Анатолий Петухов - Сить - таинственная река Страница 13

выгоревшей до мышиного цвета рубахе навыпуск, в драных штанах, босой, да еще с холщовым мешком за

плечами, он напоминал бродягу-нищего, невесть откуда взявшегося в нашу пору. И только большой лук, который

Гусь бережно нес в руках, свидетельствовал о том, что он не более как подросток, отбившийся от родительских

рук.

Витька же производил впечатление обыкновенного туриста, скрашивающего однообразные будни жизни

лесными скитаниями. Одежда у Витьки ладно подогнана из недорогого, но прочного репса, и рюкзак настоящий —

зеленый, с ремешками, пряжками, подводное ружье из него торчит; и сапоги у Витьки хоть поношенные, но

крепкие, и беретик-блин есть на нем, чтобы голову солнцем не напекло...

Самим собой, обыкновенным деревенским парнишкой выглядел рыжеголовый Сережка. Он шел сзади,

налегке, глазел на деревья, подглядывал за птичками и казался не участником похода, а скорей примкнувшим из

любопытства. Впрочем, в тайных планах Гуся Сережке отводилась роль именно стороннего наблюдателя, роль

свидетеля событий, которые должны будут свершиться на Пайтовом озере.

Сережку занимают дрозды, которые с отрывистыми криками «чек-чек!» сопровождают ребят. Их явно волнует

и тревожит вторжение людей в этот тихий летний лес.

— Поищем гнездо! — предлагает Сережка. — Оно где-то тут, вот они как кричат!

— Какое сейчас гнездо? Птенцы уж вылетели, по деревьям да в траве прячутся, — говорит Гусь и идет

дальше. Он то и дело посматривает на маленький компас, который дал ему Витька, и озабочен тем, сумеет ли

выйти на Пайтово озеро, где бывал всего один раз.

На краю мохового болота, в черничнике, ребята наткнулись на глухариный выводок. Молодые рыже-пестрые

глухарята величиною с рябчика поднялись с земли и, разлетевшись, попрятались в соснах. А глухарка -мать с

тревожным квохтаньем села на виду, вытянула шею и смотрела на ребят настороженным черным глазом. Тут уж

Гусь не выдержал: глухарка — не дрозд, это настоящая дичь. Он вложил стрелу в лук и стал натягивать тетиву.

— Слышь? Не надо! Зачем?..— запротестовал Витька. — Без нее глухарята погибнут!

Хлопнула тетива. Стрела, сверкнув на солнце, скользнула в вышину мимо цели. А глухарка продолжала

сидеть.

— Бак, бак-бак! — проквохтала она недовольно.

Гусь выстрелил еще и еще раз. И все мимо. Тогда он стал подходить ближе, но глухарка перелетела на другую

сосну. Гусь снова начал к ней подкрадываться.

— Да оставь ты ее, только стрелы растеряешь! — сказал Витька.

Но Гусь все же выстрелил еще два раза и опять не попал. Глухарка, видимо, решила, что глухарята успели

укрыться надежно, сорвалась с дерева и тоже исчезла.

Стрелы искали долго, но из пяти нашли только две.

— Я же говорил! — сердился Витька. — И вообще, зачем губить птицу, когда у нее птенцы?

— А кто губит? — огрызнулся Гусь. — Ты думаешь, так легко попасть из лука?

На своем пути ребята встретили еще два глухариных выводка, но Гусь больше не стрелял.

Немало побродили ребята по дикому лесу, пока вышли к Пайтову озеру. Солнце стояло еще невысоко, но

воздух гудел от оводов, и было знойно. Пот так и струился по лицам, рубашки липли к мокрым спинам. А с озера

тянуло прохладой.

Витька первым делом бросился смотреть воду, действительно ли она так прозрачна, как говорил Гусь. Он

забрел, насколько позволяли резиновые сапоги, и убедился — вода исключительно светлая. Опустил в нее руку —

довольно теплая. Удовлетворенный, он вернулся на берег и не то спросил, не то предложил:

— Поплывем?

— Нет, — отрезал Гусь. —Сперва лодку надо найти.

— А где лодка?

— Почем я знаю! Где-то на берегу. Будем обходить озеро и найдем.

— Сначала выкупаемся!

Сережа молчал, хотя и ему не терпелось скорей окунуться в воду.

— Я сказал — купаться не будем, пока не найдем лодку! — стоял на своем Гусь.

— Ну, хорошо. Вы идите, я вас догоню. Нырну разок и все!

— Ты что, думаешь, нам неохота купаться? Неужели потерпеть не можешь?

— Почему же? Терпеть я могу, — пожал плечами Витька и повиновался.

Лодку — долбленую осиновку — нашли на противоположном берегу. Она была вытащена из воды и

примкнута на цепи к огромной елке. Гусь повертел в руках замок, раздумывая, как же быть.

