какие вы молодцы!

– Это не мы, - признался Алешка. - Это папа велел. Чтоб ты в рыбку не превратилась.

– Мог бы и соврать, - посоветовала мама.

– Я честным людям не вру, - серьезно ответил Алешка. И добавил: - Все равно б ты узнала.

Мог бы и не добавлять.

До вечера ничего особенного не произошло, даже как-то скучновато стало. И когда пришел папа, мы на него, конечно, насели. Прямо в прихожей.

– Как там у тебя с клетчатой совой? - поинтересовался Алешка. - На территории Германии.

– На территории Германии произошла еще одна кража. - Папа пошел в ванную мыть руки. А мы стояли в дверях и слушали. - У владельца фирмы «Континент». - Папа перебрался на кухню и сел ужинать.

– А чего у него украли?

– Вы дадите отцу спокойно поесть? - возмутилась мама.

– Как бы я хотел стать мишкой косолапым, - вздохнул папа.

– Зачем? - удивилась мама.

– Завалился бы в берлогу месяцев на пять. Сосал бы себе лапу и смотрел веселые сны. - И без всякого перехода добавил: - Украли у него немного денег, которые лежали в вазочке, и саму вазочку тоже.

– Это не сова, - сказала мама. - Это могучий орел.

– Я тоже так думаю. Вазочка довольно тяжелая. Как моя пепельница.

– Кстати, спасибо за цветы, - сказала мама.

Почему «кстати», подумал я. А потом догадался: по ассоциации. Вазочка - цветы.

– Мы консультировались у орнитологов, - продолжил папа. - Они утверждают: вполне возможно, что какая-то крупная птица, удравшая из зоопарка или из цирка, таскает блестящие вещи. Это случается в природе. Но почему эта птица повадилась воровать именно в немецких домах?

– А может, она удрала из немецкого зоопарка? - предположил Алешка.

– Здравая мысль, - кивнул папа. - Тоскует по родине. Мы посоветовали жильцам не держать окна открытыми. Но в такую жару… Кстати, - вспомнил он, - вы нашли владельца зажигалки?

Почему «кстати», опять подумал я, но ответа не нашел.

– Нашли, - сказал Алешка. - По объявлению приперся.

– Вознаградил? - папа отставил кофейную чашку и стал набивать трубку.

– Ага! - засмеялся Алешка. - Черствую шоколадку притащил.

– От нее даже Норд отвернулся, - добавил я. - Облаял и отвернулся.

– А при чем здесь Норд? - спросила мама, собирая посуду.

Мы пропустили вопрос мимо ушей. Мама собралась его повторить, но тут зазвонил телефон. Это Ленка звонила:

– Дим, еще один про зажигалку спрашивал.

– Тоже Акимов? - вздохнул я.

– Конечно. Вы объявления не содрали?

А мы про них совершенно забыли. Все-таки много нечестных людей в нашем районе водится.

Только я положил трубку, как телефон зазвонил снова. Теперь - папе.

– Да, - сказал он, - Оболенский. - Послушал. - Вот так, да? А где она находится? Что за документ? Контракт? Это уже серьезно. Хорошо, я завтра с утра подъеду. - Папа положил трубку.

– Сова? - спросил Алешка, который во все время разговора торчал рядом и внимательно прислушивался.

– Кто ее знает, - папа поскреб макушку. - Может, и сова. А может, и крокодил.

– А чего сперла?

– Вот это-то и странно. Пропали очень важные финансовые документы. Если их не найти, фирма потерпит большие убытки. Так, во всяком случае, заявил потерпевший.

– А зачем сове эти документы?

– Странно не это. Странно, что документы пропали в фирме «Континент».

– Да, - сказал Алешка. - Какая-то зловещая паутина по углам. Неужели мы с тобой ее не распутаем?

– Тебе это надо? - не выдержал я. - Сколько можно? Мне надоело!

– Спокойно, мадам, спокойно, - сказал Алешка. - Поезд все равно уже ушел.

Это точно. Не остановишь.

