Арабелла - Мария Закрученко Страница 19

– Планировать надо будущее! Жить надо в реальном мире!

Она знает, каков этот реальный мир на самом деле. В прошлом году она не провалилась на вступительных. Наоборот, у неё, как всегда, все были пятёрки. Но когда села отвечать перед комиссией на собеседовании, случайно увидела список, в котором галочкой были отмечены фамилии поступивших. Она вышла первая, а результаты уже были. И её фамилия галочкой отмечена не была. Позже, когда она рыдала в холле над этим списком, кто-то из той же группы поступающих сказал ей, что у тех, кто не ходил на платные подготовительные курсы в универ, шансов никаких. Десять человек на место. Я думала, Анька попробует защищаться, подаст апелляцию, докажет, как это было нечестно! Но вместо этого она устроилась на работу и весь год ходит туда, на платные курсы. Теперь поступит сто пудов.

У меня лицо опять горит, как тогда, когда она сказала: «Это ненадолго. Скоро всё закончится». Это она должна была позаботиться о нас. Чтобы я не боялась прийти в фандом без карточек, чтобы Анька могла переводить «Гарри Поттера»! Это её обязанность, она – взрослая.

– Разве не для того идут в институты, получают образование, чтобы делать потом что хочется? Жить так, как хочется?

– Вот что вам в школе рассказывают, значит?

– Нет, нам говорят, что мы будем лузерами со справками, если не поступим в институт.

– М-да, ничего не изменилось…

– Я не понимаю только зачем.

– Что зачем?

– Зачем учиться тому, что не интересно? В школе у нас как бы выбора нет, но потом выбирать можно! И передумать, и выбрать снова. Научиться чему-нибудь другому. Это как… приключение.

– Какая же ты…

В детстве вот с этих слов начинались наши серьёзные ссоры, до драк. Сейчас она меня назовёт как-то, и я сорвусь. Всегда срываюсь. Это инстинкт.

– Маленькая ещё.

Это не обидно, но странно, что Анька даже не попыталась спорить – сразу перешла на личности. Я правда хочу знать её мнение, она ведь такая умная, уже разобралась в этой… реальной жизни. Я не хочу, чтобы она на меня обижалась, только не сегодня, и поэтому спрашиваю первое, что в голову пришло:

– Ань, ты помнишь, как мы маленькие ездили на природу? У костра песни пели?

– Ты не можешь этого помнить, – уверенно говорит сестра. – Невозможно. Ты была совсем кульком.

– Значит, ездили?

– Было время. Какие-то бардовские фестивали, походы. Через реку, на холмы. Я мало что помню с того времени. Помню, в костёр однажды наступила.

Шрам на пятке, конечно! Вогнутая лунка. Часто вижу его утром, когда собираюсь в школу и Анькины ноги торчат из-под одеяла. Так привыкла к нему, никогда бы не подумала, что когда-то у Аньки его не было.

– Я помню, – продолжает, задумавшись. – Ты всегда была такая молчаливая и серьёзная. В туалет ходила как по расписанию! Я всё время была недовольна – идти устала, по телику соскучилась… А ты норм. Прямо как ещё один рюкзак, только иногда издающий звуки. Никаких проблем родителям!

– Папа был с нами?

Я думала, спросить это сейчас можно, ведь Анька сама упомянула «родителей», множественное число. Но сестра меняется в лице… Неужели она правда хочет быть на неё похожей?

– Нет. Не был. Хватит об этом. Делай уроки.

Вот так. Мы снова просто не будем об этом говорить, как будто ничего не случилось. В этой квартире только я знаю, что вода на самом деле солёная. Но мне нельзя говорить это вслух. Когда Анька отлучается в туалет, я в один прыжок вытаскиваю телефон и ставлю на зарядку. Потом она возвращается к своим крестражам, а я утыкаюсь в учебник, но в голову лезут слова и музыка, которую я слушала весь день, и тема параграфа пролетает мимо.

✎

Понедельник наступает неизбежный, как смерть.

На тренировке я опять срываюсь с перекладины ровно в том же месте, где в прошлый раз. Но зато мы вдоволь набегались. Под музыку я бежала бы ещё и ещё, но будильник сигналит к возвращению. Дома обвожу в календаре в кружочек второй день тренировок, пока не знаю зачем. Будет, типа, «до» и «после», хотя я и не знаю, что будет в «после». Может, стану такой сильной, что смогу этим навалять. Люблю считать по календарю. Например, сколько ещё дней до конца школы. Сначала всегда кажется – так много, что хочется плакать от бессилия. Но теперь, когда я могу дотянуться до тебя мыслями, когда думаю, что всё скоро закончится и я пойду слушать музыку и гулять с тобой, – это помогает переживать день, делает его не напрасным.

Гляжу на парту со знакомыми трещинками краски и «наскальной живописью» (есть и мои отпечатки), на одноклассников, на сегодняшнее число на доске, и накатывает дежавю. Словно попала в параллельный мир, где всё такое же, но отличается в мелочах. Может, я и правда угодила в параллельную реальность? Нет, просто я – совсем другой человек. Не я садилась за эту самую парту в прошлую пятницу. Я Арабелла. Никогда не буду отзываться на старое имя. Даже если оно звучит так громко.

– Те, кого я сейчас назвала, имеют все шансы остаться на осень.

По классу прокатывается робкий шёпот ужаса, перерастающий в стон. Холод прожигает мне внутренности. Если сейчас спросят, мне конец. В тетради после «Домашняя работа» остался след всего одной неправильно решённой задачи.

– Тихо! Контрольная работа на следующей неделе – ваш последний шанс! Да, это тебя касается!

Я резко отворачиваюсь, потому что поднимала глаза посмотреть, откуда идёт звук, и ответа не ожидала.

– Не трогайте её, Анмихална. Она и так страдает! – заявляет одна из этих.

– Влюбилась! – громко шепчет вторая, словно какое-нибудь проклятье.

– Точно втюрилась! – орёт третья. – Гляньте, как покраснела!

– А твой принц сам к тебе из канализации выползает или ты лезешь к нему?

– Он сам! Она же в люке застрянет!

Если бы эти были страшными и тупыми – такими, как я про себя их называю: Тварь, Сучка, Уродина, – у меня тогда было бы преимущество. Но сволочное обличье обманчиво. Тварь – рыба мечты, выступает за школу по плаванию. Её бросают в воду, а она оттуда с золотом выплывает. И на суше как рыба в воде. Руку скрутит так, что не вырвешься. Сучка все олимпиады по математике щёлкает, как семки за школой. Мне её с первого класса ставят в пример. Учись! Будь как она. Будь сучкой. Но я