Анатолий Соболев - Тихий пост Страница 14

- Надо узнать, откуда они тут появились. Попробуй, ты лучше шпрехаешь по-немецки.

- Кто ты? - спросил Генка. - Вэр ист ду?

И для убедительности повторил по-русски:

- Кто есть ты?

Немец молчал.

- Не хочет отвечать.

- Сейчас захочет, - Виктор выстрелил над головой немца. Пленный побледнел, глаза его округлились. - Давай спрашивай.

- Вэр ист ду? - спросил Генка, а Виктор выразительно повел автоматом.

Немец быстро-быстро залопотал.

- Чего он? - Виктор посмотрел на друга.

- Непонятно что-то, - пожал плечами Генка.

Пленный прислушивался к разговору.

- Может, он по-русски понимает? - насторожился Виктор. - Понимаешь по-русски, нет?

Пленный смотрел на ребят, и в глазах его был немой вопрос, усилие понять, чего хотят от него.

- Шпрехен зи русиш? - спросил Генка.

- Никс, - отрицательно мотнул головой немец.

- Вэр ист ду? - с расстановкой спросил Генка, тщательно выговаривая слова. Виктор поднял автомат.

Немец, косясь на автомат, что-то ответил, жестикулируя и показывая на море.

- Чего он? Ты что-нибудь понял?

- Кажется, с подводной лодки. - Генка вспоминающе морщил лоб. Зее - море. Унтерзеебот - подводная лодка.

- Зее? - Генка показал на море. - Унтерзеебот?

- Я-я, - закивал немец.

- Ну точно, - Генка посмотрел на друга. - С подводной лодки. Транспорт они, наверно, потопили.

- А как же мы ее не заметили?

- А туман.

- Туман к вечеру начался, днем-то ясно было.

- Днем-то они нас в перископ рассматривали, а в туман и полезли.

Это походило на правду.

Виктор держал автомат в руках, наведя ствол на пленного. Тот выжидательно стоял перед грозным русским. Но если бы он мог взглянуть под опущенные ресницы русского матроса, то увидел бы в его глазах совсем не жестокость и ненависть, а самую что ни на есть мальчишескую растерянность. Сейчас Виктор совершенно не знал, что делать с этим проклятым немцем и что делать вообще.

- Спроси, где ребята, - сказал Виктор, стараясь вопросами оттянуть время, когда придется все-таки принимать какое-то решение.

- Наши, русиш, пух, пух? Шисэн? - показывая на пальцах, как стреляют, спросил Генка.

- Я-я, - почему-то обрадовался немец.

- Что "я-я"? - побледнел Генка. - Где наши? Во ист руссиш маринен?

Немец внимательно выслушал, понял вопрос и что-то долго и непонятно говорил. Но по жестикуляции друзья поняли, что кто-то убит.

- Врешь! - закричал Генка. - Не может быть? Как это!

Но выражение лица пленного говорило, что это правда.

- Убиты? Тотен? Русиш? - переспросил Генка в надежде, что немец просто не понял вопроса и несет ересь.

- Я, - кивнул пленный и отвел глаза.

Генка потерянно взглянул на друга и горько прошептал:

- Неужели правда, Витя?

Оглушенный известием, Виктор тупо смотрел на фашиста. Убили ребят! Может, вот этот и убил. Взял вот просто так и убил.

- Спроси у него, он убил или нет. Если он, я убью его.

На лице Виктора проступило жестокое и решительное выражение.

Генка испуганно округлил глаза.

- Ты что? Как убьешь?

- А так!

Виктор вскинул автомат. Немец понял, что русский решился на что-то серьезное, и весь напружинился, кровь отлила от его лица.

- Спрашивай! - яростным шепотом процедил сквозь зубы Виктор.

- Ты брось, Витька, брось! - испуганно повысил голос Генка. - Не имеешь права! Он без оружия. Он пленный. Не имеешь права.

Генка неумело загородил собою немца.

- Он ребят убил! - крикнул Виктор, чувствуя, как от ненависти удушливая спазма сдавливает горло.

- Да откуда ты взял, что он? - в отчаянии говорил Генка.

- Спрашивай, а то я его...

Генка повернулся к мертвенно бледному немцу.

- Ты... ду... стрелял? Шисэн? Пух, пух, ин русиш? - показывал на пальцах Генка.

- Никс, никс! - горячо залопотал немец.

Жестикулируя, он торопливо и страстно что-то говорил, но ребята поняли одно: участия в схватке он не принимал, он просто гребец на шлюпке.

- Вот видишь, не он, - облегченно сказал Генка.

- Его счастье. - Виктор медленно опустил автомат. Накаленный ненавистью голос сорвался. - Его счастье!..

Генка тяжело вздохнул.

- Что делать-то, Витя?

- Не знаю, - тихо сознался Виктор. - Надо на пост вернуться.

- Ага, - обрадованно кивнул Генка. - Может, немцы ушли, а наши остались.

Виктор горько умехнулся.

- Живыми их не оставят.

- Да, - как эхо, отозвался Генка. - А может, живые?

