Джек Лондон - Любовь к жизни. С вопросами и ответами для почемучек Страница 16

Слушайте дальше. Обогнул я поваленное дерево и что есть духу помчался с горы вниз, а плешивый с каждым прыжком настигал меня. Под горой была открытая, вся в кочках низина шириной в четверть мили, за ней лес. Я знал, стоит мне поскользнуться, и я — конченый человек, но я выбирал места посуше и летел, как ветер. А плешивый дьявол хрипел у меня за спиной. На полпути он совсем догнал меня и уже задел разок лапой за пятку мокасина. Тут, скажу я вам, пришлось пошевелить мозгами. Понял я: не убежать мне от него, догонит, а спрятаться и вовсе некуда. И вот достал я на бегу из кармана свой немудрящий завтрак и бросил ему.

Оглянулся я только, когда добрался до леса. Плешивый в это время уплетал мои сухари, меня прямо мороз по коже продрал: ведь он чуть было не сцапал меня! Ходу я не сбавлял ни на минуту. Нет, дудки! Бежал что было сил. А тут как раз поворот, выбегаю и вижу — хотите верьте, хотите нет — навстречу топает ещё один плешивый!

Заметил он меня, фыркнул — и рысью ко мне! Я мигом повернулся и ещё быстрей припустил обратно. Плешивый следом, да так, что я про первого-то медведя сразу забыл. А он тут как тут — несётся во всю прыть, верно, думает, куда это я девался и такой ли я вкусный, как мой завтрак. Увидел он меня — и морда у него прямо расплылась от удовольствия. Кинулся он ко мне да как рявкнет! А позади меня другой тоже как рявкнет!

Прыгнул я с тропы в сторону, нырнул в кусты и стал, как бешеный, продираться сквозь них. Я совсем ошалел, мне везде чудились медведи. И вдруг — бац! — в самой гуще чёрной смородины я наскочил на что-то живое. А оно как даст мне, сбило с ног, навалилось на меня. Ещё медведь! Ну, думаю, всё, теперь-то мне крышка! А сам не сдаюсь, бью его что есть силы, сцепились мы, катаемся по земле. Вдруг слышу:

— Господи, помоги! Жёнушка моя милая! Глянул получше, оказалось — человек, а ведь я чуть не убил его.

— Я думал, вы медведь, — говорю ему. Он даже всхлипнул от неожиданности и уставился на меня.

— И я тоже, — говорит.

За ним, как и за мной, тоже гнался плешивый, а он от него спрятался в кусты. Вот мы и приняли друг друга за медведей.

На тропе тем временем поднялся жуткий рёв, но мы и не подумали узнавать, в чём там дело. К полудню мы уже были у Джо Лошадки, взяли ружья, зарядили их на медведя и отправились обратно. Может, вы мне не поверите, но только когда мы пришли на то место, оба плешивых лежали мёртвые. Понимаете, когда я отскочил в сторону, они сошлись нос к носу, и ни один не захотел уступить дорогу. Ну, и пошла драка насмерть.

Так вот я и говорю. Ежели рассказывать про медведей…

Справочное бюро

Какой гризли живёт на Юконе? Почему он плешивый?

Гризли — подвид бурого медведя, распространённого в Северной Америке. Для гризли характерна более светлая окраска шерсти, чем у европейских медведей. Скорее всего гризли получил прозвище «плешивый» за серую окраску верха головы, напоминающую лысину.

Что за чёрный малорослый медведь?

Чёрный малорослый медведь — это барибал, самый многочисленный медведь Северной Америки. Чёрный медведь весит не более 150 кг, поэтому его называют «малорослым». Барибал всеяден. Он охотно поедает листья и плоды растений, а также различных насекомых — муравьёв, жуков и т. п. Гораздо реже барибал кормится мелкими грызунами. Как и бурые медведи, зиму барибал проводит в спячке.

Почему медведь не испугался человека?

Бурые медведи (и гризли в этом случае не является исключением) в большинстве своём стараются обходить человека стороной. Однако среди них встречаются звери, которых не пугает встреча с человеком. Ударом лапы медведь способен сломать хребет лосю или оленю. Они не только любопытны, но бывают и агрессивны. Вот с таким гризли и повстречался на свою беду герой рассказа Джека Лондона.

