Владислав Крапивин - Семь фунтов брамсельного ветра (фрагмент) Страница 17

Завтра утром обязательно пойду в библиотеку!

Галиот капитана Грея

1

Конечно, бессовестный жулик Павел Капитанов и не думал возвращать книгу!

Анна Григорьевна и Анна Константиновна смотрели на меня виновато, словно они сами зажилили несчастный "Фрегат". Наконец Анна Григорьевна предложила:

- Знаешь что, Женечка? Может быть, есть смысл тебе самой наведаться к этому мальчику? К сожалению, у нас нет возможности ходить по адресам, а ты можешь представиться, как член библиотечного актива...

- Да! Я схожу! И он у меня попляшет...

Я зашла домой, надела джинсы и майку с якорем (в таком костюме я чувствую себя уверенней, чем в любой другой одежде), сунула в карман монетку с "Перси Дугласом" - как талисман, для храбрости. И двинулась разоблачать похитителя и спасать книгу.

Павел Капитанов жил не так уж далеко от меня - в пяти троллейбусных остановках, на улице Лермонтова. Улица была заросшей старыми тополями, а нужный мне дом оказался похожим на наш - такой же старый, кирпичный, трехэтажный. Это почему-то слегка успокоило меня. Я подумала, что, может быть, незнакомый Пашка не злоумышленник, а просто растяпа и лентяй. Ну, я ему скажу...

Жил он - опять же, как и мы - на третьем этаже. На лестнице пахло мокрой известкой и керосином. Я позвонила в обшарпанную дверь с номером 11 над глазком.

"Наверняка никого нет дома..." Но дверь открылась почти стразу. Без всяких вопросов "кто там?" и "что надо?"

Я увидела белобрысого мальчишку моих лет (только пониже, конечно). В таких же, как у меня джинсах, в полосатой майке. В больших квадратных очках. Очки ничуть не делали мальчишку похожим на прилежного ученика, каких называют "ботаниками".

У него были крепкие скулы, вздернутый нос, потрескавшиеся губы, выгоревшие клочковатые брови. Будь он помладше, я решила бы, что совсем, как Гаврик из книжки "Белеет парус одинокий" (если, конечно, бывают "гаврики" в очках). Сквозь очки смотрели светло-серые глаза. Почти спокойные, только с капелькой тревожного интереса. Сейчас скажет: "Чё надо?" - подумала я.

- Я слушаю, - сказал очкастый "гаврик".

- Павел Капитанов - это ты?

- Это я...

- Тогда... может быть, разрешишь войти?

Он мизинцем двинул повыше очки.

- Сейчас подумаю... - (Вот нахал!) - Ладно, проходи. Беспорядок у меня, генеральная уборка... - И посторонился.

Я оказалась в комнатке с одним окошком. Действительно, кавардак. На полу валялись коробки, книги, мотки шпагата, плоскогубцы. Стулья были сдвинуты. На один из них Капитанов сел верхом, положил на спинку подбородок и стал вопросительно смотреть на меня.

Я почувствовала себя дура дурой. И разозлилась:

- Сразу к делу. Книга "Фрегат "Виола" у тебя?

Он помолчал секунды три и сказал:

- Садись.

Я села на край тахты со смятым пледом. В самом деле - он сидит, а я стоять должна?

- Ну так что с книгой?

Он опять тронул очки. Стал смотреть мимо меня.

- Я сразу понял, что ты из библиотечных помощниц...

- Правильно понял. А книга?

- Потерял.

"Так я и знала!"

- Как это потерял?

- Не все ли равно?.. Забыл на пляже, на Мельничном пруду. Вернулся, а ее уже нет...

Мы встретились глазами, но тут же он опять стал смотреть мимо. А я... не знала, что сказать. Глянула по сторонам. На стене висела физическая карта мира - большая, в четыре листа. Прямо на карту, в районе Атлантики была прибита некрашеная полка, но ней стояла пластмассовая модель четырехмачтового "Крузенштерна" - такие продаются в разобранном виде, надо собирать самому (мне пластмассовые модели не нравились, хотелось деревянную, как настоящий корабль).

Рядом с картой висел чертеж метровой ширины - тоже парусник, только старинный.

Кажется, галеон. Павел Капитанов (про себя я звала его уже просто Пашкой) повозился на стуле.

- Я сперва хотел деньги отдать, да по правилам надо в пятикратном размере, не наскрести. Тогда я решил, что отдам книги взамен. "Гарри Поттера", три тома. Мне их подарили зимой...

- Не жалко? - сказала я.

Он пожал плечами. Плечи, надо сказать, были крепкие, как у рыбацкого юнги.

Кажется, таких мальчишек у рыбаков-поморов назвали зуйками. "Зуёк"...

- Не знаю. Не очень жалко...

- А ты читал?

- Читал. Сперва интересно, а потом думаешь: зачем? Если бы я был волшебником, как эти, в книжке, то не стал бы тратить силы на всякую ерунду...

- Не на ерунду, а на борьбу со злом.

- Там зло какое-то придуманное...

Мы опять встретились глазами.

- Ты врешь, - сказала я. - Ты не терял книгу. Просто решил оставить себе.

