«Искатели сокровищ» и другие истории семейства Бэстейбл - Эдит Несбит Страница 16

Мы, конечно, собрались на совет и составили очень тщательный план. Г. О. было позволено стать капитаном, потому что идея с разбойниками принадлежала ему. Освальд согласился на лейтенанта. Похвальная скромность с его стороны. Ведь он, самый старший после Доры, высший чин уступил самому младшему.

План у нас был такой. Отправляемся вместе на Блэкхит. От нашего дома на Льюишэм-роуд до пустоши недалеко, если идти коротким путём мимо кондитерской, детских садиков и небольшой деревенской больницы, затем повернуть налево, а потом направо, прямиком к вершине холма, где стоят большие пушки и летом по вечерам каждый четверг играют оркестры.

Там мы заляжем в засаде, чтобы внезапно напасть на ничего не подозревающего путника. Вынудив его сложить оружие, мы приведём пленника домой, заточим в самом глубоком подземелье под дворцовым рвом, для надёжности заключив в цепи, и потребуем у его друзей выкуп.

Если вы думаете, что у нас не было цепей, то глубоко заблуждаетесь. Раньше у нас, кроме Пинчера, жили ещё две собаки. Я имею в виду времена до того, как славный род Бэстейблов утратил своё состояние. Вот от этих-то двух довольно больших собак цепи и сохранились.

К пустоши прибыли мы под вечер, потому что, по нашему мнению, из засады лучше всего нападать в сумерках. Стоял довольно густой туман, и нам пришлось долго ждать возле ограды у пушек. Среди запоздалых путников никак не попадался подходящий. Это всё были либо взрослые, либо ученики из школы-пансиона. Связываться с взрослыми, особенно незнакомыми, мы не хотели и уж тем более не собирались требовать выкуп у родственников несчастных учеников пансиона для неимущих. Ни один уважающий себя разбойник не опустится до такого. Вот мы и ждали, когда на горизонте возникнет подходящая фигура.

Как я уже говорил, это происходило в День Гая Фокса. Выбери мы для разбоя какой-нибудь обыкновенный день, вряд ли бы наш план осуществился. Ничего не подозревающий путник, которого мы захватили в плен, был, вообще-то, простужен, из дома ему выходить строго-настрого запретили, но, увидав, как по улице несут чучело Гая Фокса, он всё-таки выбежал, причём не надев ни пальто, ни даже шарфа. А вечер стоял очень сырой, туманный, и к тому же уже почти совсем стемнело. Я это говорю к тому, чтобы вы поняли: он был полностью сам во всём виноват, а значит, и поделом ему.

Он уже возвращался обратно домой, еле волоча ноги и громко шмыгая носом, после того как проследовал за толпой с чучелом, из-за которого смылся больной из дома, до самой деревни. (Это мы все Блэкхит называем деревней, сам не знаю уж почему.)

Мы тоже уже собирались ни с чем возвратиться домой к чаю, когда вдруг видим: идёт.

– Тсс, – призвал к молчанию остальных Освальд. – Приближается запоздалый и одинокий путник.

– Оберните головы лошадям и зарядите пистолеты, – прошептала Элис. Во всех наших играх она для себя выбирает мужские роли. Из-за этого даже стричься старается как можно короче, и парикмахерша Иллиз отвечает ей пониманием. Она очень услужливый человек.

– К нему тихонько подкрадёмся мы во тьме туманной, которая на землю уж спустилась и скроет нас от посторонних глаз, – подхватил Ноэль.

Тут мы, покинув засаду, и взяли в кольцо ничего не подозревающего путника. Он оказался соседским Альбертом и сильно перетрухал, пока не понял, кому попался в лапы.

– Сдавайся! – приказал Освальд свирепым разбойничьим шёпотом, схватив крепко за руку ничего не подозревающего Альберта.

Тот ответил:

– Хорошо. Я сдаюсь изо всех моих сил. Только не отрывай мне руку.

Мы объяснили ему, что сопротивляться бессмысленно, и, полагаю, он это понял сразу. Потом мы заключили пленника в каре, но, поскольку конвоировали его впятером, каре у нас получилось не квадратное, не с четырьмя, а с пятью углами.

Пока мы волокли пленника вниз с холма, он всё норовил рассказать нам про чучело, но мы тут же дали ему понять, что вести разговоры с конвоем взятым в плен категорически не положено, особенно разговоры про чучело, увязываться за которым пленнику по причине простуды запрещалось.

Мы уже прибыли к дому, когда Альберт сказал:

– Не хотите, не буду рассказывать, но вы сильно потом пожалеете, потому что сами никогда в жизни не видели такого чучела.

– Да нам и ты сойдёшь за чучело, – сказал Г. О.

Очень грубо с его стороны, о чём Освальд, по праву старшего брата, тут же и объявил, хотя это не самое худшее, чего можно ждать от Г. О. Он у нас ещё очень юн и не всегда проявляет должный такт.

– Невежа ты невоспитанный, – сказал соседский Альберт, – а мне давно пора домой, пить чай. Отпустите меня.

Но Элис ему, так очень по-доброму, объяснила, что домой он пить чай не пойдёт, а останется с нами.

– А вот и нет, – заупрямился соседский Альберт. – Пойду домой. Отпустите. Я и так простужен, а тут ещё больше разболеваюсь. – И он попытался закашлять. Большая глупость с его стороны. Мы ведь видели его утром, и он нам тогда показал, что` у него простужено. Так вот, этим местом не кашляют, хотя выходить из дома ему, возможно, и впрямь не следовало.

В общем, он попытался покашлять, а потом снова завёл своё:

– Ну-у, отпустите… Не видите, что ли? Меня совсем простуда одолела.

– Раньше надо было думать, – отрезал Дикки. – А теперь ты идёшь с нами.

– Не глупи, – подхватил Ноэль. – Ты ведь знаешь. Мы сразу тебе сказали: «Сопротивление бессмысленно». И ничего стыдного, если сдаёшься превосходящим силам. Нас ведь пятеро против тебя одного.

Элиза уже нас заметила и отворила дверь. Нам показалось, что лучше будет завести пленника внутрь без дальнейших пререканий. А так как разбойники со своей добычей не чикаются, мы решительно затолкали Альберта целым и невредимым прямиком в детскую.

Г. О. запрыгал и закричал:

– Вот теперь ты самый взаправдашний пленник!

А соседский Альберт заревел. Вечно он так. Я вообще удивляюсь, как он ещё раньше не разнюнился. Элис принесла сушёный фрукт, из тех, что мы подарили на день рождения отцу. Это был зелёный грецкий орех. Я давно уже замечаю: в коробке с сушёными фруктами почему-то всегда напоследок остаются грецкие орехи и сливы, а первыми исчезают курага, затем инжир и груша, ну и вишни, если они там, конечно, были.