Золотая Грива - Юрий Францевич Курц Страница 17

Растёт Брат очень быстро. А быстрее всего растут у него ноги. Вскоре Горка, чуть пригнувшись, проходит у лосёнка под брюхом. За Горкой Брат ходит как верная собака, что ему очень нравится. Не по нраву Брат только бродячим псам. При встрече с ним они злобно лают, пытаются напасть. Горка собак не боится и разгоняет их камнями и палками.

Лосёнок разительно хорошеет. Рыжая шерсть вылазит окончательно, а вместо неё появляется блестящая темноватая. Сверху на шее обозначивается загривок.

– К зиме он уже станет настоящим лосем. Что же мы будем делать? – сокрушается баба Лина.

Дед Аким узнаёт, что в верховьях Хрусталинки создаётся лосиная ферма. Созванивается с кем надо. И как-то в дачном посёлке появляется грузовичок японской марки с двумя рабочими в сопровождении внедорожника, за рулём которого восседает начальник фермы, молодая женщина Аглая Ефимовна по прозвищу «Лосиная няня». Дед Аким и горка провожают лосёнка.

– Мы тебя будем навещать, – обещает Горка, обнимая его за шею.

Скворцы

В хорошем настроении просыпается Горка. Небо синее. Солнце яркое. В открытую форточку окна тянет запахом влажной земли.

Баба Лина в огороде мастерит лопатой грядки. Горка понимает – надо помочь, а с землёй возиться так не хочется! После минутной борьбы с ленью он заправляет постель и бежит на веранду.

– Доброе утро, ба! – кричит он с порога избы бодрым голосом, – помощь нужна?

– Доброе, Горушка! Спасибо, буду рада! Подходи после завтрака, он на столе.

Еда прикрыта широким льняным полотенцем. Под ним – варёные яйца, вазочки с творогом, сметаной и вареньем, оладушки и термосок с чаем – его Горка пьёт из монгольской чашки-пиалы без ручек, которую надо держать в ладонях. Тепло распространяется тогда по всему телу.

Горка спешит управиться с едой и бежит к бабушке. Она вручает Горке огородный снаряд: сапёрную солдатскую лопаточку, грабельки и перчатки. Он быстро втягивается в работу и чувствует, как она нравится всем мышцам тела: не тяготит усталость, хочется и хочется копать. Останавливается Горка только тогда, когда с глубокими вздохами и жалобами на старость, бабушка садится на кирпичные бордюры грядки.

К половине дня, когда бабушка с внуком заканчивают работу, появляется дед Аким.

– Уж не обессудьте, Алина Агаповна, но не мог удержаться… Очень уж хочется показать Егору Даниловичу. От дел ваших на время оторвать.

– О чём вы, Аким Акимыч?

– Несколько лет назад в тополиной рощице за Хрусталинкой появилось несколько пар скворцов. Представляете себе – скворцы в Забайкалье! Да ещё на нашем таёжном участке! Это же диво! Необычайное явление природы! – дед Аким восторженно вскидывает руки. – Птицы свили гнёзда, вывели и воспитали птенчиков и исчезли… И вот снова появились! Надо Егору Даниловичу посмотреть, а то вдруг опять пропадут! Что привлекает этих западных любителей тепла в наш холодный край? Ума не приложу! Надо поспрошать нынешних орнитологов. В годы моей работы такого не наблюдалось.

– Может быть, тишина? – предполагает хозяйка дома. – В западных-то областях её давным-давно нет. Рыба, как известно, ищет, где поглубже, а птица – где потише, – слегка переиначивает она известную пословицу.

– Истинно так, Алина Агаповна! Ну, забираю у вас внука? Идёмте, Егор Данилович.

Со скворцами Горка ранее никогда не встречался. Слышал только слово «скворечник» и видел эти простые птичьи домики на книжных рисунках.