- Пошли разведаем.

- Пошли. А он? - Генка глазами показал на пленного.

- Его свяжем и рот заткнем, пусть лежит.

Ребята связали немцу ноги и руки брезентовыми ремнями от своих брюк, в рот заткнули кляп - его же, немца, носовой платок.

* * *

Они подобрались к посту со стороны приземистой сопки, которая являлась началом невысокого хребта, тянувшегося на юг по тундре. Выползли на плоскую вершину сопки и залегли за камнями среди мелкого и редкого ивняка. Пост был как на ладони. Они смотрели на свое недавнее жилище, и им было дико от мысли, что оно занято немцами и они не могут туда вернуться.

Вокруг поста были немцы. Сидели, ходили, курили, хохотали - вели себя как хозяева. Их было много.

- Сколько их! - прошептал Генка.

Виктор молчал.

- Ребят никого не видно, - опять прошептал Генка.

Виктор, не отвечая, смотрел на место, где обычно они рубили дрова.

Там что-то лежало. Сначала он не понял ЧТО. Но, вглядевшись, увидел - там лежали ТРОЕ.

- Гляди, - сдавленным голосом прохрипел он.

Но Генка уже и сам увидел и догадался, что ЭТО.

Но кто именно? Кто, кроме Чупахина? Жохов? Пенов? Костыря? Трое. Значит, кто-то еще жив! Кто? Где он? Может, там, внутри поста? А может, тоже убитый, но где-то в другом месте.

Внезапно друзья увидели, как справа по берегу, как раз оттуда, где проходили они ночью, возвращается группа немцев.

- Нас ищут, - догадался Виктор.

- Кого? - не понял Генка.

- Нас с тобой и немца.

- Нас? - повторил Генка. Он все еще никак не мог до конца осознать, что происходит.

Виктор понимал всю бессмысленность и все бессилие своего положения. Товарищи убиты, трое лежат возле поста, неизвестно, жив ли четвертый, немцев много, и схватка будет неравной. И все же он решился, и от этой решимости враз отмерзли пальцы на ногах.

- Сейчас я им сыпану! - сквозь зубы процедил Виктор и выдвинул автомат между камней. - Сейчас я им!..

Никогда в жизни он не стрелял по живому человеку и вообще по живому существу. Один только раз, в детстве, был он на охоте с отцом и подбил чирка из малопульки. Подранка принесла собака. И чирок умер у него в руках. Когда маленький Витя услышал, как перестало биться сердце птицы, его охватил ужас. Он тогда осознал, ощутил всем своим существом, что такое смерть, и понял свою причастность к ней. Он был потрясен своим открытием и с тех пор никогда не поднимал руку на живое существо. Теперь же надо было стрелять по людям. НАДО! Виктор это понимал, но никак не мог нажать на спусковой крючок автомата.

- Сейчас я им!.. - продолжал шептать Виктор и никак не мог преодолеть ту внутреннюю грань, которая была барьером между жизнью и смертью и не давала стрелять. - Сейчас я им!..

Виктор зажмурил глаза и нажал на курок. Оглушающе гулко ударил автомат и затрясся в руках непокорно и незнакомо. Виктор широко раскрыл глаза и повел стволом слева направо. Стараясь удержать автомат в руках, он бил и бил без передыху, пока не высадил весь магазин. И опомнился только тогда, когда автомат смолк. Навалилась страшная тишина. Руки дрожали от напряжения, по лицу лил горячий пот.

Немцы ответили яростным огнем. Из валунов, за которыми лежали ребята, полетели искры. Виктор лихорадочно перезаряжал автомат и никак не мог втолкнуть рожок в гнездо.

- Бей! - горячим шепотом молил Генка. - Бей!

- Перекос! - стонал в отчаянии Виктор.

Чужое, незнакомое оружие не подчинялось, и Виктор, продолжая втискивать рожок в гнездо, бросал испуганные взгляды на немцев.

- Сюда бегут! - крикнул Генка.

Виктор и сам видел, как немцы продвигались к сопке короткими перебежками и стреляли на ходу. Чиркнув длинным голубым огнем, рикошетили пули от камней и тонко свистели. Виктор даже не сразу сообразил, что этот нежный звук издают пули. А когда понял, его продрал по спине мороз. Пули! И это стреляют в него! В него!

- Давай назад! - крикнул Виктор, поняв, что автомат ему не зарядить, и первым стал отползать от валунов.

Потом, задыхаясь, они бежали по склону сопки в ложбину, бежали по мелким каменным плиткам, по щебенке, обдирались о низкий жесткий ивняк. Виктор больно ударился ногой о камень, свалился и на спине заскользил вниз. Генка бежал рядом и тащил свою незаряженную винтовку, сейчас совершенно бесполезную.

Они убежали.

Пленного нашли в той же лощине, где и оставили, но на другом месте. Форма на нем была смята, ремни на руках и ногах хранили следы потертости. Он пробовал перетереть их об острые камни. На ребят немец глянул озверелыми, налитыми кровью глазами.