Неужели медведь-гризли так быстро бегает?

Бурые медведи (в том числе и гризли) способны быстро бегать. На короткой дистанции эти хищники способны догнать дикого кабана. Однако чаще медведи терпеливо преследуют свою жертву по следам, не отставая от неё в течение нескольких дней.

Что, там чёрная смородина в лесу растёт? Как дикий кустарник?

Смородина — род кустарников из семейства крыжовниковых. Насчитывается около 150 видов смородины, произрастающих в северных и умеренных поясах Евразии и Северной Америки, а также в Африке (Атласные горы). Смородина предпочитает сырые участки, буйно разрастаясь на берегах рек, озёр и болот. Виды смородины подразделяются на три группы. Из группы чёрных наиболее широко распространена обыкновенная чёрная смородина и смородина-дикуша (алданский виноград). Две другие группы образуют красные и золотистые смородины.

А по-настоящему медведи дерутся друг с другом?

Покинув берлогу после зимней спячки, бурые медведи интенсивно кормятся, восстанавливая силы. В конце мая происходит образование пар. Самка и самец держатся вместе около 7–14 дней. В этот период между двумя самцами могут возникнуть серьёзные конфликты, завершающие обычно серьёзной дракой. Побеждённый с серьёзными ранами удаляется восвояси, а самец-победитель остаётся с самкой. В остальное время года самцы держатся поодиночке.

Меченый

Не очень-то я теперь высокого мнения о Стивене Маккэе, а ведь когда-то божился его именем. Да, было время, когда я любил его, как родного брата. А попадись мне теперь этот Стивен Маккэй — я не отвечаю за себя! Просто не верится, чтобы человек, деливший со мной пищу и одеяло, человек, с которым мы перемахнули через Чилкутский перевал, мог поступить так, как он. Я всегда считал Стива честным парнем, добрым товарищем; злобы или мстительности у него в натуре и в помине не было. Нет у меня теперь веры в людей! Ещё бы! Я выходил этого человека, когда он помирал от тифа, мы вместе дохли с голоду у истоков Стюарта, и кто, как не он, спас мне жизнь на Малом Лососе! А теперь, после стольких лет, когда мы были неразлучны, я могу сказать про Стивена Маккэя только одно: в жизни не видал второго такого негодяя!

Мы собрались с ним на Клондайк в самый разгар золотой горячки, осенью 1897 года, но тронулись с места слишком поздно и не успели перевалить через Чилкут до заморозков. Мы протащили наше снаряжение на спинах часть пути, как вдруг пошёл снег. Пришлось купить собак и продолжать путь на нартах. Вот тут и попал к нам этот Меченый. Собаки были в цене, и мы уплатили за него сто десять долларов. Он стоил этого — с виду. Я говорю «с виду», потому что более красивого пса мне ещё не доводилось встречать. Он весил шестьдесят фунтов и был словно создан для упряжки. Эскимосская собака? Нет, и не мэлмути не канадская лайка. В нём было что-то от всех этих пород, а вдобавок и от европейской собаки, так как на одном боку у него посреди жёлто-рыжих и грязновато-белых разводов — преобладающая окраска этого пса — красовалось угольно-чёрное пятно величиной со сковородку. Потому мы и прозвали его «Меченый».

Ничего не скажешь, — на первый взгляд пёс был что надо. Когда он был в теле, мускулы так и перекатывались у него под кожей. Во всей Аляске не сыскалось бы пса более сильного с виду. И более умного — тоже с виду. Попадись этот Меченый вам на глаза, вы бы сказали, что в любой упряжке он перетянет трёх собак одного с ним веса. Может, и так, только видеть этого мне не приходилось. Его ум не на то был направлен. Вот воровать и таскать что ни попало — это он умел в совершенстве. Кое в чём у него был особый, прямо-таки необъяснимый нюх: он всегда знал заранее, когда предстояла работа, и всегда успевал улизнуть. Насчёт того, чтобы вовремя пропасть и вовремя найтись, у Меченого был положительно какой-то дар свыше. Зато когда доходило до работы, весь его ум мгновенно испарялся и вместо собаки перед вами была жалкая тварь, дрожащая, как кусок студня, — просто сердце обливалось кровью, на него глядя.

