Борис Раевский - У нас на дворе (рассказы) Страница 2

Володька даже плюнул с досады.

Почему-то вспомнилась знаменитая Кешкина история с заиканием. Как-то Кешка вдруг стал заикаться. Выйдет в классе к доске и так тягуче выдавливает из себя слова, - у учителей прямо терпение лопается. Ставят ему пятерку или четверку и сажают на место, прослушав лишь начало ответа. Ребята стали бродить за ним на переменах:

- Кеш, а Кеш, научи...

Вскоре в классе появились еще два заики. И тогда обман, конечно, раскрылся...

"Трепач. Трепачом и умрет", - сердито подумал Володька.

Он шел, стараясь держаться возле трамвайных путей: а вдруг появится какой-нибудь заблудившийся вагон? Из ремонта. Или грузовой. Или учебный. Или по особому заданию. Но трамваев не было, ни грузовых, ни учебных, ни по особому заданию...

Только изредка мелькал зеленый глазок такси, но на него Володька не обращал внимания. Не привык он - на такси. И, главное, денег не было.

Больше часа, наверно, торопливо шагал Володька по пустынному ночному городу. Вот и улица Красной Конницы.

Володька оживился. Быстро отыскал знакомый дом. Но ворота были заперты. Висела тяжелая цепь с замком.

Потряс цепь - может, откроется? Может, так повешена, "для страху". Нет, ворота скрипели, но не отворялись.

Вдруг сзади раздался голос:

- Ну, чего трясешь-то? Не груша...

Это был дворник.

- Ишь приспичило! В чужой дом. Середи ночи, - ворчал он. - К кому?

- Мне, дяденька, к Кешке. В сорок вторую...

- А чего там забыл?

"Начинается", - подумал Володька, вспоминая свой разговор с милиционером, и сказал:

- Нужно.

Дворник хмуро посмотрел на него:

- Жидко врешь, малец. Кешка-то на даче.

- Все равно нужно, - пробормотал Володька.

- Дуй-ка отсюда подобру-поздорову, - сказал дворник. - Не то свистну участкового. Много вас тута шастает, шантрапы. А украдут чего - кто в ответе? Дворник в ответе!

Повернулся и зашагал прочь.

"Так, - подумал Володька. - Так... Выходит, зря через весь город топал? Не говорить же ему про плитку? И все равно не поверит..."

Он снова потрогал цепь на воротах. Неужели так и уйти?

Вспомнил, что Кешкин двор - проходной. Осторожно, чтобы не попасться на глаза дворнику, пробрался ко вторым воротам. Тьфу, черт! Тоже на замке!

Огляделся. Ворота невысокие. Железные перекладины, завитушки... В переулке никого... Э, была не была!

Стараясь не шуметь, Володька полез на ворота. Они раскачивались, скрипели.

"Увидит кто, - примет за вора", - думал Володька, но лез.

Вот он уже наверху. Перекинул тело. Повис... Отпустил руки и шлепнулся на камни.

"Порядок!"

Украдкой пересек двор.

Взбежал по лестнице на третий этаж, позвонил в сорок вторую квартиру.

Тишина.

Опять позвонил. Еще и еще. Звон стоял такой, даже на лестнице слышно. Но по-прежнему никто не открывал.

"Весело", - подумал Володька. Что есть сил забарабанил кулаками в дверь. Тишина.

Усталый Володька сел на ступеньку. Вот история!

Вдруг дверь открылась. Выглянул пожилой мужчина в трусах.

- Ну, чего? Чего грохаешь-то? Чего ломишься? - лениво гудел он, поглаживая рукой волосатую грудь. - Стряслось что?

Приглядевшись, узнал Володьку:

- А Кешки, между прочим, нет.

Володька кивнул, вошел в прихожую. Ох, как здесь тепло! И пахнет чем-то очень вкусным. Жареной картошкой, что ли? Интересно, кто это ночью жарит картошку?

Прислонившись к стене, Володька рассказал заспанному жильцу, зачем пришел.

Как ни странно, тот нисколько не встревожился. Или он еще не совсем проснулся? Или характер такой - непробиваемый.

- Пока не сгорели, - зевая, сказал он. - Авось и не сгорим.

Вдвоем они подошли к запертой Кешкиной комнате. Жилец приблизил нос к замочной скважине. Нет, дымом не пахло.

Володька тоже понюхал. Нет, не пахнет.

- Ложная тревога, - сказал жилец. - Пошли досыпать. У меня как раз диван простаивает.

- Спасибо, - Володька покачал головой. - Я немножко посижу. А потом домой. Мамаша, знаете, заволнуется...

- А то - ночуй, - сказал жилец.

- Нет, спасибо.

- Ну смотри, дверь хорошенько захлопни...

Жилец ушел. Володька принес из кухни табуретку, поставил ее возле Кешкиной двери, сел, притулившись в угол. Хорошо в теплом коридоре! Володьку сразу разморило.

Но вдруг ему показалось, что потянуло гарью. Наклонился к щели между дверью и косяком. Нет, не пахнет.

"А может, сейчас нет, а через час загорится? - подумал Володька. - Не пойду домой. Покараулю у двери. Если что, - сразу всех разбужу".

