Операция «Рождество», или Невероятное ограбление - Арне Линдму Страница 18

– Она ещё говорит, что ты положил это украшение ей в гроб, когда похоронил их здесь, в саду своего дома.

Грегор всхлипнул и вытер несколько слёз руками. Руки его немного тряслись.

– Т-тогда… т-тогда… это должно быть правдой…

– Да ладно! – вырвалось у Малика. – Она правильно угадала?

– Нет, она не могла всё просто угадать… Труде, моя дочь… она сейчас здесь?

– Да, здесь.

– М-можешь мне помочь… поговорить с ней? Я хотел бы ей сказать так много всего! Бесконечно много!

– Да, конечно! – сказала Эмма и улыбнулась. – Но она говорит, что сначала хочет найти Турбьёрна. Чтобы я могла помочь вам поговорить всем вместе, втроём.

– Да! Да, скажи «да». Подумать только, и малыш Турбьёрн…

Грегор взглянул на огромную подсвеченную ёлку.

– Эй ты, зелёная… считай, тебе повезло! В это Рождество я тебя не трону!

– Можно мы сходим за моим братом, пока ждём? – спросила Эмма. – Да, и за Каролине!

– Да сколько вас там! – воскликнул Грегор.

– Всего четверо. Честное слово!

– Пф. Ладно. Но если вы хотите кого-то привести сюда, мне придётся пойти с вами. Там ведь бродят мои тигры. В целом, они смирные, но на чужаков могут и напасть. Удивительно, как вам удалось их обхитрить и обойти.

– А, котики! Да они там спят.

– Они… Как ты сказала?!

Глава 26

Ночь тиха, ночь свята

Грегор Твист, погружённый в мысли, подбросил ещё одно полено в пламя камина.

Он нашёл ещё двух детей в лодке-доме у причала. Мальчика Лукаса и девочку Каролине, пострадавшую после падения в воду. По большей части она спала. Малик, второй мальчик, тоже уснул.

Несмотря на очень поздний час Лукас и его сестра Эмма боролись со сном изо всех сил, помогая Грегору в разговоре с Труде и малышом Турбьёрном!

Твист больше не сомневался – это и правда были они.

Они долго сидели, говорили в маленьком плавучем доме и вспоминали прошлое. Было очень уютно. Незнакомые Грегору дети нарядили дом на лодке украшениями, которые сделали сами. Они радовались всему, даже ниссе из втулки от туалетной бумаги, в то время как он год за годом выбрасывал миллионы крон на украшения, подарки и еду, только чтобы потом всё это уничтожить.

Грегор качал головой. Что же с ним такое случилось? Это ведь рехнуться можно…

У Труде и Турбьёрна всё было хорошо, хотя они, конечно, жалели его. Каждый Сочельник они приходили в гости и видели, как сильно он грустил и казнил себя, и не могли ему помочь. Труде хотела бы, чтобы остаток жизни он прожил добрее, а не как угрюмый, эгоистичный скряга. Да, она тоже там была…

В конце концов, брат и сестра уснули, ведь было уже почти утро.

Грегор вернулся в свой дом и сел с чашкой какао в каминной комнате. Сам он не мог уснуть – слишком много мыслей роилось у него в голове.

Он убрал сломанную металлическую пластину и смёл с пола пепел и куски разбитого ёлочного шара.

Разноцветные шары на ёлке теперь блестели в свете вновь зажжённых свечей, а из радиоприёмника доносились рождественские песни.

Он почувствовал что-то, чего не испытывал тридцать долгих лет… Старое, доброе праздничное настроение.

Грегор улыбнулся. В гостиной было уютно. Он нанял людей, украсивших её для него, чтобы он, как обычно, мог сжечь Рождество, но не в этот раз. В этом году всё останется: и украшения, и подарки, и еда, и ёлка, хотя подарки, может быть, заберут дети. Или он мог бы раздать их бедным?

Обычно он наливал себе кофе на кухне, работал или смотрел телевизор, держа в руках тарелку разогретых в микроволновке полуфабрикатов. У него никогда не было привычки жечь камин или просто сидеть здесь, потому что эта комната всегда навевала печальные воспоминания о пожаре, но, может, теперь всё будет иначе?

Подкинутое полено ярко разгорелось, и тепло от камина обволокло его мягкой периной.

Грегор вздохнул. Насколько он помнил, в доме всегда было холодно. Включались обычно только обогреватели в комнате с телевизором, спальне и кухне. Сколько там ещё комнат в доме, пятьдесят? Шестьдесят? Память не давала ответа… но они пустовали уже много лет. Никаких гостей, ничего. Холодное и одинокое жилище для такого же холодного и одинокого человека…

Он уселся в кресло и взял в руки кружку с горячим какао. Подул и сделал глоток. Ммм… вкус Рождества.

Грегор бросил взгляд на ёлку. Свечи мягко освещали комнату. Они бы могли гореть ещё много часов. Вот уже тридцать лет они догорали сами. Проснувшись, он находил на ковре и подарках ёлочные иголки и капли воска от свечей, но пожар так и не случился… ни разу с того самого дня.

Строго говоря, ему следовало сдать этих детей в полицию, но… они что-то в нём пробудили. Крошечный лучик света в серой и, в общем-то, безрадостной жизни. Может, пора было простить? Простить вломившихся к нему детей и простить себя за пожар?

В каминную комнату бесшумно вошёл белый тигр. Он зевнул и, потянувшись, уселся у ног Грегора.

Грегор почесал зверя за ухом, и тот замурлыкал.

– Ну здравствуй, Раджа. А где твой брат? Спит ещё?

Тигр уткнулся мордой Грегору в ладонь и замурлыкал ещё громче.

– Да уж, если бы эти детки нашли вашу с братом дверь, им не потребовалось бы крушить камин и окно. Ну да. Хорошо хоть дом не спалили. Мне нужно бы научиться смотреть на жизнь чуть более оптимистично, согласен?

Раджа замурлыкал громче прежнего.

Глава 27

Сочельник

Открыв глаза, Лукас зевнул и потянулся. Он уснул, сидя, на диване, а Эмма положила голову ему на колени.

Он испуганно огляделся. Что за…

На столе стояли большие чаши с булочками, миндальными тортами крансекаке, апельсинами, шоколадом и марципаном! Там же громоздились коробки с печеньем и всякой всячиной и ящик с праздничным лимонадом!

А у выхода высилась здоровенная башня подарков!

– Эмма, – сказал Лукас и встряхнул её.

Эмма открыла глаза и рывком села на диван.

– Юху! – закричала она. – Сочельник! – Она бросилась к Лукасу на шею и обняла его. – Наконец-то! Лучший день в году!

– Посмотри вокруг, – сказал Лукас.

Она ослабила объятия, повернулась и восторженно взвизгнула:

– Вышло так, как я и говорила! А вы мне не верили! Поглядим, что Малик скажет о том,