Алексей Кошкин - Люди и те, кто против них Страница 14

Вээсбэшник успокоился.

- Я ухожу. Я накричал, но у меня нет времени подбирать верный ключ к вашим личностям. Этот Халиев угрожает многим людям смертью. Подумайте над этим.

И он действительно ушел. А фрау Бонг обняла Юнче. Но та долго не могла прийти в себя.

А через несколько дней в парке кто-то сбил ее с велосипеда и накинул на голову мешок. После этого ее долго везли по безупречным аустрийским дорогам, так долго, что она устала отбиваться от их сильных теплых лап, а потом потеряла счет времени. Ей сделали укол. И потянулись куда-то белые коридоры, по которым она ползла, а ее хватали и ставили другой укол. И, конечно, она повторила то, что ей нашептывал чей-то сладкий голос, нашептывал то в одно ухо, то в другое, но никогда в оба, а именно то, что Халиев давал ей таблетки, бил и принуждал к оральному половому акту, и как ему принесли доллары в чемодане, а принес такой-то и такой-то. А потом голос кончился, и ей сунули ручку, которой она ткнула в какой-то листок. А она только лепетала одно и то же:

- Я не... совершенно... летняя.

И так миллион раз.

А потом несовершеннолетняя очнулась у дороги, и больше уже не засыпала. Был вечер, а перед глазами трава. Трава качалась то туда, то сюда, и так всю ночь, а наутро Юнче встала и пошла.

- Позвоните в полицию, - сказала она, добравшись докуда-то, где были люди. - Пусть сообщат фрау Кларе Бонг, что ее воспитанница жива и зд... пока не знаю, здорова ли, но стоять могу. (Юмор и силы возвращались к ней.) Еще скажите полиции, что Великодержавная Служба Безопасности занимается киднэппингом на территории Аустрии, а также проводит допрос свидетелей с нарушением Прав человека. И дайте мне воды...

Мужики смотрели на нее так, как тетя Клара посмотрела бы, застукай она Юнче с дымящейся сигаретой. Потом один из них воскликнул по-великодержавски:

- Вот это да, молоденькая! Заграничная шлюха! Надо "плечевым" сказать, что у них завелась конкуренция. Сколько? - деловито спросил он.

Юнче покачнулась. И как устояла? Но смогла:

- Вы ошибаетесь. Я попала в беду. Довезите меня, пожалуйста, до ближайшего патрульного поста.

Но даром везти ее никто не захотел, а за ту плату, которая у нее была, Юнче сама отказалась. И пошла пешком.

- То есть, я и сама не знаю в подробностях, как меня привезли в Великодержавию. Что ж, кто-то решил за меня...

Юнче рассказала эту историю только один раз, и больше ее не спрашивали, даже когда она много позже оказалась на Острове мятежников.

А те, кто слышал ее рассказ, спросили:

- А что было потом? Пыталась ли ты вернуться? И откуда у тебя деньги?

- Вернуться я попыталась, кое-как доехала до границы, - ответила Юнче. - Но у меня не было документов, и через границу я не смогла перейти. Потом мне помогли проститутки. Они пожалели меня, потому что сами когда-то были в подобной ситуации. И подарили мне дорогие сигареты... Кстати, это правда, что новый президент Великодержавии сам из этих, из ВСБ? Неужели? Ладно, наплевать...

Однако, она угрюмо взъерошилась и ушла в себя.

Юнче была старше Хасани почти на год. Она кричала, пинала его:

- Умней, мальчишка! О чем ты думаешь? Об уважении сверстников, о куске хлеба насущного, о безопасности своего хилого тела? Посмотри, там, за гребнем холма твоего сознания - все! Хотя бы взгляни за холм, сделай несколько шагов! У тебя болит живот? Да, болит, потому что вчера тебя испинали милиционеры, когда ты не отдал им свою выручку. В том месте, о котором я говорю, там - розовое небо и черные деревья, тишина - ночью ты бродишь один по старинным улицам, тебе поют менестрели и феи, а ты главный, ты личность, и все там личности, уважающие тебя.

Что тебе более приятно? Искреннее, волчье хамство, измордовавшее твоих родителей и тебя, хотя ты еще и не жил, или вежливость, извечный салют, вошедший в привычку у тех людей? Никто не посмеет ударить того, кому он улыбнулся, кому он обрадовался. Почему твой гребень, твой занавес, так высок и упруг? Даже сигареты и пиво, без которых ты не мыслишь своей жизни - там в десятки раз лучше и веселее. Взрослей, и сбежим отсюда, только надо сперва поумнеть!

И она заставляла его читать. А до нее книги уходили на костры.

Да, ничего не было в их квартале новее и ярче ее веселья. И даже когда пьяные парни, которых никто не знал, надавали ей оплеух и изваляли в пыли, она кричала им вслед:

- Успокойтесь! Что могут ваши жадные лапы против моего заговора? Я вижу скорый переворот в вашем гнусном гнезде, и ваш крах. Солнце ежедневно показывает вам путь к истине, семеня с востока на запад; только там оно и может найти свой приют - в безопасности и добре!