Как-то на даче, Алешка еще совсем маленький был, мама про него сказала: «Упрямый, как муравей». Верно подмечено: лезет и лезет на травинку. Его что-нибудь стряхнет, он придет в себя, усиками подвигает и опять лезет. Мамины глаза, папин характер. Все время видит непорядок и все время его устраняет. Справедливость любит. Впрочем, ее все любят. Да не больно любят за нее бороться. А уж этот… Он даже за столом в наши тарелки заглядывает - не положила ли мама ему повкусней и побольше? Попробовала бы она!

– Папе надо помочь? - спросил Алешка. - Согласен? Ты словами скажи, что ты головой мотаешь?

– Ну, согласен.

– Тогда иди к нему сейчас и задай два вопроса. Что это за контингент такой…

– «Континент», - машинально поправил я, на что Алешка не обратил никакого внимания.

– …И кто в этом контингенте самый главный? Все понял? Запомнил? Или повторить?

Мне захотелось от души щелкнуть его в лоб. Но он взглянул на меня такими ясными глазами, что я молча сунул ноги в тапочки и пошел к папе. Вот так я точно сейчас щелбан в лоб схлопочу.

– Ты чего не спишь? - спросил папа, отрываясь от своих бумаг.

– Думаю. Про этот «Континент». Он чем занимается?

– Скорей бы карантин кончился, - вздохнул папа. - Пончики выпускает. Горячие. Очень вкусные, кстати.

– Надо попробовать.

– Попробуйте… Кстати, хорошие цветы купили. Молодцы.

Далось им сегодня это «кстати».

– Мы еще и столик опрокинули. Собакой.

– Не говори загадками - поздно уже.

Я рассказал. Папа усмехнулся:

– Поторопились вы. Его скоро арестуют.

Я рассказал и про Санькиного папашу.

Папа сначала улыбнулся, а потом нахмурился.

– Санькин папаша - Степан Фомич - очень хороший специалист в очень редкой области. Только он теперь никому не нужен.

– А чем он занимался?

Я нарочно отвлекал папу этими расспросами, чтобы он не заметил главного вопроса. Алешкин, кстати, метод.

– Они выпускали какую-то тончайшую, но очень прочную пленку. И очень нужную. Особенно в космических исследованиях. Такой пленкой можно покрыть хоть весь космический корабль. И его не надо красить. Эта пленка намертво прилипает к любой поверхности. Она не ржавеет, не пропускает радиацию. А Степан Фомич занимался обслуживанием этой установки. Таких специалистов у нас раз-два и обчелся…

Да, с горечью подумалось мне, и такой человек в переходе на гармошке да на скрипке играет.

Папа еще много чего интересного рассказал, я даже забыл, зачем приходил. А потом вспомнил и, уходя, уже в дверях спросил:

– Пап, а кто этой фирмой командует? Этим «Континентом».

Папа машинально ответил, уже углубившись в свои бумаги:

– Отто Земан. Тот самый, у которого кража была в квартире. - И дал мне понять, что не так-то прост: - Ты затем и приходил?

Когда я вернулся, Алешка, вредина, уже крепко спал. Я разозлился и проворчал:

– Сейчас как разбужу его!

– Попробуй только, - проговорил Алешка ясным голосом. - Я и так все слышал.

Нам нужен был юный Хофман. Мы смело подошли к знакомому охраннику (который Хорек) и прямо сказали ему:

– Хофмана позови.

– Они шашлыки жарят, - с завистью сказал он. - Под деревьями.

И мы в самом деле увидели в дальнем конце колонии легкий дымок. И пошли туда.

У самой ограды, там, где она ближе всего подходила к парку, стояла высокая кирпичная печь. А рядом с ней - большая беседка, подставка для мангала и два худосочных дерева с десятком листьев.

Иногда по субботам немецкие семьи со своими детьми разжигали эту печь и жарили там мясо. А потом накрывали в беседке стол и веселились вовсю. Но не очень громко. Зато очень культурно.