– Выхожу утром во двор, глядь – большая чёрная птица сидит на электрических проводах. Подумал – галка. Пригляделся, ба – а – а, да неужели это скворец? По всему виду – он, – рассказывает дед Аким, семеня по-старчески ногами, – но чтобы убедиться, проследил куда он направил своё полёт. Оказывается – за Хрусталинку. Там в берёзовой рощице растут старые тополя с дуплами в стволах. Не поленился, пошёл и обнаружил десяток птичьих пар.

Последний раз я видел скворцов лет десять назад, и то на пролёте. Это же чудо, Егор Данилович! – вскидывает руки дед Аким, – скворцы начинают обживать наши леса и тайгу!

А Филипп Матвеевич сказывал, что зябликов недавно встречал. А? Каково?

Редко таким по-мальчишески открытым и весёлым видел Горка деда Акима, заряжался его задором и радостью открытия.

– Не только в нашей стране, Егор Данилович, но и вообще на всей планете остаётся всё меньше и меньше мест, где веками было спокойно, мир с чистой водой и свежим воздухом. Неразумный человек поганит и изничтожает землю. Гибнут животные и растения, травится вода, атмосфера. А земля тоже живая, ей трудно бороться с таким варварством. Кто ей поможет, кроме сознательного человека?

Чтобы попасть в берёзовую рощу, надо пройти по таёжной окраине.

– Крю-крю-крю, – звенит в воздухе. Потом более протяжно: – Кьюи-я, кьюи-я, кьюи-я.

– Это поёт желна, – улыбается дед Аким, – давайте послушаем.

Дед Аким водит окулярами бинокля по вершинам и корням деревьев. Минуты через три вдруг раздаётся басовитая трель.

– Как будто кто-то строчит из пулемёта, – удивляется Горка.

– Хорошее сравнение, Егор Данилович, молодец. Это желна и строчит. Он так призывает к себе подружку. Дотошные учёные записали такую трель на магнитофон, а потом прокрутили на пониженной скорости. Выяснилось, что каждая такая «очередь» состоит примерно из сорока выстрелов, длящихся всего две-три секунды.

– Любопытно!

Лаки, который с оглядками всегда бежит впереди, вдруг останавливается, замирает, поднимает голову и смотрит в глубину тайги.

– Он что-то чует.

Дед Аким крутит головой и тянет носом воздух.

– Вроде палёным пахнет. Вы не находите, Егор Данилович?

Три носа нюхают воздух.

– Да, – подтверждает Горка, – пахнет дымом. Что-то где-то горит.

– Сейчас пора таёжных пожаров. Надо посмотреть. Лаки, а ну вперёд!

Они идут по запаху, как по следу, сверяя свои шаги с лёгкой рысцой собаки.

Запах становится всё гуще. И вот выблескивается пламя. Горит небольшая еланька.

Дед Аким быстро сламливает несколько небольших сосновых веток, делает два веника. Один протягивает Горке.

– Давайте с двух сторон прихлопнем огонь.

Отава оказывается не очень густой и высокой: огонь ещё не смог набрать силы.

Через полчаса дед Аким и Горка справляются с пожаром. Местами они притаптывают мелкие угольки ногами. Им помогает Лаки: смешно топчется лапами.

Обнаруживается и виновник пожара – кем-то разведённый и не до конца затушенный костёр, вокруг которого валяются консервные банки и бутылки из-под водки.

– Привычная картина людской безответственности. Погуляли, всё вокруг захламили, получили удовольствие, и после них хоть трава не расти, – горько упрекает неизвестных дед Аким, – давайте-ка, Егор Данилович, соберём этот мусор.

К обиталищу скворцов приближаются осторожно, боясь спугнуть. Дед Аким приказывает Лаки двигаться рядом с собой. Скворцов немного – около десятка пар. И хотя они располагаются на ветках на расстоянии в десять метров, дед Аким приставляет к глазам бинокль.

– Ах, какие красавцы!

Смотрит и Горка. Птицы в чёрном оперении, а спинки блестят, как будто-то их помазали маслом. Скворцы не обращают внимания на незваных гостей. Все – в хлопотах по благоустройству своих жилищ, а это – старые, кем-то сделанные