Честно говоря, главное было не в этом. Главное - очень не хотелось опять тащиться ночью через весь город. Ноги ныли. Голова была тяжелая.

"Чуть свет позвоню нашим. Из автомата. - подумал Володька. - А ночью они же спят. Значит, не волнуются".

Он устроился поудобнее на табуретке. Задремал. Во сне дергался, что-то бормотал. Приснилась ему раскаленная добела плитка. Вот загорелся стол, обои, занавески. Дым валит столбом, густой, черный...

Володька открыл глаза. В коридоре было по-прежнему тихо, мерцала лампочка под потолком, гарью не пахло.

"Хорош караульщик! - разозлился Володька. - Так вся квартира сгорит, пока я дрыхну".

Но голова сама опускалась на грудь.

"Засну, - устало подумал он. - Факт, засну".

И тут его осенило. Взял табурет, поставил его к электросчетчику, влез и выкрутил пробку. Лампочка сразу потухла.

"Значит, и плитка, если включена, тоже погасла".

В темноте Володька слез с табурета, на ощупь переставил его опять к Кешкиной двери, уселся поудобней и сразу заснул.

...Проснулся он внезапно. Кто-то гулко бил его прямо в голову. Как в барабан. Володька вскочил. Грохот продолжался. Тут только Володька сообразил, что это на лестнице дубасят в дверь.

- Кого еще леший носит? - услышал Володька.

По темному коридору, чиркая спички, пробирался все тот же пожилой жилец в трусах. Вероятно, в квартире больше никого не было: лето, все разъехались.

- Еще и свет испортился, - зевая, бормотал волосатый жилец. - Вот напасть! И спичка последняя. Одно к одному...

Дрожащий огонек погас.

Володька в темноте пробрался на помощь мужчине. Нащупал замок, открыл.

Кешка! Это был Кешка! Бледный, взлохмаченный.

- Здрасте, пожалуйста! - сказал жилец. - У вас что? Пионерский сбор? Ежели еще кто заявится, сами отворяйте.

И, перебирая руками по стене, ушел.

- Я звонил-звонил. Ни черта! Вот - колошматить стал, - сказал Кешка.

- А! - Володька кивнул. - Это я пробку вывинтил...

Оставив входную дверь открытой, чтобы с лестницы проникал свет, Кешка подошел к своей комнате. Ключ в темноте все не попадал в скважину. Наконец мальчики вошли в комнату.

В окно уже струился рассвет. Кешка бросился к столу. Вот плитка. Не включена!..

- Так, - сказал Володька. - Так... По уху тебе съездить, что ли?

Он устало опустился на стул. Мельком глянул на большие стенные часы: четверть седьмого.

- Это что? Стоят?

- Нет, - сказал Кешка. - Правильно. Четверть седьмого.

- А чего же ты в такую рань? Значит, поездом часов в пять выехал?

- Ага! - Кешка насупился. - Видишь, Володь... Я, по чести говоря, сомневался... Думал, не побежишь ты ночью...

- Это почему же? Что я - трус?

- Нет, видишь ли, - замялся Кешка. - В общем, моя бабушка, знаешь, как меня зовет? "Бадья с горохом"! Ты, говорит, внучек, вечно тарахтишь, как бадья с горохом. А балаболкам веры нет, - он смущенно потер подбородок. Вот я всю ночь и не спал, а чуть свет - на поезд...

Володька засмеялся:

- А бабушка у тебя толковая!

Кешка тоже засмеялся:

- Еще какая! Я тебе про нее сейчас такой случай расскажу! Только вот разденусь и пробку вверну.

Кешка вышел. Когда он вернулся, Володька сидел у стола, положив голову на руки. Он спал.

АЛЬКА, МИЛЫЙ АЛЬКА

Мальчишки, стоя у школы, косо поглядывали на них.

Восемь здоровенных дядек сгрудились неподалеку, возле реки, и о чем-то возбужденно говорят. Вроде бы и не пьяные, а перебивают друг друга, хватают за лацканы пиджаков, хохочут. И это средь белого дня, когда все взрослые на работе?!

Особенно поражало ребят, что один из этих мужчин был в военном мундире с двумя крупными звездами на погоне рядом со змеей, поднявшей плоскую голову над чашей. Значит, подполковник медицинской службы. А тоже суетится, машет руками, смеется, и остальные семеро зовут его просто Сашкой. Ничего себе Сашка!

Подполковник был коренастый, огромная массивная голова, лоб круто нависал над глазами. Руки у него тоже большие, с крупными, как фасолины, плоскими ногтями.

Городок этот маленький, мальчишки знали всех жителей. Ну, если кого и не знали, то хоть видели не раз. А этих восьмерых - никогда.

Еще больше удивились мальчишки, когда подполковник сходил в школу, принес лопату и все восемь дядек стали по очереди копать яму около одного из тополей.

Здесь над рекой стояли три тополя. Высоко на крутом берегу. Все ветры обдували их. Такие пейзажи любят изображать декораторы: эти три тополя тоже выглядели чуть театрально, пожалуй, слишком красиво.