Мадлен Л`Энгл - Трещина во времени Страница 19

– Идем! – напомнила им Мэг. Сколько еще ей придется их подталкивать? – Давайте наконец найдем папу! Он мигом нам все объяснит!

Дети пошли дальше. Они миновали еще несколько кварталов, когда им начали попадаться люди, взрослые люди, а не дети: они ходили туда-сюда и даже пересекали улицы. Они не обращали на детей никакого внимания, внешне совершенно поглощенные своими делами. Несколько человек вошло в многоквартирные дома. Но большая часть направлялась туда же, куда и они. Люди выходили из боковых улочек и сворачивали в нужном направлении с таким автоматизмом, как будто слишком глубоко задумались, а путь был таким знакомым, что можно было не смотреть по сторонам.

Через некоторое время вместо многоквартирных домов вокруг них оказались здания, похожие на офисные: большие коробки из стекла и бетона с огромными входами. Сквозь широкие двери входили и выходили люди с портфелями.

Чарльз Уоллес приблизился к какой-то женщине и вежливо спросил:

– Извините, но вы не могли бы мне сказать… – но та едва удостоила малыша взглядом, даже не замедлив шага.

– Смотрите! – показала Мэг. Перед ними на другом краю обширной площади стояло непомерно большое здание. Такого гиганта они никогда не видели: оно было больше, чем Эмпайр Стейт Билдинг.

– Наверное, это он, – сказал Чарльз Уоллес. – Этот их ЦЕНТРАЛЬНЫЙ Мыслительный Центр или как там его. Пошли!

– Но если папа угодил в неприятности на этой планете, – вдруг всполошилась Мэг, – стоит ли нам туда соваться?

– Ну тогда расскажи, как ты собираешься его искать? – сердито осведомился Чарльз Уоллес.

– Во всяком случае я не собираюсь спрашивать именно там!

– А я разве предлагал о чем-то спрашивать? Но пока мы не узнаем хоть что-то об этом месте, у нас не будет никаких зацепок для поисков. И у меня предчувствие, что начинать надо оттуда. Если у тебя есть идеи получше моей – валяй, Мэг, выкладывай!

– Ох, вот упрямец! – раздраженно воскликнула Мэг. – Давай тогда как можно скорее покончим с этим твоим ЦЕНТРАЛЬНЫМ Мыслительным Центром!

– Похоже, тут шагу нельзя ступить без паспортов или еще каких-то документов, – напомнил Кельвин. – Это все равно как полететь из Америки в Европу. Те двое – и женщина, и мальчишка – считали очень важным, чтобы все документы были в порядке. А у нас даже бумаг нет, чтобы привести их в порядок!

– Если бы нам потребовались паспорта или что-то в этом роде, миссис Которая нас бы предупредила, – возразил Чарльз Уоллес.

– Так, а теперь послушай меня, друг вундеркинд, – сказал Кельвин, подбоченившись и глядя на малыша сверху вниз. – Я не меньше твоего полюбил этих трех старушек, однако это вовсе не гарантия того, что они знают абсолютно все.

– Но им известно гораздо больше, чем нам.

– Она просто развлекалась, – не сдавался Чарльз Уоллес. – Я уверен, что ей ничего не стоило превратиться в нормального человека, как ты или Мэг.

– Я бы на это не поставил, – покачал головой Кельвин. – А кроме того, эти люди только похожи на людей, если ты понимаешь, о чем я толкую. Готов поспорить на что угодно: они не такие, как мы, что-то из них напрочь выбили! Хотя на вид они, конечно, гораздо больше похожи на людей, чем те, кого мы видели на Уриэле.

– По-твоему, это роботы? – спросила Мэг.

– Нет, – качнул головой Чарльз Уоллес. – Тот мальчишка, который уронил мяч, вовсе не был роботом. Да и остальные тоже. Погодите, дайте послушать.

И они замерли, не двигаясь, в тени высокого офисного здания. Шесть двустворчатых дверей постоянно хлопали, открываясь и закрываясь, пока люди входили и выходили, входили и выходили, глядя прямо перед собой и не обращая на детей ни малейшего внимания. Чарльз Уоллес все еще прислушивался.

– Нет, они не роботы, – наконец решительно произнес он. – Я пока не уверен, что они такое , но только не роботы. Я могу расслышать их мысли. Правда, прочесть их невозможно, это просто какое-то пульсирование. Погодите, дайте еще попробую.

И снова вся троица замерла неподвижно. Двери так же размеренно открывались и закрывались, а напряженные люди спешили внутрь и наружу, внутрь и наружу, двигаясь какими-то рваными движениями, как персонажи старых немых фильмов. И вдруг неожиданно улица как-то разом обезлюдела. Снаружи осталось лишь несколько человек, и они заспешили, словно кинопленку запустили на большой скорости. Очень бледный мужчина в темном костюме внезапно посмотрел прямо на детей и воскликнул:

– Ай-яй-яй, я опаздываю! – и скрылся в дверях.