И когда пришло известие, что избили их сумасшедшую, мужики вскочили. Они догнали тех парней и нарисовали их мордами на тротуаре сложные, но внушающие уважение символы.

Хасани пытался сопротивляться ее напору. Слова его казались неуклюжими даже ему самому, а она только веселилась. Не успев повзрослеть к моменту их знакомства, Хасани еще сохранял способность к детским обидам, но совсем не владел логикой и знаниями, из-за чего Юнче приходила иногда в шоковое состояние.

Что тогда было сказано про интим? Так ничего и не было. Скорее всего, просто не успели. Началось.

Да, Президент Великодержавии издал Указ, и губернатора Побережья и Острова выгнали, назначив другого. Милиционеров тоже выгнали. На их место пришли странные люди в масках и зеленой одежде, они говорили со столичным произношением и были еще более жирные, более потные, более уверенные, более жадные. Эти отнимали всё. И врывались по ночам в квартиры, хватали сонных людей и уводили куда-то насовсем.

И люди стали шепотом обсуждать, где взять оружие. А потом не шепотом. И оружие появилось - его неожиданно стали раздавать на рынках, и люди в масках молча смотрели, словно кто-то приказал им не вмешиваться. Словно они не догадывались, в кого люди будут стрелять! А потом взорвался сам рынок, да так громко, что Юнче и Хасани подскочили на своих койках и моментально оказались у окна. Над рынком стояло зарево, розовое и прекрасное!

- Надо убираться из этого города, - спокойно сказала Юнче. - Они добились своего. Ты знаешь, у меня уже есть револьвер. Кажется, ему найдется работа.

Было непонятно, кто это "они", но утром все стало неважно. К ним ворвались те самые люди в масках. Револьвер они не нашли, да они и не искали ничего. Они страшно ударили Юнче, и она упала без сознания. Наверно, ей повезло; на нее перестали обращать внимание.

А Хасани пришлось плохо. Его били железной цепью. "Зачем?" Сапогами ему сломали ребра. "Вы кто?" И перебили позвоночник, и выбили глаза. А потом ушли, зачем-то застрелив тетку, которая торговала восковыми свечами и керосином... Керосин унесли.

Когда Юнче пришла в себя, горели заборы и дома, но никто уже не кричал. В молчащий город входила армия Великодержавии. Юнче забинтовала Хасани и приволокла его на кровать, там он лежал. А тетку она не смогла сдвинуть с места.

Прошло два дня. Окраину города не трогали. Из приморских поселков приходили странные вести, что собирается армия мятежников. Собирается обосноваться на Острове и объявить войну Великодержавии.

Юнче села возле неподвижного Хасани.

- Знаешь, сказала она, - давно слышала одну сказку. Хочешь, расскажу? Слушай. Далеко на севере, среди льдов и чистоты живут боги. Раньше они жили с нами, но потом испугались нас и ушли...

Она прислушалась. По улице валили люди в масках. Они грязно ругались и топтали все вокруг. К счастью, в доме Юнче не горел свет. Хасани издал непонятный звук - у него была сломана челюсть. Юнче продолжала свою сказку.

Боги... Они странные. Так вот, они испугались, но иногда спускаются к нам с ледяного Олимпа. Они такие умные, что даже сами иногда удивляются. Только они очень наивные.

Знаешь, как они говорят, когда собираются вместе? А вот как они говорят, и при это качают седыми гривами - у них на головах за много тысяч лет наросли целые гривы:

- Ну, что, ребята! - начинает Главный Бог. - Есть для нас работа. Существует некий народ, живущий, по нашему пониманию, во грехе. Пока неизвестно - каннибалы или мужеложцы, а может, у них не соблюдаются Права человека. Что будем делать?

Боги возмущаются, трясут гривами. Кричат: "Позор, позор! Так не должно быть!"

Главный:

- Предлагаю войти в этот народ и научить его, как жить без греха. Мы подготовим миссию, и войдем в этот самый народ. Мы учить умеем - никто еще не ушел от нас, не согласный с нами. Dixi.

(Это слово означает - "я сказал".)

Тут поднимается маленький бог и возражает:

- Да ты чего, Главный! Не помнишь, что ли, чем это всегда кончается? Слишком много страха, страданий, беды!

Все с укоризной смотрят на него, но маленький бог не смущается:

- Нет, - поправляется он. - Я не имел в виду наши с вами страдания. Мы привыкли. Я о страданиях людей, тех, кого мы учим. С ними-то по другому не бывает, особенно в таких вот грешных народах. Тяжело им расстаться с привычкой, перестать быть мужеложцами и каннибалами и начать соблюдать Права человека. О них-то вы подумали?