Мария Северская - Самый романтичный выпускной бал. Большая книга историй о любви для девочек Страница 17

Зазвучала песня. Ника ее не раз слышала, когда девочки репетировали. И выучила все слова. И сейчас внутри себя повторяла их вместе с одноклассницами:

Кораблик «детства»

Уплывает в детство.

Белые большие

Трубы скошены назад.

Дайте наглядеться,

На прощанье наглядеться,

Дайте мне наслушаться,

Как они гудят…

От песни защемило в груди. Снова захотелось плакать. Застеклило глаза, в них погорячело, хорошо, что беленький носовой платок всегда с собой у нее. Закончились школьные годы. Жалко их. Ах, как жалко! Вот и на сцене загрустили девчонки. А Эля Устинова вдруг разревелась. Вскочила со стула, сбежала со сцены, выскочила в коридор… Все подумали, что так и нужно, что это по сценарию. Но Ника знала – нет, это спонтанно. И на уроках с тихой Элькой случалось: вдруг заплачет и выскочит из класса… Ника спрашивала ее на перемене: «Что случилось?» «Ничего», – отвечала Элька, уже улыбаясь. Затихла песня, ушли со сцены – не торопясь, спускаясь по ступенькам по одной, – девчонки. Ушли, растворились в зале, как будто в будущем. На сцене осталась Геля Титова. Обняла мишку, которого Наташа передала ей, и прочитала стихи. Свои стихи. Геля их с десяти лет сочиняла.

Пятнадцать лет, шестнадцать лет,

Какие годы роковые.

И не спасут от разных бед

Родных глаза сторожевые.

Пятнадцать лет, шестнадцать лет,

И смех и боль, и грусть и радость…

Святая первая любовь

На эти годы доставалась.

В начале жизни жизнь сама

Бросала нас на дно измены.

Но как былинка ты вставал

И ждал от жизни перемены.

И шум дождя, и луч звезды

Будил в нас смутную тревогу.

Нам говорят, жизнь впереди.

А мы уже давно в дороге…

И снова они в родном классе. Объявили перерыв на пятнадцать минут перед дискотекой и банкетом.

– Ходим-бродим, – ворчал Кед, – в самом деле экскурсия. Когда главное-то начнется?

– Ты имеешь в виду дискач? – спросил Папуас.

– Я имею в виду шампанское, если нельзя покрепче! Ох, как же мне это стойло надоело! – с этими словами Кед ввалился в класс.

Вот это уже точно последний сбор. Больше в таком составе они никогда не соберутся. Никогда не говори «никогда»? Но ведь верно же! Одноклассники будут приезжать на встречи выпускников через год, через пять, через десять лет, но ведь не все. В разные годы – разные взрослые солидные люди. Кто-то толстый, кто-то тоненький… Кто-то бедный, кто-то богатый. Кого-то в Америку занесет, а кто-то на всю жизнь останется в родном городке. А всем составом уже никогда . Впрочем, и сейчас 11-й «В» уже не полный – Вадим и Вильгельм отчалили от школьного берега.

Расселись как-то странно. Классная Лилия села на стул в третьей колонке ногами в проход. Перед ней на столе – букет белых хризантем, который подарили ей признательные за дочку родители Наташи Кругловой. Наташа не отличница, она просто хорошая. Спокойный характер, на лице вечная доброжелательность. Ника удивлялась: как ей удается никогда не злиться? Родители думали, что это школа воспитала ее такой доброй, и благодарили классную. А классная Лилия родителей благодарила за хорошую ученицу.

Это так здорово, что последние три года Ника сидела с Наташей!

И классной своей Ника тоже была довольна.

Лилия Игнатьевна преподавала историю. Но она была близка ребятам больше даже не как преподаватель, а как товарищ. На всех вечерах и дискотеках – вместе с ними. Даже когда все учителя пили чаек, отделившись от учеников, классная Лилия не отделялась. Даже когда старшеклассникам хотелось, чтобы она ушла, она этого не замечала и оставалась с классом. Не для того, чтобы «присматривать», нет, ей хотелось с ними слиться, ей хотелось к ним в друзья. Она этого почти добилась!

Все вокруг учительницы расселись, некоторые – на столах, рядышком. Не урок же… Урокам конец! Девчонки тушь на ресницах подновляли, кто-то шариками баловался, как Елисейка. Карапуз перебегал от шарика к шарику и тискал те, до которых мог дотянуться. И пыхтел и надувал щеки, словно сам хотел превратиться в воздушный шар.

– Уже все знают, куда будут поступать? Отправили заявления в институты? – спросила классная, нюхая цветок. – Ох, люблю, как хризантемы пахнут!

Краткие ответы вразнобой: «Да», «Нет», «Да», «Нет».

– Поросята мои, только не огорчайтесь, если у кого-то не получится с институтом, – сказала классная. – Высшее образование – не главное в жизни. Иногда хороший рабочий важнее инженера. Смотрели же фильм «Москва слезам не верит». Помните Гошу? Без него ни один инженер не мог обойтись.

Аким помнил! Он смотрел.

