Шторм по имени Френки - Никола Скиннер Страница 2

Но они не были практичными людьми.

– Мне захотелось написать шторм, – говорил папа. – Постоять внутри него. Увидеть все его краски.

Папа часто такое говорил. Он был художником. Помешанным на красках. Зарабатывал он тем, что рисовал портреты домашних животных. Любых – чешуйчатых, мохнатых, симпатичных и страшненьких. Если вы могли позволить себе выложить 275 фунтов за изображение вашего питомца размером девять на двенадцать дюймов (без рамки), то папа, именуемый также Даги Рипли, или

был к вашим услугам.

А в свободное время он писал море.

– Мне никогда не удастся изобразить море таким, каким я вижу его в своей голове, – говорил он нам, мне и Бёрди, моей шестилетней сестрёнке.

– Зачем тогда рисовать? – спрашивали мы.

В ответ он загадочно улыбался своей кривой улыбкой.

– Меня тянет к нему, – произносил он наконец. – Сопротивляться невозможно.

Что это означало, непонятно.

А про маму даже не спрашивайте. Она была беременна уже почти девять месяцев в тот день, когда поднялся шторм. Лучше б она сидела на диване и жаловалась на отёкшие ноги, как все нормальные беременные женщины. Она могла бы сказать: «Нет, Даглас Рипли, мы не пойдём на пляж в разгар урагана ни за какие коврижки! Отвези меня в ближайший роддом, чтобы я спокойно родила этого младенца, и включи радио, потому что это, по-видимому, очень важно».

Но она поступила иначе.

– Мне надоело сидеть в четырёх стенах, Френки, и я решила, что морской воздух пойдёт и мне, и тебе на пользу. До родов оставалась ещё целая неделя, так что нечего так на меня смотреть.

Вот что они с собой не взяли:

1. Телефон;

2. Машину;

3. Что-то практичное, на тот случай если у одного из них начнутся роды.

А вот что они взяли:

а. Изъеденное молью одеяло для пикника;

б. Мамину любимую коралловую губную помаду;

в. Папин мольберт с красками.

В общем, как и следовало ожидать, у мамы начались схватки, как только они добрались до галечного пляжа у пристани. Кроме них, там не было ни души, потому что был январь. И шторм. А у нормальных людей есть мозги.

Очень скоро маму и папу осенило, что рожать меня придётся прямо на старом одеяле для пикника. Так что они просто швырнули его на жёсткую неровную гальку и стали надеяться на лучшее. Что полностью противоречит рекомендациям Национальной службы здравоохранения, особенно пункту под названием «Подходящие места для родов».

Медсёстры не спеленали меня в мягкую больничную простынку и не ворковали надо мной умилённо. Вместо этого меня завернули в сырой худи, и над моей головой пронзительно кричали чайки. А в довершение всего я открыла рот в поисках молока, но вместо него получила солёные брызги. Вот так я впервые попробовала жизнь на вкус:

я полной грудью вдохнула ШТОРМ.

Как считала мама, это и определило мой характер – навсегда.

– В тот миг ты изменилась, – говорила она. – Я своими глазами видела, как шторм охватил тебя внезапно, словно лихорадка. Ты сжала крошечный кулачок и возмущённо закричала прямо в небо, будто соревновалась, кто громче, – и улыбка кораллового цвета мелькала на её губах, словно рыбка, блеснувшая в воде. – Иногда мне кажется, что частичка того шторма так и поселилась внутри тебя.

Затем она неспешно направлялась в кабинет, задержавшись на пути, чтобы приготовить себе сотую чашку кофе за день. И вдруг, когда я уже надеялась, что на этот раз пронесёт, она говорила:

– Кстати, не забудь вынести мусор.

Вот так я и родилась.

А теперь я напомню вам один неизбежный факт, связанный с рождением любого человека. Можно дожить до 101 года, добиться оглушительного успеха, покорить все вершины и обзавестись толпами поклонников, но как бы ты ни жил и чем бы ни занимался, история твоей жизни закончится смертью.

Твоей смертью.

Вот такие пироги. Все человеческие истории заканчиваются более-менее одинаково. На последней странице. Где написано «конец».

Но, поскольку ты уже мёртв, то вряд ли ты узнаешь, чем дело кончилось.

Хотя бывают исключения.

3

Жужжание

В то Рождество – наше последнее Рождество – я сама себя не узнавала. Меня переполняли дикие эмоции, настроение не поддавалось никакому контролю. Я хлопала дверьми и рыдала по самым неподходящим поводам.

– Гормоны, – вздыхая, говорила мама папе, когда думала, что меня нет поблизости.

О гормонах я уже слышала. Правда, плохо представляла себе, на что они похожи, но подозревала, что они плохие. Словно крошечные чёрные монстры с крылышками, которые трепыхаются где-то внутри меня. Как гигантское осиное гнездо, которое мы обнаружили когда-то в стене, в комнате Бёрди.

Вот я и думаю, может, между мной и моими гормонами тоже всего лишь тонкая стенка. И если снять с меня кожу, то глубоко в костях я увижу злобное, пульсирующее гнездо, и все мои слова превратятся в жужжание,

Я часто слышала и другие слова: вспыльчивая, своенравная, капризная, несдержанная, слишком строптивая для одиннадцатилетней. Их писали в моём школьном дневнике. Произносили на родительских собраниях. Говорили в мой адрес так часто, что они крепко засели у меня в голове.

Я ни в коем случае не оправдываюсь сейчас, просто рассказываю. Для полноты картины, так сказать.

Наступил последний день рождественских каникул. Я была в мамином кабинете. Разговаривала по телефону со своей лучшей подругой Айви.

– Придёшь сегодня в «Краболовку»? – спросила она.

«Краболовкой» назывался новый ресторан у пристани. Внутри я ещё не была, но слышала хорошие отзывы. Вся деревня восхищалась их чизкейком с белым шоколадом. Айви говорила, он тает во рту.

Теа Трабвелл тоже так считала.

Теа Трабвелл ходила за нами, как приклеенная, всю четверть. По ней было видно, что она мечтает стать лучшей подругой Айви вместо меня. Казалось, будто я участвую в невидимом соревновании, о котором все молчат, но которое я, очевидно, проигрываю.

Теа была в одной команде скаутов с Айви, а я нет.

Меня выгнали из-за разногласий с лидером скаутов. То есть я называю это разногласиями, а она называет это поджогом. Но я не собиралась устраивать пожар во время ежегодной благотворительной дискотеки скаутов. Во всём виноваты свечки. Бракованные попались, и, как я сказала следователю, не нужно быть специалистом по противопожарной безопасности, чтобы это понять.

У Теи была лошадка.

У Теи были блестящие каштановые волосы, которые не пушились под дождём.