Сергей Баруздин - Собрание сочинений (Том 2) Страница 15

Вдруг появилась мать, и Сенька ясно услышал ее голос:

"Ой, пропадут наши яблочки! Надо скорей продавать".

"Рубль пяток! Рубль пяток!" - слышит Сенька, но это уже не мать.

Ба! Да это сами яблоки наперебой галдят:

"Рубль пяток! Рубль пяток!"

А на соседней яблоне тоже какой-то шум.

Сенька прислушивается.

"Нет! - кричат яблоки. - Тридцать копеек пара! Тридцать - пара!"

А одно, самое крупное, убежденно повторяет:

"Пятнадцать не двадцать! А двадцать не пятнадцать!"

Сенька в испуге бежит из сада, и под ногами у него путаются огурцы и помидоры.

"Рубль штука! - кричат огурцы. - Мы весенние!"

"А мы полезные! А мы полезные! - спорят помидоры. - Мы дороже!"

Отбрасывая ногами огурцы, Сенька мчится к калитке, но чувствует, что глаза у него начинают слезиться от запаха лука. Лук растопыривает свои перья и кричит:

"Гривенник пучок! Гривенник пучок!"

"А я - двугривенный! А я - двугривенный! - подпрыгивает пучок редиски. - Сладенькая!"

На улице Сенька переводит дух. Что это? Неужели такое бывает? Нет, лучше пойти на речку и искупаться. Жарко сегодня. И душно.

Он выходит в поле, сплошь усеянное ромашками и васильками.

Сенька удивляется: "Никогда не видел так много цветов". Он присматривается. Да это и не цветы вовсе, а готовые букеты. Ромашки отдельно. Васильки - отдельно. Поле начинает волноваться. Уж не к буре ли! Нет, это букеты пускаются в пляс. Они поют, шепчут:

"Гривенник букет! Гривенник букет! Гривенник букет!"

Сенька выходит на тропинку. Вот и знакомый мосток. И здесь стоит невообразимый шум и гам.

"Гривенник! Гривенник! Пятиалтынный пара!" - пищат незабудки.

"Полтинник стакан! Полтинник! Только полтинник!" - шелестят в рощице кусты малины.

Прямо на мосток под ноги Сеньке выходит целая армия грибов. Они топают, как солдаты, кричат хором:

"Только белые! Рубль! Только белые! Рубль!"

И даже из Гремянки высунули свои морды окуни и, тяжело дыша, пыхтят:

"Рубль десяток! Рубль десяток!"

Сеньке становится очень скучно. Он уже не может и не хочет бежать, ему лень двигаться, ноги его не слушаются. Наконец он делает шаг, еще шаг, еще... А вокруг него и лес, и поле, и трава, и песок, и воздух, и речка, и солнце - все шумят о деньгах. И вдруг оказывается, что это уже вовсе не лес, и не поле, и не песок, и не воздух, и не речка, и не солнце, а замусоленные, помятые рубли, и блестящие полтинники, и двугривенные, и пятиалтынные, и гривенники.

"Скучно, - думает Сенька. - Скучно..."

Он возвращается домой, с трудом входит в комнату и вдруг видит горящую лампадку. Сенька удивляется. Ведь икону давно сняли! И в это же время Катькина голова высовывается из иконы и, тряся бородой, произносит:

"Не по Сеньке шапка! Не по Сеньке шапка!"

Сенька хочет отвернуться. Хочет сорвать шапку. Нет шапки!

Он кричит...

Мать подбежала к Сенькиной постели.

- Что с тобой, сынок? Приснилось что-нибудь дурное? Ложись! Ложись спокойненько! - сказала она, укладывая Сеньку под одеяло.

- Вовсе и не приснилось. Я не сплю совсем! - пробормотал Сенька. - На самом деле это...

7

Мать, как всегда, поднялась рано, накормила мужа и старшего сына, а Сеньку не стала будить. Пусть поспит! Намотался вчера! Да и вечером опять в город.

Пока Сенька спал, она успела собрать последние помидоры, нарыть картошки, а заодно и найти на земле десятка два яблок, оставшихся после бури. Яблоки уже с червоточинкой, и мать решила поставить их на стол. "Верно Коля говорил: для своих-то и забываю".

Проснулся Сенька около восьми. Стал мучительно вспоминать что-то. Вспомнил: Катька в иконе. Посмотрел в угол. Иконы нет. И Катьки тоже. Значит, все это - сон. Впрочем, Катька была. И ее опять надо пасти.

Погода хмурилась. Небо в серой дымке, в воздухе - мелкая дождевая пыль.

- Может, не ходить сегодня с Катькой? - заикнулся Сенька.

- Да ты не сиди с ней, сынок, - посоветовала мать. - Отведи к речке, привяжи и возвращайся! А после сходишь...

"И то ладно! - подумал Сенька. - Хоть бы стащил ее кто!"

Мать словно догадалась:

- Вот только бы не украли!

- А кому она нужна! - с сожалением сказал Сенька.

Он пошел в хлев, надел на Катьку ошейник, привязал веревку:

- Пошли, что ли!

Улица пуста. В такую погоду ребята сидели дома. Взрослые работали.