Иной раз мне кажется, что не в глупости тут дело. Быть может, подобно некоторым, хорошо знакомым мне людям, Меченый был слишком умен, чтобы работать. Не удивлюсь, если при своей необыкновенной сметливости он просто-напросто нас дурачил. Может, он прикинул все «за» и «против» и решил, что лучше уж трёпка раз-другой и никакой работы, чем работа с утра до ночи, хоть и без трёпки. На это у него ума хватило бы. Говорю вам, иной раз сижу я и смотрю в глаза этому псу — и такой в них светится ум, что мурашки по спине побегут и дрожь пробирает до самых костей. Не могу даже объяснить, что это такое, словами не передашь. Я видел это — вот и всё. Да, посмотреть ему в глаза было всё равно, как заглянуть в человеческую душу. И от того, что я там видел, на меня нападал страх и всякие мысли начинали лезть в голову — о переселении душ и прочей ерунде. Говорю вам, я чувствовал нечто очень значительное в глазах у этого пса: они говорили со мной, но во мне самом не хватало чего-то, чтобы их понять. Как бы там ни было (знаю сам, что, верно, кажусь дураком), но, как бы там ни было, эти глаза сбивали меня с толку. Не могу, ну вот никак не могу объяснить, что я в них видел. Не то чтобы глаза у Меченого как-то особенно светились: нет, в них словно появлялось что-то и уходило в глубину, а глаза то сами оставались неподвижными. По правде сказать, я не видел даже, как там что-нибудь появлялось, а только чувствовал, что появляется. Говорящие глаза — вот как это надо назвать. И они действовали на меня… Нет, не то, не могу я этого выразить. Одним словом, у меня возникало какое-то чувство сродства с ним. Нет, нет, дело тут не в сантиментах. Скорее это было чувство равенства. У этого пса глаза никогда не молили, как, например, у оленя. В них был вызов. Да нет, не вызов. Просто спокойное утверждение равенства. И вряд ли он сам это сознавал. А всё же факт остаётся фактом: было что-то в его взгляде, что-то там светилось. Нет, не светилось, а появлялось. Сам знаю, что несу чепуху, но если бы вы посмотрели ему в глаза, как это случалось делать мне, вы бы меня поняли. Со Стивом происходило то же, что со мной. Короче, я пытался однажды убить Меченого — он никуда не был годен — и провалился с этим делом. Завёл я его в чащу, — он шёл медленно и неохотно, знал, верно, какая участь его ждет. Я остановился в подходящем местечке, наступил ногой на верёвку и вынул свой большой кольт. А Меченый сел и стал на меня смотреть. Говорю вам, он не просил пощады, — он просто смотрел. И я увидел, как нечто непостижимое появилось — да, да, появилось — в глазах у этого пса. Не то чтобы я в самом деле что-нибудь видел, — должно быть, просто у меня было такое ощущение. И скажу вам напрямик: я спасовал. Это было всё равно, как убить человека — храброго, сознающего свою участь человека, который спокойно смотрит в дуло твоего револьвера и словно хочет сказать: «Ну, кто из нас струсит?» И потом мне всё казалось: вот-вот я уловлю то, что было в его взгляде. Надо бы поскорее спустить курок, а я медлил. Вот, вот оно — прямо передо мной, светится и мелькает в его глазах. А потом было уже поздно. Я струсил. Дрожь пробрала меня с головы до пят, под ложечкой засосало, и тошнота подступила к горлу. Тогда я сел и стал смотреть на Меченого, и он тоже на меня смотрит. Чувствую, ещё немного, и я свихнусь. Хотите знать, что я сделал? Швырнул револьвер и со всех ног помчался в лагерь — такого страху нагнал на меня этот пес. Стив поднял меня на смех. Однако я приметил, что неделю спустя Стив повёл Меченого в лес, как видно, с той же целью, и вернулся назад один, а немного погодя приплёлся домой и Меченый.