Михаил Эм - Об экономике – с улыбкой (сборник) Страница 12

При мысли о привязанной к ноге коряге Робинзон содрогнулся и дал себе зарок впредь перемещаться по необитаемому острову только под надежной охраной. Вот только где взять эту самую надежную охрану? Как показывал пример с Дуболомом, туземцы легко соглашались помочь Робинзону, если он просил их об этом, но по прошествии некоторого времени забывали о своих обязанностях и начинали заниматься своими туземными делами, напрочь выкидывая из головы, что Робинзон на них рассчитывает.

«Надо что-то придумать!»

Дуболома следовало, конечно, хорошенько отчитать за оставление поста, но прежде его нужно было разыскать.

Решив, что охранник отправился прямиком в деревню, Робинзон быстренько собрался, выпил ключевой воды из бокала, сохранившегося у него с кораблекрушения, и отправился по следам Дуболома. Тем более что в туземной деревне он был не простым гостем – нет, он был всенародно избранным Робинзоном Северной оконечности, и это солнечное утро было утром его первого рабочего дня в почетной должности.

До деревни Робинзон добрался не сразу: тропинку перегораживал широкий загон, в котором паслись, дрались, блеяли и просто прогуливались прирученные животные. Еще в загоне находились пленные южане. Мужчины подгоняли к женщинам прирученных коз, а женщины доили их в половинки кокосовых орехов, при этом мужчины весело переговаривались с женщинами и даже улыбались. Если бы не тяжелые коряги, накрепко привязанные к ногам этих людей, разве кто-нибудь мог сказать, что перед ним самые настоящие рабы? Туземная цивилизация на глазах прогрессировала – это было ясно не только творцу и зачинателю прогресса на необитаемом острове, каковым Робинзон себя по праву считал, но и южанам, которые, увидев Робинзона, приветственно помахали ему руками и засмеялись.

«Как здесь, на необитаемом острове, все быстро совершается!» – подумалось Робинзон.

Он уже начинал догадываться, что это неспроста. Ну не могут туземцы быть такими сообразительными, чтобы вечером отдать им распоряжение построить загоны, а утром – глядь! – загоны уже построены. Вон, Дуболому было приказано дежурить возле домашней пещеры всю ночь, и где сейчас Дуболом? Выходит, не такие туземцы сообразительные и исполнительные, как на первый взгляд кажется. Тем не менее выстроенные загоны для диких коз были налицо, и этот факт хозяйственной деятельности невозможно было отрицать.

«Таинственный, таинственный остров».

Робинзонов необитаемый остров был и в самом деле таинственным, намного таинственней острова из робинзонады Жюля Верна, которую я советовал прочитать во вступлении. В романе Жюля Верна, если вы прочитали эту замечательную книгу, таинственность заключалась в том, что людям, попавшим на необитаемый остров, помогал капитан подводной лодки по фамилии Немо, а что касается всяких хозяйственных приспособлений и механизмов, которые колонисты изготавливали, так в их работе не было ничего удивительного. А в робинзоновом необитаемом острове нечто таинственное было: солнце двигалось по обычному небесному пути, и люди на острове были самыми обычными – с учетом, конечно, тропического климата, – а вот диалектика была ускоренной. Этим – ускоренной диалектикой – робинзонов необитаемый остров в корне отличался ото всех остальных островов и материков земного шара.

Вы, конечно, имеете право поинтересоваться, а что такое эта самая диалектика, которая на робинзоновом необитаемом острове была ускоренной? К сожалению, о диалектике мне известно немногое: знаю, что обозначает она развитие чего-либо – в данном случае экономики, – а изобретена немецким философом Гегелем. Тем самым, говоря, что диалектика на робинзоновом необитаемом острове была ускоренной, я утверждаю, что все экономические изобретения Робинзона претворялись на необитаемом острове в жизнь со страшной, немыслимой в других местах скоростью.

Робинзон догадался об этом не сразу. На четвертый день своего пребывания на необитаемом острове он начал строить всякие предположения по поводу ускоренной диалектике и в конце концов все-таки догадался, лишь тогда осознал, насколько принимаемые им решения важны для островитян. Пока же, обходя загон стороной, он помахал пленным южанам рукой и одновременно, о чем уже говорилось, подумал:

«Таинственный, таинственный остров».

В деревне он первым делом разыскал Дуболома, который сидел на корточках и остро отточенным камешком выстругивал себе новую дубину.

