Валерий Гусев - Миллион в копилке Страница 2

Глава II

Мы ее найдем!

Наши родители ушли в гости. К своим родителям.

Алешка уселся списывать домашнее задание с тетрадки одноклассника - настоящего отличника, а я разобрал наш магнитофон, нашел в нем неисправность и пытался снова его собрать…

Родители все не возвращались, Алешка сопел над тетрадкой, магнитофон никак не хотел собираться. И я даже обрадовался, когда в прихожей отчаянно затрезвонил звонок.

Сразу было ясно, что пришел Санек из соседнего подъезда, Лешкин ровесник. Всегда расстегнутый и взъерошенный, суматошный такой пацан, с которым вечно что-то происходит. Рядом с ним на площадке стояла девочка с красивой вежливой собакой. Она склонила голову к плечу и протянула мне лапу. Собака, конечно, а не девочка.

Это были Лена с Нордом. Мы их немного знали, они из дома напротив.

– Дим, - сразу же спросил Санек, не здороваясь, - ваш отец дома?

– Нет. А зачем он тебе?

– Ну… это… Он ведь в милиции работает, да?

– В Интерполе, - важно уточнил возникший за моей спиной Алешка.

– Тем более! - почему-то обрадовался Санек. - Нам очень нужна его помощь! У нас одна ценная вещь пропала.

– Галоша, что ли? - спросил Алешка, внимательно глядя на его ноги.

– Сам ты галоша! - вспыхнул Санек. - «Гречанка»!

– Тогда вы правильно пришли, - не обиделся Алешка. - Папа по своей работе сотрудничает с иностранцами.

– Его сейчас нет, - сказал я. - Подождите, если хотите.

– Только галошу снимите, - хмыкнул Алешка.

И мы пошли в нашу комнату, а собака Норд, не раздумывая, - на кухню.

Я снова уселся за сборку магнитофона, а Лешка (лишь бы уроками не заниматься) стал строить из себя следователя.

– И что за «Гречанка» у вас пропала? Молодая или старая?

– Старая, - ответила Лена. - Две тысячи лет.

– Заблудилась по старости, - с пониманием кивнул Алешка, и вдруг до него дошло: - Сколько-сколько?

Мне тоже стало интересно, тем более что упрямый магнитофон мне уже вот так надоел.

– Давайте я все по порядку расскажу, - сказала Лена. - «Гречанка» - это очень древняя греческая монета. Очень ценная. У дедушки она осталась одна из всей его коллекции. Это его единственная радость…

– А остальные радости где? - спросил Алешка.

– Их украли в прошлом году. А эту монету воры не взяли - она такая старая на вид, что даже на монету не похожа. Вроде медной шайбочки…

– Дедушка сильно переживает? - спросил я.

– Он еще не знает об этом. А если узнает - не переживет. У него после этой кражи сердце очень слабое.

– Но ведь если мы обратимся к отцу, - сообразил я, - то твой дедушка все узнает. Отец же должен с ним поговорить, выяснить все обстоятельства…

– А как же быть? - растерялся Санек и, виновато посмотрев на Лену, рассказал нам, как исчезла монета.

– Мы сами ее отберем у этого продавца, - решительно заявил Алешка.

– А если у него ее уже нет? - возразил я. - Если он и вправду кому-нибудь на сдачу ее отдал?

– Врет он, - уверенно сказал Алешка. - Кто ее возьмет-то, такую старую медную шайбочку?

– Я тоже думаю, - сказала Лена, - что он сразу все сообразил, когда мы к нему за монетой пришли.

– А чего тогда сидеть-то? - вскочил мой младший братец. - Пошли к нему, пока он вашу «Гречанку» еще не продал. Баксов за сто!

Для Алешки сто баксов - запредельная сумма, дальше нее его мечты никогда не устремлялись.

Лена посмотрела на него, как будто была втрое старше и вдвое умнее, и печально сказала:

– Дедушка говорил, что «Гречанка» стоит миллион баксов.

Алешка в изумлении плюхнулся на стул, будто его ноги не удержали:

– Ни фига себе!

– Да он ее нипочем не отдаст! - добавил и Санек. - Загонит кому-нибудь.

Лена совсем сникла.

– Но ведь продавец об этом и не догадывается, - постарался я ее успокоить. - О такой ценности монеты.

– А какая мне разница, - вздохнула Лена, - за сколько он ее кому-нибудь продаст? За тыщу баксов или за три рубля…

Действительно…

– Вот! - опять вскочил Алешка. - Вот! Раз он ей цену не знает, значит, у кого-нибудь будет спрашивать, у знатока. Чтобы не прогадать.

– Ну и что?

Алешка фыркнул на мою несообразительность, как рассерженный кот на горячее молоко:

– Раз будет спрашивать - значит, монета у него. И он будет искать, кому ее толкнуть подороже, так?

– Так… - Мне самому стало неудобно за свою тупость. А у Алешки все просто получалось.