Услышал Сенька и шум отцовского трактора. На крытом току трещала молотилка. Где-то работал движок.

Сенька пересек улицу и вышел на полевую дорогу. Справа на капустном поле стояла грузовая машина, маячили фигуры женщин.

Когда подошел ближе, увидел среди женщин и свою учительницу.

Сенька поздоровался с Лидией Викторовной, спросил:

- Тоже работаете?

- А как же! - ответила Лидия Викторовна. - Самая горячая пора. Хочешь - помогай!

- Лидочка у нас молодец. Доброволка! - похвалила учительницу одна из женщин.

Женщины срезали раннюю капусту. Даже шофер не сидел без дела подтаскивал тяжелые корзины к машине.

- Вот только козу отведу, - сказал Сенька.

- А пусть твоя Катька капустой полакомится, - предложила учительница. - Привязывай ее здесь. Смотри, листьев-то сколько!

Сенька обрадовался:

- И верно!

Он привязал Катьку на краю поля, где уже сняли капусту, а сам подошел к Лидии Викторовне.

- На! Нож возьми! - крикнул ему шофер, бросив к ногам Сеньки большой ножик. - С возвратом!

Катька с жадностью набросилась на капустные листья. Она моталась по полю, словно ее вот-вот могут лишить такого счастья.

Но Катьку никто не гнал, и она, быстро наевшись, улеглась в полной растерянности между грядками, вяло обнюхивая торчащую перед ней кочерыжку.

А Сенька тем временем вовсю разделывался с кочанами. Срезав два кочана, он не складывал их, как все, в корзинку, а бегом относил к машине и клал прямо в кузов.

- Так-то быстрее! Новый метод! - пошутил шофер.

Повеял ветерок. Небо посветлело, и вскоре сквозь дымку облаков выглянуло мутное солнце. На поле запахло зеленым капустным листом. Закружились над капустой белые бабочки. Сенькина одежда стала просыхать он один был без сапог и промок с первых же минут работы.

Погода повеселела, и дела пошли веселее. Вот уже ушла одна нагруженная машина, а на поле собралось с десяток наполненных корзин.

- Перекур? - крикнула одна из женщин.

И все поддержали ее:

- Перекур! Перекур!

- Ну как? К занятиям готов? - спросила Сеньку учительница, когда они сели на корзину передохнуть.

- Готов, - сказал Сенька. - Только книжки не все купил и тетрадки. Вот в город поеду...

- Торопись! Недолго осталось.

Вспомнив про город, Сенька помялся и как бы ненароком спросил:

- Лидия Викторовна! Вот слово есть одно непонятное! Что это такое спекулянты?

Учительница удивилась:

- Спекулянты, говоришь? Ну, это... такие люди, которые обманывают и страну свою и покупателей. Продают разные товары по дорогим ценам...

- А почему они несчастные? - поинтересовался Сенька.

- Несчастные? - переспросила Лидия Викторовна. - Да, наверное, потому, что не все они понимают, что делают. А где ты об этом слышал?

- Да так, случайно, - сказал Сенька, чтобы не вдаваться в подробности. - Спасибо!

Приехала машина. Общими усилиями загрузили в кузов снятую капусту и опять принялись наполнять корзины. А Сенька снова работал по своему методу: два кочана - и в кузов, два кочана - и в кузов!

Время летело быстро, и Сенька искренне удивился, когда вдруг услышал голос матери:

- Се-е-ньк! Ты почему, сынок, здесь?

- Работал вот, - сказал Сенька, подходя к матери и отвязывая Катьку. - А что?

- Ты ж домой собирался. И Катька у тебя здесь...

- Мне позволили, - буркнул Сенька. Он, сам того не понимая, почему-то стал ершиться и готов был вот-вот вступить в спор.

Но мать не почувствовала этого и миролюбиво продолжала:

- Я ведь почему за тобой? Катьку подоить надо - да и в город. Скоро час! Яблочки я уже приготовила. Возьмем опять две корзиночки, чтоб не тяжело.

И мать потрепала Сеньку по мокрой голове.

Сенька помолчал, собрался с духом и тихо сказал:

- Я не поеду.

Мать даже не поняла:

- Как? Почему?

- Не поеду, и все тут! - настойчиво повторил Сенька.

Теперь ему стало легче. Он осмелел и на все вопросы продолжал упрямо отвечать одно:

- Не поеду!

Мать начала сердиться:

- Вот я отцу скажу! Никогда не трогала, а тут выпорю. Так и знай, выпорю. Что это еще!

- И говори! И пори! Пожалуйста! - продолжал Сенька. - И сейчас не поеду! И - никогда!

Мать не узнавала Сеньку. Да и сам Сенька себя не узнавал. От твердил свое:

- Не поеду!

8

- Ты что же это мать не слушаешься? - спросил вечером отец.

Сенька, как бычок, низко опустив голову, стоял около стола.

- Я слушаюсь, - пробормотал он. - А в город все равно не поеду. Не поеду торговать. Ничем!

Видно, тут бы должен начаться серьезный разговор, но вмешался Митя.

- Рухнула торговая фирма, все, аминь! - сказал он весело, и даже отец не выдержал - улыбнулся.