Николай Вагнер - Старый горшок Страница 2

Луллу она наградила доброй затрещиной, а так как он никогда ни от кого не получал такого милого подарка во все пять лет своей жизни, то тотчас же перестал плакать и задумался.

Потом Розхен наклонилась к горшку - любопытство пересилило горе: она начала жадно рыться в copy... Cop был самый простой и обыкновенный. В нем она нашла длинную, большую булавку, простую, бронзовую, позеленевшую, с большой стразой. Где же счастье? Неужели в этом copy или в этой старой подошве от изношенного башмака? Или в этих щепках? Или в этой соли, которая была смешана с сором? Нет, все это было из рук вон. Это все была очевидная, злая насмешка, и Розхен расплакалась, а Луллу исподлобья смотрел на нее. В первый раз в жизни он со злобой смотрел на мать и думал:

- А могу я ей дать затрещину или нет?..

И вот все теперь для Розхен стало совсем другое. Домик, который прежде был так хорош, теперь стал тесен. Стены его оказались кривыми, пол в щелях, столы и скамьи тяжелыми, стулья неуклюжими. Маленький садик стал похож на огород с дрянными яблоньками, и потом этот несносный аист, который постоянно кричит на крыше и не дает спать по ночам!

- И этот Луллу, гадкий, своенравный, избалованный мальчишка, которому и на свет не следовало бы родиться... И зачем я родила его, и все на свете так гадко! - И Розхен горько плакала... А этот Жан!..

И с ним она должна жить до самой смерти!.. Увалень, мужик, который только и знает, что работает, да лезет целоваться с нею и говорит так противно: "Милая Роза моей жизни!.."

А Жан как раз вошел в это время, совсем некстати. Видно, был тяжел на помине. Разумеется, он тотчас же бросился к милой, доброй Розхен, начал расспрашивать... но она так взглянула на него и так толкнула, эта постоянно милая и добрая Розхен, что Жан отошел от нее, сам не свой...

И все это наделал старый разбитый горшок! Ну, не глупо ли устроено все на свете? Сами посудите!..

Разумеется, во всем была виновата бабушка, и уж ей-то всего более досталось от Розхен, - этой коварной, хитрой бабушке, которая посмеялась над ней, как над маленьким ребенком... О! если бы только она ее увидала.

И бабушка не заставила долго ждать себя.

Она пришла и застала свою милую Розхен в слезах над разбитым горшком. Она посмотрела на нее и... расхохоталась.

Это превосходило всякое терпенье. Розхен вскочила. Она всхлипывала и только могла сказать: "Горшок... счастье мое... все дрянь!.."

Бабушка очень храбро обняла ее, поцеловала, и Розхен точно обрадовалась этому случаю. Она припала к груди старой бабушки и долго рыдала, как ребенок...

- Ну! - сказала, наконец бабушка, - теперь будет. Поплакала, и будет. Послушай, что я тебе скажу. Ведь ты была счастлива целых шесть лет?

- Да, была, благодаря твоему гадкому горшку!

- Ну! благодаря моему гадкому горшку и всей дряни, которая в нем была. Но если этот горшок разбился, разве что-нибудь изменилось от этого?

- Жить в таком тесном, дрянном домишке!.. - говорила сквозь слезы Розхен.

- Да! Но ведь ты жила в нем вместе с твоим милым Жаном.

- Хорош милый! Нечего сказать. Глупый увалень!

- А! а! Но ведь ты вышла за этого глупого увальня. Ты любила его?.. А теперь больше не любишь, потому что старый горшок разбился... Ну, хорошо! И Жан тебя не любит. Он найдет добрую, умную жену, которая его оценит...

- Кого это?! - вскричала Розхен и выпрямилась. А слезы ее и все горе совсем улетели...

- Что тебе за дело? Ты его не любишь, а без любви нельзя жить... Пусть же он будет счастлив!

А Жан стоял тут же, опустив голову и сложив руки. Он смотрел на Розхен такими грустными, растерянными глазами, как будто хотел сказать: что мне за дело до всех старых горшков, пусть их всех черт перебьет, только бы цела и крепка была наша любовь.

И Розхен вдруг стало совестно перед Жаном и досадно на себя, и жаль его, этого доброго Жана.

А бабушка еще более подтолкнула ее.

- Ведь он добр, - сказала она, - этот твой глупый увалень Жан.

Розхен взглянула на него, как маленький ребенок, который капризничает.

- Добр, - призналась она шепотом и сама улыбнулась доброй улыбкой.

- Потом, он честен и правдив, твой Жан, - продолжала бабушка. - Он никогда не солжет и никого ни в чем не обманет... этот глупый увалень. А главное, он любил тебя с детства и будет любить до старости... и чего бы он только для тебя ни сделал, на что бы ни решился, чтобы только ты была счастлива... Еще и то рассуди...

Но Розхен уже больше ни о чем не хотела и не могла рассуждать; она бросилась как сумасшедшая, так что стул, который попался ей на дороге, полетел на пол, она бросилась на шею к Жану, и они обнялись крепко, поцеловались, как после свадьбы, и слезы их смешались.