Зуёк Пашка мигнул. Повозил кедами по половицам.

- Ну и что... Я же честно хочу заменить. Будет даже лучше. На "Поттера" вон какой спрос, а этот "Фрегат" в библиотеке пылился просто так, никому, кроме меня, не нужный. Напечатан пять лет назад, а все еще новенький... Знаешь что?!

- Что?

- Можно, я отдам "Гарри Поттера" тебе? А ты отнесешь в библиотеку. Скажешь, ну... что болею...

- А сам боишься?

Он опять повозился на стуле. Отвернулся к окну.

- Не боюсь, а... Если бы по правде потерял, то не боялся бы. А врать не охота...

- Вербуешь в сообщники?

Пашка Капитанов тяжело глянул сквозь очки.

- Мне показалось, ты с пониманием... Ладно, сам отнесу. Ты только не выдавай...

Ну, она же правда никому не нужна!

- Мне нужна! Я за ней все лето ходила в библиотеку! Как на дежурство!

Он смотрел с откровенным удивлением. Даже рот округлил (и я видела крепкие желтоватые зубы).

- Пашка, мы оба врали, - словно сдаваясь на милость победителя, сказала я (и сама не заметила, как вслух назвала его Пашкой; и он не обратил внимания). - Ты врал про книгу, а я про то, что библиотечная активистка. Просто мне нужен этот "Фрегат". Не меньше, чем тебе...

Он сперва насупился. Поморгал. Потом заулыбался.

- Так бы и сказала. Ты это... если хочешь, возьми и читай, сколько надо. А "Поттера" мы отдадим.

Он уже говорил "мы". Будто и правда сообщники. Но я-то помнила честные глаза Анны Григорьевны и Анны Константиновны.

- Знаешь, это будет все же свинство. Вдруг книга понадобится кому-то еще?

"Сейчас скажет: до чего сознательная, аж тошно!"

Пашка сказал:

- Что же делать?

- Слушай, а тебе эта книга обязательно в твердой корке нужна? Как фабричная?

- Вовсе нет! Мне - лишь бы читать...

- Тогда ведь можно сделать ксерокопию! Неужели не подумал?

- Еще как подумал! Одна страница - не меньше двух рублей. А их там четыреста сорок. Я, по-твоему, кто? Владелец газовых промыслов?

- Дай книгу мне. На несколько дней. У мамы на работе есть ксерокс. Я попрошу, чтобы сделали копии тебе и мне. А книгу отнесу в библиотеку сама, если ты... если тебе не хочется.

Последних слов он будто не слышал. А про копию спросил с сомнением:

- Бесплатно сделают?

- А что такого? У них там техника могучая.

Пашка слез со стула, разгреб на подоконнике груду газет и общих тетрадей, вытащил из нее плоскую тяжелую книгу с синей коркой. На корке белый фрегат под туго надутыми парусами. "Брамсельный ветер", - подумала я.

- Сейчас пакет найду... - Пашка достал из-под тахты полиэтиленовый пакет с маркой магазина "Гейзер", сунул книгу. - Вот, держи... А скоро будет готово?

- Ну... через несколько дней. Как сделают, сразу принесу, не бойся.

- А что, похоже, будто я боюсь? - усмехнулся он.

- Нет, но... Давай я оставлю тебе свой адрес. И телефон.

- Зачем? Я не думаю, что ты исчезнешь с книгой... Ты лучше скажи... это... как тебя зовут-то?

- Ой. Женя... Мезенцева. Или Женька... - ("Если ты - Пашка", - мысленно добавила я.)

Он кивнул.

- Морская фамилия. Был такой знаменитый капитан Мезенцев.

Я про капитана Мезенцева не слыхала (если не считать папы, но он же не моряк). И сказала в ответ:

- А у тебя тем более морская, дальше некуда.

Пашка кивнул снова: мол, само собой. И спросил:

- Ты сейчас прямо туда пойдешь, где ксерокс?

- Конечно! Чего время терять!

- Это где?

- На улице Восьмого марта, у Центрального рынка.

- Надо на трамвае. Деньги-то есть?

- У меня проездной.

- Пойдем, я покажу тебе короткую дорогу к остановке...

Мы зашагали через дворы с детскими горками и сохнущим бельем, через сквер с фонтанчиком, потом вдоль железных гаражей... Пашка был мне ростом до уха, но я ничуть не чувствовала себя более высокой. Раньше, если шла куда-нибудь рядом с мальчишками-одноклассниками, мне все казалось, будто я как воспитательница продленки с младшими учениками, а сейчас рост не играл никакой роли. Потому что с Пашкой мы - я понимала это - в чем-то одинаковые. А в чем-то он обстоятельней и рассудительней, чем я.

- Ты давно интересуешься корабельными делами?

- Всю жизнь, - сказал он как о самом обычном деле. - В два года нашел кусок пенопласта, воткнул карандаш, прицепил к нему клок газеты и сказал "карапь". Сам не помню, но родители говорят, что было так. Ну и с тех пор...

- А у меня это как когда. Волнами находит...

- Нет, на меня, как нашло один раз, так и осталось...