– Прямо как белый кролик! – нервно хихикнула Мэг.

– Я боюсь, – признался Чарльз Уоллес. – Я их совершенно не чувствую. Меня как будто от них закрыли.

– Нам надо найти папу… – завела свое Мэг.

– Мэг! – глаза Чарльза Уоллеса широко распахнулись от испуга. – Я даже не уверен, смогу ли его узнать! Он пропал так давно, я был совсем маленьким…

– Ты непременно его узнаешь! – горячо возразила ему Мэг. – А как же иначе? Точно так же, как тебе не надо на меня смотреть, чтобы узнать: ты ведь всегда можешь прислушаться, почувствовать меня…

– Да, – и Чарльз Уоллес с отчаянной решимостью стукнул маленьким кулачком по ладошке. – Тогда идем, навестим этот ЦЕНТРАЛЬНЫЙ Мыслительный Центр.

Кельвин схватил за руки обоих: Чарльза Уоллеса и Мэг.

– Помните, когда мы повстречались, вы спрашивали меня, как я попал в лес? И я сказал, что у меня было побуждение, предчувствие чего-то важного, которое должно случиться именно тогда и там?

– Да, конечно.

– Сейчас у меня опять появилось предчувствие. Оно не такое, как тогда, но все равно сильное. И оно говорит мне, что если мы войдем в это здание, то окажемся в смертельной опасности!

Глава 7 Человек с красными глазами

Мы и так знаем, что это опасно, – отмахнулся Чарльз Уоллес. – Миссис Что-такое нас предупреждала.

– Вот именно, предупреждала. А еще предупреждала о том, что тебе придется труднее, чем Мэг или мне, и нужно быть осторожным. Ты останешься здесь вдвоем с Мэг, приятель, а уж я сам пойду, все разнюхаю и расскажу вам.

– Нет, – твердо возразил Чарльз Уоллес. – Она велела нам держаться вместе. Ни в коем случае не ходить поодиночке.

– Это тебе она не велела ходить одному! Я здесь самый старший, а значит, это моя обязанность – идти первым.

– Нет, – вяло вымолвила Мэг. – Чарльз правильно говорит, Кел. Будем держаться вместе.

Представляешь, если ты не вернешься? Нам же все равно придется войти внутрь! Эх, да что там! Пойдем уже! Только давайте держаться за руки, если ты не против.

Так, держась за руки, они и пересекли площадь. Здание ЦЕНТРАЛЬНОГО Мыслительного Центра имело только одну гулкую бронзовую дверь, зато такую огромную, что она занимала не меньше двух этажей в высоту и целой комнаты в ширину.

– Нам что, просто надо постучаться и войти? – нервно хихикнула Мэг.

– На ней нет ни молотка, ни звонка, ни даже намека на ручку, – задумчиво рассуждал Кельвин, разглядывая полированную поверхность. – Может, есть другой способ туда попасть.

– Ну, постучать в любом случае не помешает, – заметил Чарльз Уоллес.

Он уже поднял руку, но не успел прикоснуться к двери, как та бесшумно отворилась: центральная часть ушла вверх, а две боковые – в стороны. Перед детьми зияло огромное фойе, отделанное полированным зеленым мрамором. Вдоль трех его стен тянулись мраморные скамьи. Люди сидели на них, как статуи. Зеленый оттенок мрамора переливался на их лицах, придавая им тошнотворный желчный вид. При звуке открывающейся двери все повернули головы, посмотрели на детей и равнодушно отвернулись.

– Идем, – сказал Чарльз, и они сделали шаг вперед, не размыкая рук. Стоило им оказаться внутри, и двери так же бесшумно закрылись у них за спиной. Мэг покосилась на Чарльза и Кельвина: теперь у них, как и у сидевших на скамьях, лица стали зелеными.

Дети подошли к четвертой, пустой стене. Мрамор был отполирован так гладко, что казался прозрачным: шагни в него, и пройдешь на ту сторону. Чарльз пощупал ее свободной рукой:

– Она твердая и холодная, как лед.

– Ух, – невольно вырвалось у Кельвина, тоже прикоснувшегося к стене.

У Мэг одна рука была занята рукой Чарльза, другая – Кельвина, и у нее даже мысли не возникло повторить их опыт.

– Давайте попробуем кого-нибудь расспросить, – и Чарльз повел всех к одной из скамеек. – Хм… Вы не могли бы нам объяснить, какая здесь принята процедура? – обратился он к ближнему мужчине. Все мужчины в фойе были одеты в неразличимые деловые костюмы, и хотя лица у них были такие же разные, как у людей на Земле, все же в них угадывалась какая-то ненормальная одинаковость.