– Мы его выследим, а потом все папе расскажем! Как он на него нагрянет со своим Интерполом! И все! Миллион снова в кармане! У Ленкиного дедушки.

Вообще-то, мысль, как иногда говорит папа, не очень глубокая, но достаточно здравая.

И Санек ее подхватил:

– Ленк, я во всем виноват! И я тебе обещаю приложить все свои усилия, знания и опыт, чтобы вернуть драгоценную реликвию твоему дедушке!

Красиво сказал, торжественно. Наверное, где-то слышал или в книге прочитал.

Тут с кухни пришел Норд, облизываясь и помахивая хвостом.

– Он у вас что-то стащил, - испугалась Лена.

– Что у нас стащишь? - с интонацией, очень похожей на мамину, возразил Алешка. - У нас в доме всяких реликвий нет… Одни долги…

Лена улыбнулась:

– Он что-нибудь съедобное стащил. Со стола.

– И съедобного ничего не было, - заметил я. - Все в холодильнике.

– Ну хватит вам болтать, - поднялся Санек. - Пошли скорее к киоску. А то он скоро уйдет.

– Пошли, - сказал я, сгребая несобранный магнитофон в кучу. - Только к киоску мы с Алешкой подойдем, чтобы внимание не привлекать. Вас он уже хорошо приметил и будет осторожничать. А нас что ему опасаться, пацаны как пацаны.

– Это как сказать, - с угрозой произнес Алешка. - А ты, Санек, вообще не ходи. Ты в одной галоше слишком приметный. И удрать не сумеешь, если придется.

Санек так круто запротестовал, что нам пришлось отыскать для него старые Алешкины кроссовки.

– Не потеряй, - сказал ему Алешка, - шнурки покрепче завяжи.

И мы пошли «на дело».

На улице уже было совсем темно. Только фонари немного светили и окна в домах, да иногда машины своими фарами мелькали.

Не доходя до киоска, Лена с Нордом и Санек зашли за ржавую «ракушку» и затаились. А мы с Алешкой пошли дальше на разведку.

Киоск был самый обычный, стоял в ряду точно таких же, с одним, до боли знакомым набором жвачек, пива и сигарет. Но немного от других отличался: в нем находился миллион долларов. Правда, не все об этом еще знали.

Киоск уже закрывался. Витрина его еще светилась изнутри, но с прилавка продавец уже убирал выставленные на него образцы товара и привязанную за веревку открывалку для пивных бутылок.

Денег у нас почти не было, хватило только на шоколадку. Пока продавец, ворча на нас за позднюю покупку, рылся в коробках, я прочитал и постарался запомнить висевшую за стеклом бумажку вроде визитной карточки: «Продавец Козлов В.А., к.э.н.».

– «КЭН», - шепнул мне Алешка, - это кличка у него такая, да?

Не успел я ответить, как у киоска остановилась машина и из нее вышел толстый, носатый такой дядька с чемоданом средних размеров и постучал в дверь киоска:

– Виталик! Открывай, дорогой! - Голос его был добродушный, но повелительный, как у хозяина. Который собаку к ноге зовет.

– Секундочку, - вежливо отозвался Виталик, - обслужу молодого человека. - Протянул мне шоколадку и захлопнул окошко.

Потом отпер дверь и впустил носатого мужчину.

– Заходите, Гурген Ашотыч. Я уже закрываю.

– Мог бы и не спешить, подольше поработать. Как выручка?…

На этих словах дверь захлопнулась. И больше мы ничего полезного не услышали. Да и в услышанных фразах никакой ценной информации не содержалось.

Я попробовал хотя бы разглядеть что-нибудь в щелочку в окошке, но она была очень узкая и прямо за ней стояла бутылка с «Пепси», закрывая обзор. Мелькнули только руки, укладывающие в чемодан средних размеров пачки денег - выручку. Чемодан уже был набит ими доверху.

– Во всяком случае, - сказал я Алешке, - мы уже знаем его фамилию.

– Ага, - подхватил он. - И кличку подпольную. Кэн!

Я не стал его разочаровывать и не сказал, что «подпольные клички» на видном и людном месте вроде киоска не вывешивают. Но и у меня это загадочное слово «кэн» не выходило из головы.

– Теперь так, - скомандовал Алешка. - Проследим за ним до его дома, узнаем, где он живет, и установим за ним наружное наблюдение.

Это он от папы, который иногда рассказывает нам кое-что о своей работе, нахватался терминологии.

Мы отошли немного в сторону и стали ждать, делая вид, что распечатываем шоколадку.

Ждать пришлось недолго, но утомительно. Потому что все время приходилось грозить кулаком Саньку, который то и дело высовывался, подглядывая, из-за ракушки.

Но вот в киоске погас свет и его обитатели вышли наружу. Носатый Гурген уложил в машину чемодан с деньгами и стал усаживаться сам. А Кэн Козлов угодливо придерживал дверцу и жалобно просил:

– Гурген Ашотович, можно меня Раиска с утра подменит? В поликлинику надо зайти.