– Ты, Долбо… то есть Дуболом! – начал Робинзон довольно раздраженно, ибо не перестал еще сердиться на Дуболома за своеволие. – Ты почему не караулил мою домашнюю пещеру? Почему ушел домой, оставив меня, Робинзона Северной оконечности необитаемого острова, без охраны? Ты что, под трибунал захотел, любезный? Если нет, тогда не своевольничай, а исполняй мои приказы в точности, как сказано.

– Дортумо… Пато… – ответил Дуболом с самым незамысловатым выражением лица.

– Чего? – поразился Робинзон.

– Мармуто… Ловра…

Было ясно, что Дуболом Робинзона недопонимает.

Еще вчера Робинзон замечал, что отданные им распоряжения исполняются не слишком быстро и четко. Попросит Робинзон, к примеру, угостить его ломтиком ананасом, а туземец вместо ломтика ананаса приносит мохнатую гусеницу и еще улыбается, гордый тем, как быстро исполнил распоряжение. А все из-за того, что между собой туземцы общались на своем туземном языке, а нормальный человеческий язык, на котором разговаривал Робинзон, понимали не в полном объеме. Наверное, Дуболом не понял приказания Робинзона охранять его домашнюю пещеру ночью, поэтому, поохраняв немного, отправился восвояси домой, как будто так полагается. В этом случае винить следовало не Дуболома, а себя, вовремя не озаботившегося грамотностью туземного населения…

Да, пора было вводить на необитаемом острове грамотность!

– Внимание! Все сюда! – крикнул Робинзон подданным.

Подданные, то есть свободные от текущих дел туземцы, сбежались на центральную площадь, а тех туземцев, которых не было в деревне по причине того, что они находились на сельскохозяйственных работах, позвали с помощью там-тамов.

– Там! Там! Там! Там! – застучали там-тамы.

Привлеченные звуками там-тамов отсутствующие туземцы потянулись со стороны леса.

Население собралось на площади, ожидая, о чем объявит ему свежевыбранный Робинзон Северной оконечности.

– Дорогие мои подданные! – сказал Робинзон после короткой паузы, необходимой для того, чтобы туземцы лучше прочувствовали важность происходящего. – Сейчас я обучу вас иностранному языку. То есть это для вас язык иностранный, а для меня он никакой не иностранный, а самый что ни на есть человеческий, потому что я на нем с детства разговариваю. Теперь и для вас этот иностранный язык станет человеческим, более того, с сего момента я объявляю его официальным государственным языком Северной оконечности. Общаться на нашем необитаемом острове мы будем на нормальном человеческом языке. Но конечно, если вы захотите немного поболтать между собой на своем туземном языке, я не стану тому препятствовать.

– Торкало! – вскричали заинтригованные туземцы и приступили к обучению.

Обучение туземцев человеческому языку происходило в течение двух часов – следующим образом.

– Это пальма, – говорил Робинзон туземцам, указывая пальцем на пальму.

– Палма, – послушно повторяли подданные, разгибая указательные пальцы, после чего начинали весело, совершенно по-туземьи, бегать вокруг хижин с вытянутыми указательными пальцами, кивая на пальцы подбородками и повторяя до одурения. – Палма! Палма!

– Да нет, пальма это пальма, а это палец, – сердился Робинзон, для наглядности убирая указательный палец в кулак.

– Пальец! Пальец! – веселились туземцы, тоже загибая указательные пальцы в кулаки и носясь по деревне уже не с пальцами, а со стиснутыми кулаками.

– А это не палец, а кулак, – терял остатки терпения Робинзон, тоже сжимая кулак и показывая его туземцам.

Видя тяжелый Робинзонов кулак и думая, что их любимый Робинзон Северной оконечности гневается, туземцы пугались, падали на колени и умоляли Робинзона не сердиться, не бросать их на произвол судьбы, а продолжать управлять Северной оконечностью во имя всеобщего счастья и процветания.

Несмотря на описанные трудности, через пару часов интенсивного обучения туземцы полностью овладели робинзоновым языком.

– А теперь, когда вы начали разговаривать, – сообщил Робинзон туземцам, – необходимо обучиться читать и писать на нормальном человеческом языке.

– Йо-го-го! – закричали обрадованные туземцы.

– Смотрите, – сказал им Робинзон и нарисовал на песке козу. – Этот значок называется коза. Повторяйте за мной по слогам: ко-за…

– Ко-за… – повторили за Робинзоном заинтригованные туземцы.