– А по-вашему – что главное в жизни? – спросила Лада.

– Главное? – Лилия Игнатьевна помолчала, потеребила лепестки цветка, усиливая запах. – Может быть, знать, что вы от жизни хотите? – и сказала задорно: – Вот, Тимофей нам скажет про это!

– Что? – отозвался Тимошка. Чьей-то помадой он рисовал рожицу на окне.

– Ты что делаешь? – к нему подскочила Катя и отняла помаду. – Ты же мне помаду испортил. Все, гони десять баксов, дуралей!

– Пардон, Стрекалова. Сказать, что я хочу от жизни? Скажу! – Тимошка засмеялся. – Хочу, чтобы жизнь взяла меня за волосы и мордой – в счастье!

Народ одобрил, смеясь.

– Все этого хотят! – пробасил Митя Алешин.

– И я этого хочу для вас, поросята мои. – Классная Лилия решительно двинула букет в сторону от себя. – И вам счастья, и себе счастья, и маленькому братику Вероники – счастья с большой буквы. И еще – пусть вам все-все удается!

Когда уйдем со школьного двора

Под звуки нестареющего вальса,

Учитель нас проводит до угла… [9]

И смолкла. Дверь распахнулась. Вихрастый мальчишка-первоклассник нарисовался на пороге 11-го «В» и громко продекламировал:

Поступила телеграмма

От гиппопотама:

Он выпускников позвал

На прощальный школьный бал!

Малыш засмущался и убежал.

– Ну наконец-то, дискач! – воскликнул Кед, и все потянулись к выходу.

– А тебе-то зачем дискотека? – удивился Аким. – Ты же не танцуешь? Девушек не любишь, у тебя же сайт в компе: «Любви нет. Точка. Ру».

– На сайте? Каком сайте? Слышь, Зимка, у меня нет сайта.

– Нет? Значит, сделаешь.

– Да не нужен мне сайт!

– А дискач нужен?

Кетов, опередив всех, поскакал по лестнице в зал, где по краям стояли накрытые столы, а в середине был танцпол.

По дороге в зал Аким взял Нику за свободную руку. Другая уже была захвачена Елисейкой. Ника покраснела и тихонечко освободила свою руку из плена Кимкиной. Что это он вдруг – ни с того ни с сего? Аким отстал метра на два, не выпуская Нику из поля зрения. Широко шагнул и снова взял ее ладонь. И крепко сжал.

– Слушай, – сказал он, засмеявшись, – какой удалец твой братец. Лично я восхищался!

Ника покраснела. Хорошо ему говорить. А ей за Елисейку, нарушителя спокойствия, было стыдно.

– Клево смотритесь, – взглянул на троицу Тимофей Ганов и прищелкнул языком, – образцовая молодая семья.

Ника с Акимом переглянулись. Обоим стало приятно сравнение. Но рука Ники снова пошевелилась в Кимкиной ладони, желая сбежать. Не дали – Аким крепко держал. И так вдруг Никиной руке хорошо стало в руке парня, тепло и надежно. Девичья рука успокоилась, замерла.

– Правда? Ты так думаешь? Мы – семья? – задорно спросил Аким Тимошку и в упор посмотрел на Нику. – В таком случае ты – первый, кого я приглашаю на нашу свадьбу.

«Вот ненормальный», – ахнула про себя Ника и нахмурилась. Рука опять попыталась сбежать. А зачем он так? Это же неправда! Он смеется, наверно, над ней!

– Народ! У нас свадьба скоро! – заорал Тимофей, повернувшись к классу.

Ника покраснела, и ее рука вырвалась-таки на свободу.

Да что такое! Зимин просто ловец руки сегодня. Снова поймал.

– Я не совсем шучу, – прошептал, наклонившись к Никиному уху. – Я шучу, но я хочу, чтобы так было! – Он перегнулся через Нику и пощекотал Елисейку: – Утю-тю, тигренок!

Елисейке понравилось, он засмеялся. А потом громко зевнул. Малыш хотел спать. Хорошо, что еще не капризничал. Но скоро начнет. Если папа не объявится в ближайшие минуты, Нике придется уходить с братом домой.

Ника снова отняла руку. Кимка снова взял. И победил.

Все девчонки смотрели на них. Наташка, Геля, Вика – доброжелательно. Некоторые отводили взгляды, и Ника чувствовала: эти завидовали.

Сейчас Зимин и правда думал, что их свадьба не за горами. Что, женатики не учатся в институтах разве? А Ника плохая жена разве? Вон как заботится о младшем брате!

На лестнице семья Дымовых воссоединилась.

– А я вас ищу! – радостно объявил отец Ники детям. – Ах ты мой киндереныш золотой! – Он опустился перед Елисейкой на корточки и обнял его, оторвав от Ники. – Пошли домой, барабашка, не будем мешать сестрице веселиться.

– Бала… башка, – повторил Елисейка смешное слово, снова зевнул, глазки потер кулачками.

– Ты где был? – спросила Ника строгим учительским тоном.

– Встретил одноклассника, представляешь, дочь? Он сына провожает из школы. Сели, поговорили, молодость вспомнили.