Элла и магия вереска - Геза Шварц Страница 2

для неё это выглядело так, словно Элла пытается разговаривать с воздухом. С тех пор она считала её чокнутой и каждый раз досаждала, как только представлялась такая возможность. До летних каникул Эллу это не особо раздражало, потому что рядом была её лучшая подруга Ханна. Но она уехала на юг Германии к отцу, и Элле теперь приходилось справляться одной. А она и правда была одна. Кто же захочет дружить с ненормальной?

– Давай, поговори немного вон с тем деревом, – крикнула ей Фридерика. – Оно наверняка сможет многое тебе рассказать. Уверена, оно видело уже множество таких же сумасшедших, как ты!

Как по команде подружки Фридерики затянули:

– Элла свихну-улась! Элла свихну-улась!

Элла не могла больше сдерживаться. В ярости она повернулась к ним:

– Дерево точно смогло бы сказать что-нибудь более умное, чем ты, – ведь это несложно!

Она увидела, что лицо Фридерики покрывается пятнами гнева, отчего становится ещё краснее, чем было.

Затем развернулась и побежала.

– От кого ты убегаешь? – закричала Фридерика ей вслед. – Ты что, боишься злобных троллей в лесу? Вот, прихвати для них каштанов! В подарок!

Элла предпочла бы разъярённого Фридолина, чем толпу этих визжащих девчонок, которые бежали следом. Ядра каштанов со свистом пролетали мимо. Один из них больно ударил её по затылку. Наконец Элла добралась до маленького жёлтого домика, открыла садовую калитку, пронеслась по гравийной дорожке и с грохотом закрыла за собой входную дверь.

Девочку тут же окутало успокаивающее тепло родного дома. Снаружи о входную дверь глухо стукнули каштаны, а затем воцарилась тишина. Элла совсем запыхалась и пощупала шишку, которая выросла на затылке. Она была просто счастлива, что удалось сбежать от Фридерики, и её подружек, и всего того, что ещё бродило там, на улице, и отчаянно усложняло ей жизнь. Здесь, внутри, были только родители и она. И сейчас девочка могла…

Хр-р-р-ря-яясь!

Она так сильно испугалась, что даже отпрыгнула от двери. И только затем выдохнула. Одно было ясно: не только тролли умели громко шуметь. В искусстве поднимания шума папы от них ничуть не отставали.

Элла направилась прямиком к рабочему кабинету отца.

– Кабинет – это звучит солидно, – любил повторять он. То есть это что-то важное и серьёзное. Но вот само помещение на самом деле выглядело совсем не солидно и далеко не серьёзно. Повсюду вперемешку друг с другом стояли музыкальные инструменты, листы с нотами валялись на полу в полнейшем беспорядке, а посреди всего этого хаоса перед барабаном сидел её папа Эдгар с растрёпанными волосами и что-то писал на листе бумаги. Когда Элла вошла в дверь, половицы старого дома скрипнули. Отец поднял на неё глаза, затем сдвинул обратно на нос маленькие круглые очки:

– А ты сегодня рано!

Девочка плюхнулась в старое кресло, сидя в котором часто с самого раннего детства наблюдала за репетициями папы. Он был музыкантом и играл в группе. Кроме того, работал учителем музыки – это и было причиной того, что в их маленьком жёлтом домике постоянно что-то хряскало и бумкало.

– Ага, – сказала Элла. – Я бежала. А ты теперь работаешь на полу?

Отец провёл рукой по волосам.

– Сегодня я, похоже, ещё более рассеянный, чем обычно. Все мои карандаши странным образом куда-то подевались, и одной барабанной палочки не хватает. А этот огрызок карандаша я нашёл в футляре от скрипки, можешь себе представить?

– Похоже, всё дело в возрасте, – ответила Элла. Отец улыбнулся.

– Наверное, ты права.

Тут его взгляд стал изучающим, и девочка поняла, что потирает затылок, сама того не замечая.

– Фридерика Ужасная? – спросил он.

Элла кивнула. Эдгар был прекрасно осведомлён обо всех её проблемах с одноклассниками и даже о причинах, которые привели к такой ситуации. «Раньше я тоже мог видеть волшебных существ, – говорил он иногда. – Но постепенно разучился. Некоторые говорят, что это и есть взросление». Произнося эти слова, он всегда выглядел немного расстроенным.

Элла рассказала ему о произошедшем и горестно вздохнула. В такие дни, как сегодня, она готова была отдать что угодно, только чтобы стать взрослой.

– Мы можем сделать рогатку для каштанов, – ободряюще сказал отец. – Спорим, если Фридерика снова будет шататься у нашего дома, то на её спине появится парочка синяков.

Элла устало улыбнулась:

– Классная идея, но я как-нибудь сама разберусь. Скоро уже выходные, надеюсь, хоть тогда она оставит меня в покое.

Честно говоря, в это не особо верилось, но со своими проблемами всё же хотелось справиться самостоятельно. Хотя Элла и понятия не имела, как это у неё должно было получиться. Что она могла сделать против Фридерики и её подружек из гандбольной команды?

– Кстати, о покое или, скорее, его отсутствии, – сказал отец. – К нам заходила твоя тётушка. Эту картину она нарисовала для нас с мамой. А тебе в подарок она принесла этот восхитительный куст. Честно, я не могу выбрать, что из всего этого выглядит ужаснее.

– Ох, – выдохнула Элла. Картина представляла собой мешанину из красок. Скорее всего, на ней должен был быть изображён помидор. Или слон в балетной пачке. Точнее было сказать сложно, но Элла отчётливо представила себе тётушку Карлотту, усердно работающую над картиной: сиреневые локоны, забранные вверх кисточкой для рисования, как заколкой, пятна краски на щеках и вдохновлённая улыбка на лице. Карлотта была художницей и стремилась изображать всё как можно более реалистично. Для этих целей она тащила в квартиру всевозможные природные материалы. Это уже привело к тому, что однажды у неё дома произошло нашествие муравьёв, а в ванную как-то ночью нанёс визит жук-олень.

Вместе с этим она постоянно пыталась сделать дом своего брата немного уютнее. Например, она разом прислала ему ни много ни мало, а целых двенадцать соляных ламп: они должны были сделать воздух в доме лучше и превратить гостиную в оазис здоровья. Ну или вот этот куст вереска, который стоял перед картиной и выглядел весьма потрёпанным и печальным.

– Она сама его выкопала, можешь себе представить? – Отец Эллы смотрел на несчастное растение со смесью жалости и растерянности. – Собственноручно, да ещё и там, где это запрещено! И всё для того, чтобы преподнести его тебе в подарок. Да, он нуждается в некоторой заботе, но разве он не прекрасен? Прямо так мне и сказала, представляешь? Но намерения у неё по крайней мере были хорошие, а это ли не самое главное? Во всяком случае, я от всей души поблагодарил её от твоего лица.

Элла посмотрела на растрёпанный куст, в жизни которого явно бывали дни и получше. Если говорить начистоту, выглядел он так же, как