— Тащи камень! — приказал он Сережке.

— Ты что, замок хочешь ломать? — удивился Витька.

— Этот замок не сломаешь. Цепь перерубим.

— Не выдумывай! Обойдемся и без лодки.

— А чего ей сделается-то? Ты камень-то волоки! — прикрикнул на Сережку Гусь.

Сережка бросился искать камень, а Гусь вытащил из мешка топор.

— Может, все-таки не надо трогать лодку? Половим с берега!

— Смешно! Лодка есть, а удить — с берега! Мы же ее на место и построим.

— Ну, как хочешь! Только я цепь рубить не буду.

— И не руби. Тебя никто не просит.

Пока Гусь перерубал на топоре цепь, Витька разделся, натянул ласты и маску и с ружьем в руках полез в воду.

Сережка поискал весла, но не нашел их.

— Шестом обойдемся, — сказал Гусь и взял прислоненный к елке длинный легкий шест.

Раздевшись до трусов, они столкнули лодку и уселись в нее — Сережка в нос, а Гусь с шестом — на корму.

— Ух, и вода! — крикнул им Витька. — Метров на десять видно. Наверху теплая, а в глубине — лед!

— Рыба-то есть? — спросил у него Сережка.

— Одни малявки!

Витька опять погрузился в воду и поплыл дальше. Гусь, работая шестом, погнал лодку следом.

— Мы-то купаться будем? — тихо спросил у него Сережка,

— Купайся! Кто тебе не велит...

— А ты?

— Неохота.

— Тогда, и я не буду.

Витька проплавал не меньше получаса и, озябший, весь в пупырышках, вылез на берег. Он никого не

подстрелил, но и никаких судорог с ним не случилось.

«Наверно, соврал, старый черт, что здесь нельзя плавать!» — подумал Гусь. Он сожалел, что коварный

замысел срывается, и очень завидовал Витьке, заглянувшему в подводный мир Пайтова озера, в тот мир, который

еще не открывался ни одному человеку.

Ребята вернулись на берег, разожгли костер и стали готовиться к рыбалке. Прежде всего, срубили березовые

удилища — каждый по своему вкусу. И хотя Витька не видал ни одной приличной рыбины, надежда, что будет

клевать, не покидала рыболовов.

— Рыбу надо искать, — говорил Витька, счищая кору со своего тонкого и гибкого удилища. — В таком озере

она должна быть. Надо плыть вдоль берега. Где трава, там и рыба. А тут что — песок да редкие травки...

Гусь тоже так подумал, но чтобы Сережке не показалось, что он начинает подчиняться Витьке, сказал:

— Надо не вдоль берега, а на середину плыть. Здесь луды есть. Там и собирается рыба.

— На лудах рыба утром да вечером, а днем она в травах.

Это Гусь тоже знал, но отступать не хотел.

— Вот поудим и узнаем. Не будет на луде клевать, станем искать травы...

На том и порешили.

Найти луды не составило труда: какой-то заботливый рыбак, видимо, хозяин лодки, отметил луды —

каменные гряды и отмели на средине озера — шестами, крепко вбитыми в дно. Глубина здесь не превышала

полутора метров, и Витька опять решил поплавать и разузнать, есть ли здесь рыба.

Не без волнения смотрел Гусь, как Витька, нырнув с лодки, поплыл вдоль гряды.

Непривычный, причудливый мир открылся взору подводного пловца. Луда напоминала хребет гигантского

чудовища. На гребне саженные валуны и каменные глыбы с острыми гранями, а на склонах, круто уходящих в

синеватую глубь, — песок и галька. Казалось, какой-то чудо-великан взял да и просыпал на дно озера пригоршни

этих валунов и глыб. Нигде ни травинки, и всюду, куда ни глянь, — мальки. Их много, сотни тысяч, миллионы.

Вода от них кажется живой сеткой, которая находится в непрестанном движении.

Прозрачные, тускло окрашенные крохотные рыбешки тыкались мордочками о стекло маски и пытались что-то

склевывать с рук, плеч и с живота Витьки. Но их прикосновения были столь слабы, что не ощущались.

«Раз есть мальки, должна быть и крупная рыба», — думал Витька. Он заглядывал за камни, внимательно

рассматривал каждую нишу, каждую расщелину, где бы могли укрыться щуки или окуни, нырял и просовывал руку

под камни. Но тщетно, крупной рыбы не было.

— Ну что? — скорей разочарованно, чем с любопытством спросил Гусь, когда Витька влез в лодку.

— Одни мальки. И удить здесь незачем — пустое дело.

Сережка вытащил из воды удочку и вопросительно посмотрел на Гуся, но тот невозмутимо продолжал следить

за своим поплавком. Витька обтерся майкой и развалился в лодке загорать. Лицо его было безмятежно спокойно, к