Кейт Андерсенн - Сказки и зарисовки Страница 2

– Что ты нарисовал мне, мой друг?.. – она стала более разговорчивой за это время. – Ты вдохнул в меня смысл жизни! – и выражаться изысканнее. Но я был раздавлен. Она не нашла ничего и… остановилась потерянно. – Что это значит?.. – обратилась она к звездам упавшим голосом.

Сзади раздались шаги. Как и в день моей первой встречи с Мохым, она подпрыгнула, и, словно дикая кошка, встала в оборонительную позицию.

– Кто здесь?!

– Я… – ага, голос Стивена! Я притаился от радостного восторга.

Его встретил резкий сноп света из фонаря.

– Кто ты?!

Стивен потерял на пару мгновений дар речи, зрения и движений от парализации светом. Мохым этот эффект прекрасно знала и собиралась бежать. Но… в закоченевшей руке Стивена был зажат неоконченный рисунок.

– Ты… художник? – осторожно спросила Мохым, опуская фонарик. Стивен уже пришел в себя.

– Да, – он посмотрел на листок с замешательством и спрятал его в карман.

– Так… это ты?.. – все еще с недоверием проговорила бродяжка. – А я… карандаш купила… – нерешительно показала она… моего преемника.

Лицо Стивена просветлело., хоть луч фонаря давно уже потух.

– Я мечтал увидеть тебя, – он протянул руку, открыто улыбаясь. – Меня зовут Стивен.

– А я Мохым.

– Мохым?..

Она усмехнулась, как умела.

– Мохым значит приключение.

Ну, и так началось. Стивен нашел приключения, а Мохым нашла дом. А я… нашел тебя, мой слушатель дорогой.

Библиотека ДНК

* * *

Всё началось с генетики. Опять Андре получил выговор от учителя.

– Ну? Что же ты молчишь? Андре, я тебя спрашиваю, – говорил ректор университета, поправляя очки…

Двойка!

* * *

Андре сидел, подперев руками голову, и смотрел в окно. На улице была весна. Цвели яблони, укутавшись в розоватый мягкий мех душистых цветов. Клёны выпустили маленькие клейкие почки, доверчиво греясь под ласковым солнышком. Сквозь чёрную землю пробивала себе дорогу молодая травка, спеша приблизиться к голубому небу, по которому плыли белые кораблики из далёких стран. В ослепительной голубизне исполняли свои брачные танцы голуби, недавно вернувшиеся с севера.

Скоро надо идти к профессору. Что ему сказать?..

* * *

Профессору уже много лет. Но, несмотря на это, он казался ещё молодым и подвижным для своих лет. Семнадцать лет назад этот учёный взял под свою опеку шустрого четырехлетнего мальчишку, которого и воспитывал следующие четырнадцать лет. Теперь Андре жил в общежитии университета, самостоятельно, уже три года, но всё равно в назначенное время, каждый день приходил к доброму профессору. Тот всегда с радостью принимал своего подопечного, рассказывал о своих научных достижениях, спрашивал об успехах своего ученика и прививал ему любовь к естественным наукам. Поэтому теперь понятно, почему Андре боялся рассказать о генетике. Самому-то ему было безразлична эта наука, так как этот студент Биологического университета не видел практического применения получаемым знаниям. Будет буря…

* * *

– Здравствуйте, профессор, – сказал Андре, смущённо комкая в руках кепку. – Я…

– А, Андре! – воскликнул обитатель комнаты, копошащийся среди колб. – Входи скорее, я достиг этого! Я увековечил своё имя!

Андре, лишённый возможности что-либо сказать, шагнул вглубь комнаты и тоже нагнулся над колбами. В них кипели различные жидкости. Вверх летели мелкие горячие капельки. Потом вспыхнуло пламя так неожиданно, что Андре отпрянул.

– Пустяки, – сказал радостный профессор. – Я нашёл новый химический реактив! Он не подчиняется никаким правилам, у него будет моё имя!

Профессор, в восторге размахивая руками, ходил по комнате. Наконец первый восторг прошел, и он заметил смущённый вид своего подопечного.

– Ну, давай, рассказывай. Что опять случилось? Снова не поладил с анатомией? Бывает. Выкладывай.

Слушал профессор с вниманием. Он уже несколько привык к таким рассказам, но, узнав, что на этот раз крах потерпела его любимая генетика, вскочил и стал ходить по комнате.

Андре с тревогой смотрел за движениями бодрого старика. Тот, наконец, снова сел.

– Ну, какое наказание тебе придумать, несносный мальчишка? – в глазах его плясали весёлые искорки, но голос звучал строго. – Наверное, уменьшу тебя, да и кину в просторы собственной генетики! Именно этого ты и заслуживаешь. Учи его, учи, а он двойки получает. Но ради своего открытия я прощу тебя в этот раз. Но учти, – и профессор погрозил пальцем, – это последний раз! Я не шучу.