И для Розхен вдруг стало все ясно: он добр, честен, любит меня... Что мне за дело до всего на свете... все это мелочь... И все хорошо, когда есть любовь: она лучше всего на свете!

- Что же это такое, бабушка?.. - вскричала она.

- Что такое!

- Да твой горшок... ведь это глупость! Зачем ты мне его принесла?

- А зачем же ты верила в эту глупость, и притом целых шесть лет? Или у тебя ума недоставало сразу понять, в чем лежит твое счастье?

И Розхен засмеялась - и еще раз поцеловала Жана.

- А может быть, ты захочешь знать, - спросила бабушка, - что лежало в разбитом горшке? Это я могу тебе рассказать, и может быть, ты найдешь в этом что-нибудь поучительное, хотя там и лежали дрянные мелочи, но ведь из мелочей складываются все крупные вещи.

- Бабушка! это сказка? - спросил Луллу, который был охотник до всех бабушкиных сказок.

- Сказка, старая, глупая сказка.

- Ну, послушаем! - сказал он и подмостился на стул.

- Послушаем, - сказала и Розхен и уселась вместе с Жаном на один стул. Какие славные, удобные, широкие стулья! - сказала она и крепко обняла Жана.

А бабушка вытащила толстый шерстяной чулок, надела большие очки и принялась вязать и рассказывать.

- "Давно еще, - начала она, - при моей прабабке жили муж с женой, и очень хорошо жили. Раз мужу вздумалось подарить жене очень хорошенькую булавку с красивой стразой.

- Как! - вскричала жена. - Разве ты не знаешь, что булавку нельзя дарить, что мы наверное поссоримся?!

- Охота тебе верить во всякие глупые предрассудки.

- А?! ты это знал, ты нарочно хотел со мной поссориться, ты нарочно подарил мне эту гадкую булавку... - И она бросила ее на пол.

- Как! ты бросаешь на пол мой подарок, тебе дороже глупый предрассудок! Ты после этого дура!

И они поссорились, да так основательно, что всю жизнь грызлись, как кошка с собакой".

- Вот тебе одна история. Теперь слушай другую. "Жили-были двое друзей. Раз они протянули друг другу руки через порог. Один сказал: я верю, а другой сказал: а я не верю! И тотчас же между ними поднялся такой порог, которого уж никакими судьбами нельзя было перешагнуть. Только после их смерти этот порог сгнил и рассыпался в мелкие щепочки. Ну, эти щепочки я собрала и положила к тебе в горшок. Ведь это очень любопытно!"

Третья история очень длинна и похожа на сказку. "Жили-были два башмака, и прескверно жили. Когда башмачник сделал один из них, то башмак сказал:

- Вот я первый, значит, я старше.

- Ну, нет! - сказал другой башмак. - Ты левый, а я правый, значит, я старше, - и они поссорились, да так основательно, что всю жизнь свою не могли смотреть друг на друга, а смотрели в разные стороны. При том оба башмака попали к очень злой женщине, которая имела привычку вставать левой ногой с постели. Она каждый день бранилась и колотила своего мужа как раз левым башмаком по правой щеке. Поэтому самому башмак скоро износился. Подошва его отпала, и выбросили ее на задний двор. "Вот это отличная вещь", - сказал маленький мальчишка и схватил эту подошву.

- "Да! - это хорошая вещь, - закричал другой мальчик, - потому что она моя!" - И они вцепились сперва в старую подошву, а потом друг другу в волоса. На крик их прибежали матери разнимать их и тоже вцепились друг другу в волоса. Прибежали отцы, тетки, шурины, свояки, сбежалась вся деревня. Начался шум и гам. Только к вечеру догадались идти в мировой суд. В мировом суде все перессорились, и пришлось всем жаловаться в главный суд. Но когда и в главном суде все перессорились, то советники донесли об этом деле, "о старой подошве", королю. Он рассказал о нем своей жене, старой королеве.

- Вот видишь, - сказал он, - правая сторона всегда будет права!..

- А! - вскричала она. - Это ты намекаешь на то, что я сижу на троне по левую руку и держусь левой стороны... - Помилуй! - вскричал король. - Я просто говорю о старой подошве! - Как! ты меня называешь старой подошвой?!.. Помилуй!.. - Нечего миловать. Я довольно от тебя натерпелась. Это выше всякого терпения! - И она тотчас же отправилась в другое королевство, к другому королю, своему брату. Брат тотчас же принял сторону сестры, и два короля подрались, да так крепко, что в полгода оба перебили полкоролевства. И все это из-за старой подошвы, которая лежала в каком-то старом архиве за тридевятью печатями. Но все-таки я ее добыла оттуда и положила тебе в горшок... Да, это очень интересная сказка, а впрочем, загляни в историю, может быть, ты найдешь там что-нибудь похожее. Ведь мы ее плохо знаем, нашу отечественную историю!