* * *

Андре шёл по улице. Апрель встречал его повсюду. И в сиянии неба, и в весёлых песнях птиц, и в маленьких весенних лужицах. Радость сквозила везде: в больших раскрытых глазах природы, в серо-зелёных глазах юноши. Профессор его простил!

* * *

Генетика… Кто придумал эту нудную науку? Нет, решительно, она не для Андре.

Андре сидел под одеялом и читал книгу «Генетика человека», которую ему всучил профессор. «Чтоб выучил»! А разве выучишь её за одну ночь?

Юноша посмотрел на часы. Без пяти час. К семи в университет. Пора бы ложиться. И книга легла на паркет…

* * *

…Найти свою библиотеку ДНК. Эта мысль сверлила в мозгу Андре. Да, вдруг, ни с того, ни с сего он уменьшился, а профессор засмеялся и сказал:

– Вот теперь ты изучишь свою генетику вдоль и поперёк!

И юноша отправился на поиски ДНК. Сегодня вечером он прочитал в «Генетике», что там содержатся нужные сведения. А как попасть внутрь себя?

Идея! Если залезть в кашу, можно на ложке, как на лифте залезть в рот, а там уж посмотрим.

С трудом юноша залез на тарелку (как раз к завтраку поспел!), надеясь оглядеться. Но не тут-то было! Словно по льду, он съехал по эмали тарелки, тщетно, но отчаянно пытаясь притормозить, делая крутые виражи. С размаху студент пятого курса влетел в овсянку и безнадёжно в ней застрял. Фу, какая она была вязкая!

В таком положении из-за генетики! Стоило вот это ради неё плавать в каше… Ах, как нелепо! Ну, теперь-то, после этих жертв он найдёт эту библиотеку и покончит с генетикой.

Опять неудача! Он не доел кашу. И, так же, как и всегда поступал Андре, он не помыл посуду и, не залив тарелку водой, ушёл в университет.

«Ну, погоди, я тебе это припомню», – подумал Андре, забывая, что он поступил так, как всегда поступал он сам.

В томительном плену прошло всё время занятий. Наконец хлопнула дверь. Он вернулся! Сейчас будет мыть посуду. Но нет, он сел читать книгу.

«Ах ты…»

Ну, вот он и включил воду. К сожалению, каша засохла за пять часов, или сколько там прошло. Андре стоило неимоверных усилий уворачиваться от струй воды, мочалки и ещё и освобождаться из липких объятий каши. Наконец он был свободен и очутился в стремительном потоке мутной воды. Вокруг плавали амёбы, инфузории, эвглены.

Энергично рассекая воду, Андре подплыл к ближайшей из них и, чуть не захлёбываясь, шепнул:

– Довези меня, пожалуйста, к суше.

Смешно шевеля ресничками, инфузория взяла Андре на прицеп.

– Спасибо тебе, инфузория, – сказал юноша, пожимая её «руку».

– Всегда с удовольствием. Только откуда ты такой смешной мальчик с пальчик? – и. смеясь, инфузория-туфелька скрылась в пучине вод.

В ожидании обеда Андре провалялся в сени половников. Вовремя успев прыгнуть в суп и подняв кучу брызг, он едва не сварился. Благо, ложка сразу подняла новоявленного мальчика с пальчик в рот. Андре удовлетворённо вздохнул. Задача №1 выполнена.

Но и тут не до отдыха. Юноша очутился среди огромных молотил – зубов, которые грозили размельчить его в мельчайшие кусочки. Андре метнулся в сторону и полетел вниз, как оказалось, в пищевод, уменьшаясь до микроскопических размеров…

Андре выскочил из пищевода и попал в жидкую цитоплазму. Вдалеке он увидел стены какого-то города. Это был город Клетка, один из миллионов таких городов.

В цитоплазме плавали рибосомы в маленьких лодочках.

– Эй! – крикнул Андре, надеясь, что его заметят, и подвезут. Но рибосомы испуганно поглядели на него и, повернув свои лодчонки к городу, поспешно скрылись из виду.

Андре остался один. Опять один, в этой незнакомой среде. Эх, почему он не учил биологию вовремя! И он направился к берегу.

Вверху летали маленькие шарики – молекулы. Завидев юношу, быстро плывущего по цитоплазме, они стремительно понеслись к Клетке, постоянно сталкиваясь. Сыпались искры, и свет не исчезал.

Цитоплазма рассекалась с трудом. Наконец Андре достиг берега, вконец измученный. Но и тут его ждала преграда. На берегу возвышалась неприступная высокая стена – мембрана.

К мембране нельзя было подступиться. Ни справа, ни слева – стена… Клетку вполне можно было назвать городом укреплённым.

Что было делать? Андре уже порядком устал. Он стал оплывать Клетку вокруг, с надеждой думая о входе в город. Но его не было. Только сероватые стены до неба и безбрежная цитоплазма. Вскоре юноша был уже убеждён – В мембране щелей не имеется.